Леонид Сурженко - Буддизм
Царевич писал, задумчиво глядя в окно, однако по его взгляду было видно, что видит он не прекрасные деревья, растущие там. Шуддходана окликнул его.
– Сын, тебе уже шестнадцать лет. Пребывать более в праздности не имеет смысла. Ты должен исполнять свои обязанности. Ты должен жениться.
Сиддхартха поднял на отца взгляд. Похоже, вопрос смутил его. Видимо, царевич и не задумывался о том, чтобы завести семью.
– Так поступают все. Это наш долг, – добавил царь, видя неуверенный взгляд царевича. Сиддхартха надолго задумался. Наконец он произнёс:
– Хорошо, отец. Только невесту выберете вы.
Теперь настала очередь задуматься Шуддходане. Царевич согласился стать мужем, однако поди найди жену на его вкус! Где же теперь найдёшь жену на его вкус! Впрочем, на примете у Шуддходаны была одна девушка. Звали её Ясодхира. Вот уж, правда, красавица – под стать его Сиддхартхе.
Однако отец Ясодхиры, знаменитый кшатрий, не пожелал отдавать свою дочь, не испытав зятя. И Шуддходана устроил игры, на которых царевич должен был показать свою удаль.
Царь не волновался: в свои шестнадцать Сиддхартха обладал крепким телом, точной рукою и острым умом. Трудно было найти в его царстве более меткого лучника, более искусного борца и более искушённого в науках учёного. К тому же царевич прекрасно пел и умел играть на десятках музыкальных инструментов. Да и девушки были от него без ума. Так что готовится к испытаниям можно было с лёгким сердцем.
И, тем не менее, в день соревнований царь волновался. Да и как было не волноваться, если соревноваться с его сыном прибыли самые сильные, самые красивые и самые умные юноши со всего Капилавасту!
В числе первых были испытания в науках. Однако тут царевичу даже не пришлось в них участвовать: его старый учитель, Висвамитра, во всеуслышание заявил, что это было бы пустой тратой времени. Разве не сам Сиддхартха, будучи ещё ребёнком, учил его древним, ныне забытым стилям письма? Перечить признанному авторитету не стали. В математике же царевич также испытания не были проведена по всей строгости. Царевич, опережая экзаменаторов, задал своему главному сопернику один каверзный вопрос, и тот в смущении покинул арену.
– Странно. Вопрос-то лёгкий… – как бы про себя сказал царевич, и тут же обратился к собравшимся: – я готов. Спрашивайте меня!
Однако это было пустым делом. Даже сам судья, учёный кшатрий Арджуна, не мог постичь мгновенной логики принца: ведь тот давал ответы порой быстрее, чем заканчивали читать вопрос. Но отвечал царевич чётко и правильно. Наконец Арджуна поднял руку:
– Довольно! Учёность Сиддхартхи, сына Шуддходаны, царя Капилавасту, не подлежит сомнению. Я объявляю его победителем. И, обращаясь к самому царевичу, добавил: – я поражён твоими знаниями. Воистину, давно я не видел юношей, более способных, чем ты.
В устах скупого на похвалы Арджуны это был хвалебный гимн.
Когда наступил черёд физических упражнений, царь стал волноваться сильнее. Да, в науках царевич преуспел, но ни сложением, ни ревностью в тренировках он не мог сравниться с теми воинами, которые пришли теперь соревноваться с ним. Мощные фигуры, мускулистые, атлетические торсы, железные узлы мышц – великолепие силы так и играло в этих телах. По сравнению с многими фигура Сиддхартхи казалось хрупкой, хотя царевич вовсе не был изнеженным и слабым.
Первыми шли соревнования по стрельбе. Принесли луки, расставили мишени. Взял лук и Сиддхартха. Рядом с ним стоял великолепный, широкоплечий атлет, выше него на голову, руки которого были не тоньше бёдер Сиддхартхи. Он снисходительно посмотрел на принца, казавшегося рядом с ним мальчишкой. По команде натянули луки. И вдруг раздался треск – это лук Сидхартхи сломался, не выдержав натяжения. Царевич смущённо улыбнулся и протянул лук помощнику. Ропот удивления пробежал по толпе зрителей. Сломать лук – ведь для этого нужно обладать огромной силой! А царевич вовсе не казался богатырём. Принесли лук покрепче. И снова команда – и крепкий лук ломается надвое. Что делать? Пришлось бежать за самым старым луком, которым практически никто не пользовался. Он лежал в сокровищнице дворца с незапамятных времён, и все считали, что этот лук не предназначался для стрельбы: уж слишком тугой была его тетива, слишком тяжёлым он был, чтобы можно было им воспользоваться. Но уж этот-то лук не сломает не один человек! Царевич с удовольствием взвесил лук в руках, с видимым усилием натянул тетиву, – и выстрелил мимо мишени. Стрела со свистом умчалась вдаль, туда, где, едва различимое взглядом, стояло одинокое дерево. Толпа зрителей кинулась к этому дереву, всем не терпелось увидеть, возможно ли в принципе попадание в столь дальнюю мишень.
