Галина Калинина - Курс выживания для девочек

Кухня — это то самое место, где абсолютно любая женщина в состоянии выразить свою любовь и заботу о ближних и будет уверена (если, конечно, хоть немного умеет готовить), что ближние поймут ее без труда и сполна оценят ее внимание.

Французы говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок — что ж, в девяти случаях из десяти семью помогают сохранить не дорогостоящие подарки или поездка за границу — а вкусные ужины и заботливые завтраки.

Конечно, от этого веет некоторой прозой, но подумайте, девы, что на самом деле значит для любви совместная трапеза? Это возможность насытить не только потребность в еде, но и голод душевного тепла, общения, и просто возможность побыть самим собой. Но для этого девушке нужно уметь вести беседу и жарить котлеты. Поверьте, что когда ваши свежие, как утренняя роса, чувства начнут испаряться под безжалостными лучами быта, а влюбленность, как ей и положено, или растает, или перерастет в брак, то ваше умение всегда быть в хорошем настроении за столом окажет вам неоценимую услугу.

Конечно, когда тебе четырнадцать — это кажется непонятным. Мальчики в этом возрасте вообще оценивают девочек по степени их доступности, привлекательности или принадлежности к какой-либо тусовке. Но так будет не всегда. Наиболее умный мальчик, у которого живое сердце и не затуманенный пивом и энергенами ум, рано или поздно поймет, что он нуждается в умной и нежной девушке. Конечно, существенно облегчат ему это понимание твои чистые аккуратно уложенные волосы, белые зубки, ноготки без траурной каймы и одежда, при виде которой у него не встанут дыбом волосы.

А пока можешь тренироваться в кулинарии на своих родителях и подружках, а между делом учиться какому-нибудь полезному рукоделию — шитью, вязанию, вышиванию. Это существенно обогатит тебя, избавит от скуки и, безусловно, внушит уважение, которое некоторые наиболее продвинутые (никогда не понимала кем и куда?) подруги могут даже выразить легким презрением — что на самом деле будет ничем иным, как обычной завистью.

Да, забыла сказать, что «кухня» как центр домашнего очага — это не только «ярмо» для порабощенной женщины Востока, но и достаточно творческое дело. У каждого народа — своя «кухня», которая определяется климатом, животными и растениями, основными занятиями народа — землепашеством, охотой, сидением в офисах. Осмелюсь предположить, что любое национальное блюдо есть выражение национальных вкусов, соль национальных ценностей и культуры.

Кухня наследует и передает все традиции народа, концентрирует в себе его мудрость. Разве плохо попробовать понять мексиканцев или греков через их салаты? Может быть, это натолкнет вас на мысли почитать о них и узнать что-нибудь такое умное, что вам пригодится?

Тем более позорно не знать своей собственной кухни и своих традиций — не будьте похожи на высохший листик, который, оторвавшись от веточки, носится по лугам, пока вконец не исчезнет.

Не знаю как вы, а я в детстве мечтала стать (в том числе) и врачом, посему с упоением делала «понарошку» уколы всем, кому ни попадя — резиновым пупсам, куклам-принцессам, несчастной собаке и собственному брату (за что, правда, получала от него обидные щелбаны в лоб).

Я мазала своих жертв йодом и зеленкой, поила отвратительной микстурой из грязной водицы и травки, обматывала километровыми бинтами и увозила на «Скорой помощи», проливая слезы «о бедной несчастной» жертве.

Как оказалось, таким образом в девочке начинает проявляться ее третье предназначение — быть целительницей. Это в нас действует один из даров Божиих — чуткость, милосердие и интуиция.

Каждая девушка, даже не посещая мединститут, должна уметь позаботиться о близких — не просто залить прыщ зеленкой, а утешить и вылечить. Женщине дано понять, чем на самом деле болеет ее ребенок, что не в порядке с мужем и отчего хмурится ее старенькая мама. Дар целительства в том, чтобы любовью и заботой облегчить боль, как душевную так и телесную. Святая императрица Александра Федоровна и ее дочери с самого начала Первой мировой войны стали медсестрами в Царскосельском госпитале — и, ухаживая за больными, врачевали не только их раны, но и их ужаленные войной и горем сердца.

Конечно, то, что я сказала, вовсе не исчерпывает до конца все прекрасные свойства женщин. Но мне бы хотелось, чтобы моя главная мысль была понята верно — женщина пригодна к той деятельности, которая поможет ей остаться женщиной — любящей, милосердной, кроткой. Все другое, жестокое, соревновательное, безжалостное, — разрушит ей душу и сделает несчастной, потому что украдет у нее саму себя.

