Фома Аквинский - Сумма теологии. Том X
Ответ на возражение 1. Как акцидентное отличие делает вещь «иной», точно так же сущностное отличие делает ее «другой». Но очевидно, что вытекающая из акцидентного отличия «инаковость» сотворенной вещи может принадлежать той же самой ипостаси, или «подлежащему», поскольку одна и та же вещь может подлежать различным по числу акциденциям. Но что невозможно для сотворенных вещей, так это чтобы одно и то же обладало самостоятельным бытием в различных по числу сущностях или природах. Поэтому подобно тому, как когда мы говорим об «инаковости» в отношении тварей, то этим указываем не на различие «подлежащих», а только на различие акцидентных форм, точно так же и когда мы говорим «иное и иное» в отношении Христа, то этим указываем не на различие «подлежащих», или ипостасей, а на различие природ. В связи с этим Григорий Назианзин в своем письме Хелидонию говорит: «В Спасителе мы можем обнаруживать одно и другое, хотя Он не является одним лицом и другим. Я говорю “одно и другое”, поскольку о Троице, напротив, сказывается “одно Лицо и другое» (дабы не смешивать самобытности), а не “одно и другое”».
Ответ на возражение 2. Ипостась обозначает не любую отдельную субстанцию, но только ту, которая существует в своей завершенности. Если же она входит в соединение с чем-либо более завершенным, то о ней уже нельзя говорить как об ипостаси, как [например] о руке или ноге. И точно так же человеческая природа в Христе, будучи отдельной субстанцией, тем не менее не может быть названа ипостасью, или «подлежащим», поскольку она входит в соединение с завершенным, а именно со всем Христом, Который суть Бог и человек. А вот о завершенном бытии, с которым она совпадает, говорят как об ипостаси, или «подлежащем».
Ответ на возражение 3. В сотворенном единичности помещаются в род или вид не согласно тому, что относится к их индивидуализации, а согласно природе, которая следует из их формы, тогда как индивидуализация составных вещей связана в первую очередь с материей. По этой причине мы говорим, что Христос находится внутри человеческого вида по причине принятой Им природы, а не ипостаси.
Раздел 4. Действительно ли после воплощения лицо, или ипостась Христа, было составным?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Лицо Христа не является составным. В самом деле, как явствует из вышесказанного (2), Лицо Христа есть не что иное, как Лицо, или Ипостась, Слова. Но, как было разъяснено [в первой части] (39, 1), в Слове Лицо не отличается от Природы. Следовательно, коль скоро, согласно сказанному (I, 3, 7), Природа Слова проста, то невозможно, чтобы Лицо Христа было составным.
Возражение 2. Далее, любая составленность предполагает части. Но божественная Природа несовместима с понятием части, поскольку всякая часть подразумевает понятие несовершенства. Следовательно, невозможно, чтобы Лицо Христа было составлено из двух природ.
Возражение 3. Далее, то, что составлено из другого, похоже, должно быть с ним однородным, как [например] из тел может быть составлено только тело. Поэтому если бы в Христе было что-нибудь составленное из двух природ, то из этого бы следовало, что это не лицо, а природа, и потому соединение в Христе имеет место в природе, что противоречит [сказанному] в разделе 2.
Этому противоречат следующие слова Дамаскина: «Мы признаем в Господе нашем Иисусе Христе два естества и одну ипостась, сложенную из обоих»[40].
Отвечаю: Лицо, или Ипостась, Христа можно рассматривать двояко. Во-первых, так, как оно есть само по себе, и с этой точки зрения оно, как и Природа Слова, является целокупно простым. Во-вторых, [его можно рассматривать] со стороны того, как лицо, или ипостась, самобытно существует в природе, и с этой точки зрения Лицо Христа самобытно существует в двух природах. Поэтому, несмотря на то, что в Нем наличествует одна самобытность, тем не менее существуют различные аспекты самобытности и, следовательно, о Нем говорят как о составном лице постольку, поскольку одно сущее самобытно существует в двух.
Из сказанного очевиден ответ на возражение 1.
Ответ на возражение 2. Составленность лица из природ получила свое название не из-за [наличия в ней] частей, а из-за [наличия в ней] количества, что подобно тому, как о том, в чем совпадают две вещи, подчас говорят как о составленном из них.
Ответ на возражение 3. Отнюдь не при любой составленности составная вещь должна быть однородной с составляющими ее частями, а только в тех случаях, когда речь идет о непрерывной вещи, поскольку непрерывная вещь составляется исключительно из непрерывных [частей]. Но животное составлено из души и тела, и ни то, ни другое [само по себе] не является животным.