Стрелы в дереве не было. И лишь сквозное отверстие в центре ствола говорило о том, что царевич попал в цель. Стрелу так и не нашли. Решили, что она ушла в землю. Может быть, поэтому невдалеке от простреленного дерева пробился источник, который позже назвали Колодцем Стрелы.
Но соревнования продолжались. Теперь нужно было показать свою удаль в кулачном бою. Но теперь к царевичу относились с величайшей осторожностью, ибо видели, что в его теле скрывается великая сила. Победы не доставались принцу легко. Он был весь во внимании, он применял все хитрые приёмы, которые знал. Со стороны казалось, что он не прилагает никаких усилий – его противники падали, сражённые грациозной подсечкой, или просили пощады, скованные железным захватом. Иногда он вообще не касался своего оппонента, уворачиваясь от его рук, изводя его до такой степени, что тот падал, лишившись сил. Зрители были в полном восхищении.
Сиддхартха победил. Это признавали все. По обычаю, победителю подвели огромного белого слона, на котором он должен был с триумфом въехать в город. Однако тут из толпы атлетов стремительно выскочил тот самый атлет, который столь презрительно смотрел на царевича в соревнованиях по стрельбе. Все ахнули: это был молодой шакья, двоюродный брат Сиддхартхи Девадатта. Он схватил слона за хобот, по-особому извернулся – и исполин начал падать, громко трубя от боли. Сиддхартха тут же бросился на выручку и успел подставить плечи под падающего слона. Секунда казалось, что огромное тело раздавит его. Но потом слон восстановил равновесие, нашёл опору и поднялся на ноги. Толпа облегчённо вздохнула. И через мгновение раздались торжествующие крики – это жители Капилавасту, в нарушение традиции, громко приветствовали победу царевича, равного которому не было в их стране со времён её основания. Царевич доказал, что по праву является сыном великого Шуддходаны. И ещё – что он достоин прекрасной Ясодхиры.
Устойчивость и сила учения проверяются только после смерти основателя. Будде было восемьдесят лет, когда он отошёл в Нирвану. На склоне лет он перенёс много страданий: тяжко болел, постоянно страдал от болей в спине, порождённых его многочасовыми неподвижными сидениями в медитации. Он стал свидетелем разрушения его родины – царства Капилавасту и гибели родных. И он потерпел поражение, пытаясь отговорить Виручжаки, царя Косалы, от вторжения в Капилавасту. Вируждака, не смотря на глубокое уважение к Просветлённому, не послушался старика, смертельно обиженный родом Шакьев. Цветущая некогда родина Будды превратилась в развалины… Сам Будда со своим верным учеником Анандой был свидетелем битвы, находясь неподалёку. Когда войско его родичей было разбито, Гаутама в глубокой скорби прилёг на землю, пытаясь скрыть овладевшие им горестные чувства от своего ученика. Вечером он спустился в Капилавасту и долго бродил среди развалин города, утешая оставшихся в живых. Во дворце, в саду, где маленький Сиддхартха любил играть в свои детские игры, повсюду валялись тела молодых юношей и девушек. Они плавали в крови – враги отрубили им руки и ноги. Некоторые из них были ещё живы, и старый Будда подолгу утешал их, склонившись над их изуродованными телами.
В Вайсале Гаутама серьёзно заболел. Ученики перешёптывались о том, что старый Учитель не сможет подняться. Однако Будда победил слабость, так как он должен был сказать общине своё последнее слово. И это последнее слово было о терпимости…
Последний путь Будды лежал в Кусинагару. В городе Паве он сильно отравился, не допустив учеников к испорченной свинине, которой от всего сердца его угощал кузнец Чундра. С огромный трудом Будда добрался до своей цели. Он прилёг на ковёр, расстеленный Анандой, под сенью дерева Сала, головой на Север, и погрузился в последнюю медитацию. Когда Будда открыл глаза, Ананда расслышал лишь три слова, произнесённые Учителем:
– Ничто не вечно!
Великий учитель покинул суетный мир. Шёл 543 год до Рождества Христова.
