Алексей Бакулин - Книга встреч
6. КЛАДБИЩЕ
Мой дед погиб в 1941 году на станции Войбокало в Кировском районе Ленинградской области. Он не был солдатом, он был машинистом паровоза и возил боеприпасы на передовую. Налетели немецкие бомбардировщики, бомба угодила прямо в состав… От деда ничего не нашли, только обрывки одежды и обложку партбилета. На стеле над братской могилой стоит его имя, но деда в этой могиле нет. Как-то в детстве мне пришла в голову странная мысль: «А ведь летчик, сбросивший ту бомбу, наверное, жив и сейчас. Живет себе где-нибудь в Кельне или Гамбурге и не задумается даже, что вот, моя мать не помнит своего отца в лицо, что детство у нее было горькое, голодное, что бабушка вынуждена была работать с утра до ночи, чтобы только прокормить четверых детей, а на простую материнскую ласку у нее порою ни времени, ни сил не было…»
Недавно я побывал в деревне Сологубовка Кировского района, и здесь пришло мне в голову другое: «А может быть, сбили этого летчика, и лежит теперь тут, в Сологубовке, на немецком солдатском кладбище, в нескольких километрах от моего деда…»
О сологубовском немецком солдатском кладбище вы уже, наверное, слышали, и не раз. Много о нем было разговоров, кто-то возмущался, кто-то рукой махал, а кладбище это все-таки возникло на стыке двух больших красивых русских деревень — Сологубовки и Лезье. То есть оно там и раньше было, но теперь, стараниями Народного Союза Германии по уходу за воинскими захоронениями, немецкое кладбище было расчищено, обихожено, всячески украшено и даже расширено. Да, именно расширено, потому что сюда, в Сологубовку, были свезены останки многих десятков солдат вермахта, найденные в Ленинградской области. Немецкое захоронение будет расширяться и дальше, планируется свезти сюда более 80 тысяч погибших солдат.
Вспоминаю, как лет десять назад мне пришлось встретиться с представителем этого самого Народного Союза Германии по уходу за воинскими захоронениями. Бодрый широкоплечий старик со смехом рассказывал, как он пытается пробить свою идею, как ищет поддержки у самых разных людей и организаций. К кому только он не обращался!.. Даже к лидерам питерских скинхэдов: просил у них помощи в розыске останков. Впрочем, тут он получил полный отлуп. Бритоголовые выслушали его и ответили: «Помогать вам не станем. Все немецкие солдаты это — …» Неназываемое слово немец произнес по-русски и весело расхохотался: он не терял надежды столковаться с парнями.
Не знаю, к чему привели переговоры со скинхэдами, но с кем нужно немцы, несомненно, столковались. Столковались они и с жителями Сологубовки, которые сначала сильно негодовали, видя, как на их село наступает мертвый вермахт, а потом ничего, смирились, и сейчас на все вопросы отвечают неохотно: «Ну, что ж… Надо и примиряться, в конце концов…» И только один человек, не из Сологубовки даже, а из соседней Мги, инженер Михаил Александрович, сказал мне: «Примирение-то примирением… Но вот ведь какая штука: с современными немцами мне примиряться не нужно — я с ними и не ссорился. А те солдаты с немецкого кладбища — они свое уже получили. Пусть их увозят обратно в Германию, пусть они там лежат, а мы на этом месте своих солдат положим: вон их сколько, не похороненных-то…» Рассказывала и одна пожилая женщина из Сологубовки: «Сколько денег на этом кладбище похоронено… А вы взгляните на наше село: каким оно раньше красивым было! Какие тут дома стояли старинные, красивые! Теперь все рушится, все горит, все разворовывается потихоньку. В Лезье на прошлой неделе сгорело начисто прекрасное здание, еще в царские времена построенное. Заброшенное стояло, никому не нужное, но такое красивое! И вот — сгорело… Школа у нас была четырехлетняя — теперь нет школы, детей возят во Мгу. Осталось лишь пустое школьное здание, распахнутое настежь: входи, кто захочет. Когда-нибудь и оно загорится, и хорошо, если от него пожар не перекинется на соседние дома, а затем и на всю древню. И не будет Сологубовки, а те, кто ухаживает за кладбищем, и не заметят, что рядом чего-то не хватает… Что им до нас, до живых русских: они заняты мертвыми немцами».