Раздел 5. Имело ли место в Христе какое-либо соединение души и тела?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что в Христе не было никакого соединения души и тела. В самом деле, соединение души и тела обусловливает в нас личность, или человеческую ипостась. Следовательно, если бы в Христе было соединение души и тела, то это соединение обусловливало бы [в Нем] ипостась. Но это была бы не ипостась Слова Божия, поскольку Оно вечно. Следовательно, в Христе наличествовала бы личность, или ипостась, помимо ипостаси Слова, что противоречит тому, что было доказано выше (3).
Возражение 2. Далее, соединение души и тела находит свое завершение в природе человеческого вида. Но Дамаскин говорит, что «в отношении к Господу нашему Иисусу Христу нельзя найти общий вид»[41]. Следовательно, в Нем не было никакого соединения души и тела.
Возражение 3. Далее, душа соединяется с телом с единственной целью, а именно чтобы оживить его. Но тело Христа можно было бы оживить посредством Самого Слова Божия, созерцание Которого является источником и началом жизни. Следовательно, в Христе не было никакого соединения души и тела.
Этому противоречит следующее: о теле говорят как о живом только в том случае, когда с ним соединена душа. Но о теле Христа говорят как о живом, поскольку, согласно церковному песнопению, Он, «соизволив от Девы родиться, тело живое принял». Следовательно, в Христе имело место соединение души и тела.
Отвечаю: Христа называют человеком одноименно с другими людьми, [то есть постольку] поскольку [Он] принадлежит к тому же самому виду, согласно сказанному апостолом: «Сделавшись подобным человекам» (Филип. 2:7). Но человеческому виду присуще то, что душа соединена с телом, поскольку форма устанавливает вид только в том случае, когда она актуализирует материю, что [собственно] и является пределом порождения, посредством которого природа определяет вид. Следовательно, должно утверждать, что в Христе душа была соединена с телом, и что противоположное мнение является еретическим, поскольку оно губительно для истины о человечестве Христа.
Ответ на возражение 1. Именно это, похоже, и было причиной того, что [некоторые] отрицали соединение души и тела в Христе, а именно, что, по их мнению, это обусловило бы необходимость признать в Христе вторую личность, или ипостась, поскольку они видели, что соединение души и тела в обычных людях завершается в личности. Но так происходит с обычными людьми потому, что душа и тело соединяются в них так, чтобы иметь самостоятельное бытие. Однако в Христе они соединились вместе так, чтобы быть соединенными с чем-то высшим, самостоятельно существующим в составленной из них природе. Поэтому соединение души и тела в Христе не имело своего завершения в новой ипостаси, или личности, но то, что было из них составлено, соединилось с уже существующей Ипостасью, или Лицом. Однако это вовсе не означает, что соединение души и тела в Христе обусловило меньшее следствие, чем [такое соединение] в нас, поскольку соединение с чем-либо более возвышенным не уменьшает, а увеличивает достоинство и ценность. Нечто подобное, как уже было сказано (2), имеет место и с чувственной душой, которая, будучи конечной формой в животных, устанавливает их вид, в то время как в человеке она этого не делает, но при этом обладает в нем большей силой и достоинством по причине своего соединения с добавленным и более возвышенным совершенством, а именно с разумной душой.
Ответ на возражение 2. Это высказывание Дамаскина может быть понято двояко. Во-первых, как относящееся к человеческой природе, которая, находясь в этом вот индивиде, не обладает природой общего вида, поскольку для этого она должна быть абстрагирована из каждого отдельного индивида и рассмотрена умом либо сама по себе, либо же как находящаяся во всех индивидах. Но Сын Божий не принял человеческую природу как такую, которая существует в чистой мысли ума, поскольку в таком случае Он принял бы человеческую природу не в действительности, а, пожалуй, как некую отделенную идею, что подобно тому, как платоники мыслили о человеке без материи. Однако в указанном смысле Сын Божий не мог принять плоть, поскольку этому противоречит сказанное [в Писании]: «Дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня» (Лк. 24:39). Нельзя также сказать, что Сын Божий принял человеческую природу такой, какой она наличествует во всех индивидах одного и того же вида, поскольку в таком случае Он принял бы всех людей. Следовательно, нам остается согласиться с Дамаскином, который далее говорит, что Он принял человеческую природу «в неделимом»[42], то есть в индивиде, притом не в каком-либо ином индивиде, который был бы «подлежащим» или личностью этой природы, но в Лице Сына Божия.