Как-то ко мне приехала подруга — на новой дорогой машине, одетая с иголочки и безудержно рыдающая. «Муж завел любовницу и записал на ее имя свою новую машину». Вначале мне было трудно понять, что из этих двух печальных фактов для нее обиднее — утрата мужа или автомобиля?

Когда все-таки выяснилось, что мужа, то я попыталась понять, «как она дошла до жизни такой». Оказалось, что достаточно типично. Я спросила ее: «А что твой муж любит на ужин?»

«Я не помню, — сказала она, поморщившись. Кажется тортики. Да, вот, я тут недавно торт пекла, а он пришел и говорит: «Как вкусно пахнет!» А я ему и говорю: это я на работу пеку».

Мне кажется, диагноз ясен.

Предисловие Елены Чудиновой к повести Фрэнсис Бернетт «Маленькая принцесса»[12]

Да, это вопрос к тебе, девочке, взявшей сейчас в руки эту книгу. Поговорим о ней немного, прежде, чем ты ее раскроешь.

На первый взгляд, это книга как книга — о девочке по имени Сара Крю, о всех ее приключениях и бедах. И еще — о том, как эта девочка играет в Игру, в то, что она — принцесса, и этого титула у нее не могут отнять злые люди, так, как отняли нарядные платья. Вот это — самое главное. По правде говоря эта книга не просто книга, а особого рода учебник — учебник, в котором подробно объясняется, как быть принцессой.

И такая книга, я думаю, одна-единственная на свете. Неужели одна-единственная? Но ведь сто лет назад, когда она была написана, было множество других детских книг, авторы которых наделяли своих маленьких героев и героинь всяческими титулами! Была, например, книга Сесилии Джемисон «Леди Джэн, или Голубая цапля», была и книга русской писательницы Лидии Чарской «Княжна Джаваха». Но эти книги не дадут тебе уроков, как стать леди или княжной. Если хочешь, прочти их сама вслед за «Маленькой принцессой», и ты увидишь, какими пустыми и неинтересными девчонками покажутся тебе после Сары Крю их хваленые героини.

Она даже не какая-нибудь красавица, самая обычная девочка с короткими темными волосами, острым подбородком и зеленоватыми глазами, эта Сара Крю. Чем она необычна? Две главные ее черты — воображение и благородство. С воображением — понятнее всего, без него принцессой не станешь, не увидишь вместо скучной комнаты старинного пиршественного зала, не услышишь пения и музыки менестрелей. Но воображение, как все время говорит сама Сара, надо упражнять, и постепенно все будет получаться легко. Для начала Игры, к примеру, можно придумать себе другое имя, имя принцессы, придумать себе страну, вообразить обстоятельства, поставившие тебя в положение обычной школьницы… (Тут, кстати, несколько ценных мыслей можно извлечь из другой книги Фрэнсис Бернетт — «Исчезнувший принц»).

Сложнее с благородством. Даже книги, увы, часто выдают за него то, что вовсе им не является. «Не все золото, что блестит», — говорит пословица. Так как же быть? Как раз «Маленькая принцесса» и учит нас видеть настоящий блеск, показывает различие между благородством подлинным и мнимым, показным. Вот Сара, продрогшая, выросшая из своего черного платьица, в сбитых башмаках, стоит на улице, наблюдая, как садятся в экипаж принаряженные по случаю Рождества счастливые дети. Но вот ее замечает младший мальчик, с радостной улыбкой спешит к ней… «Вот, возьми, это шестипенсовик!»

Сара знает, что выглядит бедно и жалко, но никак не думает, что ее можно принять за нищенку. Ведь это — как пощечина, ее оскорбили: невольно, но очень жестоко.

Чего мы ждем? Сейчас она гневно ответит: «Как ты смеешь?! Я — не нищенка!» Окинет презрительным взглядом, так, что у мальчишки будут еще долго гореть щеки…

Вот и нет! Нам только кажется, что принцесса должна поступить подобным образом. Но это — мнимое благородство, показуха. Сара успевает понять, что перед ней — хороший, просто еще слишком маленький ребенок. Но он начитался в своих книжках о бедных детях, которые голодны в праздник, он хочет сделать доброе дело! За что же его презрительно отталкивать?

Сара берет монету. «Благодарю тебя, ты — добрый мальчик», — спокойно произносит она.

А дальше странная вещь, даже хочется поймать писательницу за руку — мол, неувязка получается! С одной стороны, как радуется Сара четырем пенсам, найденным на улице, какая она голодная, когда покупает лепешки… а с другой стороны, она показывает Эрменгарде шестипенсовик, который носит на груди, в память о добром малыше. А скажите нам пожалуйста, миссис Бернетт, если Сара так голодает, отчего она и на эти шесть пенсов не купила лепешек?