Борис Клосс - Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв.
Геронтиеви же на море пришедшу, на карабль въсходит и къ Царюграду устремляется. Преподобному же отцу нашему Петру море достигшу, таже и на ином мѣстѣ въ корабль вшедшу и тому же Царюграду поплувшю. Но Горонтьеви злополучьно нѣкаково плавание случися, буря бо велика в мори въздвижеся, и съпротивънии вѣтри от носа кораблеви опрѣшася и нужу велику кораблеви творяху, и влъны великы двизахуся. Петрову же кораблеви тих нѣкыи и хладенъ, яко же зефиръ, и пособенъ вѣтръ бысть и яко же во снѣ море прешедшу, къ стѣнам Констанътинаграда прелетѣвше.
Геронтиеви же въ печали сущу, в нощы явися ему икона Пречистыа Богородица, ю же бѣ, яко же преди сказахом, своима рукама[68] Петръ преподобныи написалъ, глаголющи ему сице: «Всуе тружаешися и толику путеви вдалъся еси, не взыдеть на тя святительскыи великыи санъ, его же въсхытити въсхотѣлъ еси, но иже Мене написавыи Петръ игуменъ Ратьскыи, служытель Сына и Бога моего и Мои, тъи възведенъ будет на высокыи престолъ славныя митрополиа Рускыа, и престолъ украсить, и люди добрѣ упасеть, о них же Христос, Сынъ Мои и Господь, кровь Свою, от Мене заимованную, пролиа. И сице богоугодъно пожывъ, въ старости маститѣ къ желаемому Владыцѣ и Первому святителю преидеть радостно». Таковое бо видѣние Горонтии видѣвъ и словеса услышавъ от честнаго и славныя Пречистыа образа, абие възбудися, начат сказовати всѣмъ сущымъ с нимъ, сице глаголя: «Въсуе тружаемся, братие, желаемаго не получымъ». Онѣм же вину въпрашающым увидѣти, всѣм видѣниа и слышаная сказуеть. И тако по мнозѣ истоплени и буряхъ, едва възмогоша Царяграда доити.
Но убо, яко же рѣхом, преподобному отцу Петру Константинаграда предваривъшу, исходит ис корабля и къ святому патриарху въ преименитыи храмъ святыа Премудрости Божиа Слова въсходит. Бѣ же тогда патриаршьскаго вселеньскаго престола украшевая святыи Афанасии дивныи. И Петру убо въ двери входящу, иде же бѣ патриархъ сѣдя, благоухание нѣкое исполнися храмина она. И разумѣ Духом Святымъ патриархь, яко при ходом Петровымъ благоухание оно бысть, и прият его радостьнѣ, благословлению сподоби его съ веселиемъ. Потомь же, яко вину пришествиа их увѣдѣ, абие сборь съзывает священнѣишых митрополитовъ, и избрание по обычаю сътваряют. И явися достоинъ иже и преже рождениа нареченыи Петръ, и в мори тако же образом Пречистыа Богородица. И патриарху убо съ священным сбором божественую таиную службу свершающу, свещает и дивнаго Петра, свѣтилникъ на свѣщьницѣ поставивъ, яко да всѣмъ сущым въ храминѣ свѣтит, и учителя того и пастуха земли Рускои уставляет. Тогда убо, яко же от нѣкыих истинныхъ [слышах] повѣдающых, лице его, рече, просвѣтися, яко всѣм служащымъ с патриархом удивитися. От сего убо болшее извещение патриархъ съ всѣм сбором приимъ, глаголаше, яко «Сеи человѣкъ повелѣниемъ Божиим приде к нам, и. Того благодатию добрѣ стадо упасет, порученое ему». И бысть веселие духовное въ день онъ.
По малѣхъ же днехъ и Геронтии приде къ Царюграду по многых истомлених, яко же преди написахом. И въсходит и тъи къ святѣишему патриарху и, не хотя, вся прилучьшаяся ему сказует, еще же и сонное видѣние. Патриархъ же доволна словеса извѣща, еще же и от правилъ богоносных отець нашыхъ прирекъ, яко не достоит миряном изъбраниа святительска творити, ни же кому смѣти самому на таковыи санъ дръзати, не преже от святаго сбора избранъ[69], паче же от Пресвятаго и Живоначялнаго Духа назнаменанъ. И ина многа словеса от святых правилъ и божественыих писании изрече ему, абие препокои слово. Ризы же святительскыа с честъною иконою и пастырьскыи жезлъ, тако же и церковныа сановникы прием, в рукы предает истинному святителю и Божию человѣку Петру, сице рек: «Приими Богородичныи святыи объразъ, иже ты своима рукама написалъ еси, сего бо ради и вздарие тебѣ дарова сама икона, о тебѣ прорекъ».
И оттоле убо святѣишы патриархъ Афанасии на всякъ день бесѣды душеполезныа простирааше къ святителю Петру, глаголя сице: «Блюди убо, чадо и брате о Христѣ възлюбленыи, въ каковыи и толикыи подвигъ вшелъ еси. Се тебѣ великыи корабль Христос Богъ поручыл есть наставляти и правити и къ пристанищемъ спасениа привести. Да не облѣнишыся никогда же, да не уныешы, да не отяготишыся великымъ попечениемъ величьства и множьства земля Рускиа. Се приемникъ бысть апостолскаго служениа, дѣлателя тебе Христосъ винограда Своего постави. Буди подражатель апостолом, буди ученикъ истинныи Спасовъ, яко да и ты съ дръзновениемъ въ второе пришествие Его станешы, взывая: «Се азъ и дѣти, еже ми еси дал“». И таковыми словесы и иными множаишыми всегда блаженнаго поучаа, по днех славно Константинаграда отпусти.