Что же представляет из себя само кладбище? За огромным православным храмом Успения Божией Матери, построенном на немецкие деньги, в котором можно уместить все население и Сологубовки, и Лезье, и еще хватит места на несколько деревень, лежит пустырь. Пустырь этот аккуратно обнесен оградой, у входа высится мощное, похожее на бетонный ДЗОТ, здание сторожки. Такую сторожку можно штурмовать целой ротой — и она выдержит натиск. Попав за ворота, посетитель сперва останавливается в недоумении: где ж тут кладбище? Перед глазами унылая, ровная как стол, сильно заболоченная лужайка. Лужайку рассекает надвое асфальтовая дорожка, по бокам дорожки стоят десятка два полированных гранитных плит в человеческий рост. На плитах, если присмотреться, можно различить убористые строчки; ими сверху донизу испещрена каждая плита: это имена немецких солдат, похороненных здесь. Дорожка кончается небольшим холмиком, в который воткнут огромный железный католический крест. Вот и все. Что же до могил, то их замечаешь не сразу. Присматриваясь к окружающему крест болотцу, вдруг замечаешь то какой-то бетонный пенек, чуть торчащий из лужи, то крошечный цементный крестик, то сразу три такие крестика, стоящие вплотную друг к другу… Замаскировались солдаты вермахта. А ведь их здесь немало, если судить по именам на гранитных плитах: полк точно наберется. А если вспомнить планы устроителей, желающих свезти в Сологубовку останки более чем 80 тысяч оккупантов, то становится как-то не по себе, словно объявлен сбор разбитой армии для нового похода… И снова «Gott mit uns» — латинским железным крыжом, а останки наших солдат — тех, кому еще посчастливилось быть похороненными, чьими черепами не играли «черные следопыты», чьи кости не растаскали бродячие собаки, — их останки запечатаны пятиконечной звездой, над ними жгут «вечный» огонь, и никто не скажет: «Господи, огня негасимого и прочих вечных мук свободи мя!..» Мертвый вермахт собирается и строится в колонны, а у входа на сологубовское «Soldatenfriedhof» стоит мемориальный валун с пришпиленным на нем обещанием, что когда-нибудь здесь будет построен памятник и русским солдатам. Их, значит, тоже не забудут… Вокруг валуна рассыпаны ржавые, простреленные русские каски, словно военные трофеи.
…В 1812 году, после кровопролитного сражения у Березины, где французы гибли тысячами, все берега окрест были усыпаны французскими костями. Долго потом — многие десятки лет — Березина вымывала из прибрежного песка эти кости, но вот странно: нет в Белоруссии французского наполеоновского кладбища! Русские цари — люди православные, не злодеи по натуре, да к тому же заинтересованные в нормальных отношениях с Францией, не спешили ставить над французскими покойниками русский храм и в знак примирения народов, забыв о собственных павших, разыскивать по всей России останки Великой Армии. Не было этого! Они знали: здесь наша земля, и с почетом покоиться в ней могут только те, кто ее защищал. Как это просто, как бесспорно!..
Если же вас это не убеждает, то, пожалуйста, вспомните: те, кто лежит на «Soldatenfriedhof» несут непосредственную вину за блокадный ад, вину за огонь и голод страшной зимы 1941-42 гг. Это именно они, те, кто лежит в Сологубовке, стояли вокруг умирающего города, осыпая его снарядами. Да, не они придумали блокаду, и не по своему желанию пришли они в Россию, но во всех судах мира на одной скамье сидят и организатор, и исполнитель убийства, и тот, кто задумал злодейство, и тот, кто по его приказу пошел убивать.
О, да: мы слышали и о том, что если бы Гитлер не напал на Россию, то Сталин напал бы на Германию, а значит ответственность за войну равна у обеих сторон, а значит, нечего нам пенять на немецких солдат — сами такие же. Но вероятность советской агрессии еще нужно доказывать, а немецкая агрессия — это свершившийся факт. Возможно, Сталин и напал бы на Германию, но, как говорят дети, «бы» помешало. Все «альтернативные» варианты II Мировой существуют лишь в чьих-то фантазиях.
Мы слышали, что Германию и Россию стравили некие третьи силы; и значит, в войне не виновны ни та, ни другая сторона. Пусть так, но поддалась этому стравливанию не Россия, а Германия: она, а не Россия пошла на поводу у поджигателей войны, — за что и понесла наказание.
Мы слышали, что немцы несли России свободу от коммунизма, а русские несли мирным немцам смерть, грабежи и коммунистическое рабство. Но Россия не могла освободиться от коммунизма ценой собственной гибели. Победа 1945 года была живительным глотком воздуха для русских: она напомнила нам о величии нашей Родины, воочию доказала, что и после революций, коллективизаций, после расстрелов и лагерей — Россия все еще жива и по-прежнему могуча. Мы не смогли бы выжить без этого сознания, без этой победы. А что до «русских зверств», то почитайте дневник Йозефа Геббельса за 1945 год, и вы увидите, чего больше боялся, на что больше негодовал нацистский министр: на «русских зверей» или на англо-американские бомбежки, которые сжигали дотла целые города вместе с мирным населением — детьми, женщинами и стариками. Разница просто разительная!