Оному изъшедшю и море благополучнѣ преплувъшу, и къ святѣиши митрополи Рускаго престола пришедъшу, и миръ и благословление всѣм подавшу, начат учити Богом порученое ему стадо, преходя от мѣста до[70] мѣста, с велицѣмъ, аще кто речет, смѣрением же и трудом, и кротостию, поминая рекшаго: «Въ сердцѣ кроткых почиет Богъ». И пакы: «Сердце скрушено и смирено Богъ не уничижыть».
Симъ же тако имящым, не бѣ лукавому тръпѣти[71], но яко изъначала человѣчьскому роду врагъ и ратникъ, не хотя никогда же человѣчьскую ползу видѣти, малу спону святому створи: нѣкыих подгнѣти не хотѣти того пришествиа. По времени же себѣ зазрѣша и святителя приаша, и со смирением тому покоришася. Онъ же не токмо зло помни, но и от душа тѣм отдасть и о них молитву створи, и своему дѣлу прилежаше.
По времени же пакы зависти дѣлатель врагъ завистию подходит Андреа епископа суща Тифѣрьскаго придѣла, легъка убо суща умом, легчаиша же и разумом и изумлена суща, и о суетьнѣи сеи славѣ зинувша, и поостривша языкъ свои глаголати на праведънаго безаконие. И съплетаетъ ложьная и хулная словеса, и посылает во Царьствующыи градъ къ святѣишему и блаженому патриарху Афанасию. Онъ же удивися, невѣрна та вмѣни, обаче[72] яко многа суща наваждениа она. Посылает единого от клирикъ церковных святыи Афанасии съ писанием, глаголя сице: «Всесвященнѣиши митрополит Кыевьскыи и всея[73] Руси, о Святѣмъ Дусѣ возлюбленыи брате и съслужытель[74] нашего смѣрениа Петръ. Вѣси, яко изъбранием Святаго Духа поставленъ еси пастух и учитель словеснаго Христова стада. И се нынѣ придоша от вашего языка и твоего предѣла словеса тяжка на тя, яко же слухы моя исполниша и помыслъ мои смутиша. Подщыся убо сие очистити и исправити».
Таковое убо писание и словеса посланыи от патриарха клирикъ приемъ, Рускоя земли достизает[75]. Но убо шеперная Андрѣева не утаишася преже того пресвященному святителю Петру. И на Бога всю надежу възложив, глаголааше: «Терплю, потерпѣхъ Господа, внят ми», и «Аще Богъ по нас, то кто на ны?» И яко убо патриархом посланыи клирикъ прииде на Русь, сборъ сбирается въ градѣ Переяславли. Приходит и боголюбивыи епископъ Ростовьскы Сумеонъ, и преподобныи Прохоръ, игуменъ тогда сыи. Призвану сущу и Андрѣю епископу Тферьскому, иже бяше самодѣлатель[76] всѣмъ тогдашнимъ молвамъ. Князю бо Михаилу самому въ Ордѣ сущу, но сынове его приидоша, Дмитрии и Александро, и иныхъ князеи довольно, и вельмужыи много, еще же и лучьшии от игуменъ и чернець, и священникъ множество.
Тогда посланыи патриархомъ клирик писаниа и словеса преподобному святителю Петру пред всѣми являет[77], и велику мятежу бывшу о лжывом и льстивом оклеветани на святаго. Толико бо молва бысть, [яко вмале не безместьно что бысть], аще не бы самыи святитель Божии человѣкъ вепль уставилъ, подражая своего учителя Христа, внегда к Петрови рече: «Вонзи ножь свои в ножницу». Кротъка убо учителя кроткыи ученикъ, въ всемъ Ему послѣдуя, глаголаше бо ко всѣмъ: «Братие и чяда о Христѣ възлюбленная! Не уншы есмь азъ Ионы пророка. Аще убо мене ради волнение се великое, иждените мене, и уляжет молва от васъ. Почто убо мене ради подвижетеся толико?» Обаче онѣм учителя ради и пастуха добраго всѣмъ спирающымся, изыскати хотящымъ, кто и откуду есть, иже таковаа словеса лживая на отца нашего и святителя възведыи. Обаче злому дѣлатель не утаися, но всѣмъ въ явление [прииде неправедное еже на святаго Андреево облъгание], и пред всѣми посрамлен и уничыженъ бысть. Святыи же Петръ ничто же не створи ему зла, но предъ всѣми словесы учителныими поучивъ его, рече ему: «Миръ ти о Христѣ, чадо! Не ты се створи, но изначяла роду человѣчьскому[78] завидяи диавол. Ты же отнынѣ съблюдаися, мимошедшаа Господь да отпустить ти». Князя же и весь причетъ же, и народ тако же довольнѣ поучивъ, с миром отпусти. Сам же къ трудом труды прилагааше, данныи ему талантъ во сто хотя умножыти, смѣрение же тако же къ смирению приложы, и безъ лѣности прохождааше грады же и веси[79], поучавая порученое ему Богом стадо, ни труда убо, ни же болѣзнеи телесныхъ ощущая. Тако и въ старость приходя бяше, сирым же убо и вдовицам, и убогымъ, яко присныи отець являашеся.
