Митрополит Макарий - История русской церкви (Том 6)
В Пахомиевом житии преподобного Сергия Радонежского надобно различать, во-первых, собственно житие и, во-вторых, сказание об открытии мощей преподобного и о последующих чудесах его. Первое не есть сочинение оригинальное, а есть только переделка того жития преподобного Сергия, которое прежде составлено было Епифанием Премудрым. Пахомий лишь сократил по местам, особенно в первой половине, а по местам (например, в статьях об изведении источника преподобным Сергием, о воскрешении отрока, о составлении общежития, о явлении преподобному Богоматери и др.) почти буквально переписал названное житие Епифаниево и некоторые сказания в нем опустил, другие переставил, не заботясь о хронологическом порядке, а третьи, немногие, даже изменил в подробностях. Надобно присовокупить, что за переделку эту Пахомий принимался два раза и оставил ее в двух видах, или редакциях. Первоначальная редакция, появившаяся около 1440 г., представляет менее сокращений труда Епифаниева, менее перемен, как в слоге, так и в порядке и самом содержании статей, менее пропусков, нежели вторая редакция, окончательная, относящаяся ко времени между 1449 и 1459 г. и, судя по количеству сохранившихся списков, вошедшая в наибольшее употребление. Что же касается до сказания об открытии мощей преподобного Сергия и последовавших затем чудесах, то это сочинение оригинальное и вполне принадлежит Пахомию. Из рук автора оно вышло также в двояком виде: пространном и сокращенном. Пространное сказание он составил особо, как бы в дополнение к пространному житию Епифаниеву, вслед за которым оно обыкновенно и помещается в рукописях. А краткое сказание соединил в одно целое с своим, сокращенным, житием по обоим его редакциям с тем только различием, что в некоторых списках последней редакции, кроме двенадцати чудес, описанных и в списках первой, равно как и в пространном сказании, описаны еще три чуда, совершившиеся в мае 1449 г. Пахомиево житие преподобного Сергия имеет характер похвального Слова, которое читалось в обители на праздники в честь преподобного, как можно видеть из следующего приступа этого жития. "Приидите, честное и святое сословие постников; приидите, отцы и братия; приидите, духовные овцы; приидите, именитое стадо... Вот к нам свыше призвание; вот предлежит духовная трапеза; вот хлебы неистощимой пищи и масло милости; вот целомудренная пшеница и вино, веселящее души и тела... вот русская, а более вселенская похвала. Приидите ж и насладимся доброго нынешнего торжества, воздавая достойную честь преподобному, как ученики учителю, составляя праздник и светлое торжество в нарочитом празднике, как чада отцу... Сама Святая и Животворящая Троица подвигла нас к ликованию и устроила для ангелов праздник с нами и сотворила общее для всех веселие в память своего угодника, просветившего мир своим житием, отогнавшего бесов от стада Христова, исполнившего радостию землю и самый воздух равноангельным своим житием, наставившего вверенное ему иноческое стадо на духовные пажити... Да уведаем достоверно, откуда воссиял таковой светильник: не от Иерусалима ли, не от Синая ли? Нет. Но от Русской великой земли; она много лет оставалась непросвещенною, но удостоилась превзойти страны, просветившиеся прежде ее, и процвела православною верою и честными монастырями, в которых воссияли многие светильники, просвещающие, можно сказать, вселенную. В числе их был и святой Сергий, о котором нам предлежит ныне слово". А в заключении своего литературного труда о преподобном Сергии Пахомий так рассказывает о побуждении, расположившем его заняться этим трудом. "Я смиренный таха иеромонах Пахомий, пришедши в обитель святого и видя чудеса, часто совершающиеся от раки богоносного отца, а особенно узнав о нем от самого ученика его Епифания, который с ранней юности много лет жил со святым, был духовником в великой лавре всему братству и написал по порядку о рождении и возрасте блаженного, о его чудотворениях, житии и преставлении, слыша также свидетельства о преподобном многих иных братий, наиболее же видя своими очами бывающие от него чудеса, сильно удивился. Потому, испросив помощи от Бога и надеясь на молитву святого, дерзнул написать, что слышал и видел, из многого немногое, что было возможно для меня смиренного... Я написал это, да не будут преданы забвению чудеса святого" и пр.
В самом заглавии Пахомиева жития святого Алексия, митрополита Московского, как и в заглавии Пахомиевой службы тому же угоднику, замечено, что составлены они "по благословению господина преосвященнаго архиепископа Ионы, митрополита Киевскаго и всея Русии, и проразсуждением, иже о нем, честнаго Собора святительска". Здесь разумеется, по всей вероятности, Собор 1448 г., бывший для поставления митрополита Ионы (Собор, иже о нем), так как этот Собор, между прочим, установил праздновать митрополиту Алексию в память преставления его 12 февраля и в память открытия мощей его 20 мая; а чтобы праздновать святому, требуются служба ему и житие его для чтения в церкви на праздник. Правда, одна служба святителю Алексию тогда же была составлена присутствовавшим на Соборе Питиримом, епископом Пермским, и существовало уже краткое житие святого Алексия, написанное тем же Питиримом, когда он был еще архимандритом, и прежде открытия мощей святителя, о которых потому она и не упоминает. Но Питиримова служба угоднику назначена была на 20 мая; нужна была еще другая служба - на 12 февраля. А Питиримово житие, кроме того что было слишком кратко, вовсе не говорило об открытии мощей святого и последовавших затем чудесах. И сохранилось известие, что Пахомий, исполняя возложенное на него Собором поручение, прежде всего, приблизительно в 1448 - 1449 гг., составил особое сказание, или повесть, об открытии мощей святителя Алексия и последовавших чудесах, в которой наиболее чувствовалась нужда. Затем уже, неизвестно когда, составил и службу ему на 12 февраля. Самое же житие угодника начал не прежде 1455 г., ибо в начале его упоминает о кончине епископа Пермского Питирима, последовавшей в этом году, а окончил только в 1459 г. К житию Пахомий присовокупил и свое сказание, прежде написанное, об открытии мощей святого Алексия и чудесах его.
В приступе к житию святого Алексия Пахомий сперва излагает мысли, что составлять повести о святых и похвалы им полезно для людей и угодно Богу, а потом, как бы в оправдание себя, объясняет, что хотя он иноземец и не знал святителя Алексия, но воспользовался свидетельствами о нем достоверных мужей и в особенности писанием архимандрита Питирима. Мы представим этот небольшой приступ сполна и в подлинном тексте, чтобы показать, как несвободно и неясно выражался Пахомий в своих приступах к житиям и вообще в тех случаях, когда излагал общие какие-либо мысли, а не исторический рассказ. "Елма убо, - говорит автор, - Божественным мужем, хотящим повести написати и венца от них похвальныя сплести, полезно есть и зело успешно; не яко они таковая требующи, но яко ихъже сами ангелы похвалиша, ихъже имена написана суть в книгах на небесех, но инех въздвизати к тех зелному преизящетву и любви к Богу, не тех токмо похвал послушающих и богоподражанием внимающих, отсюду приходящим боголюбезных и в самех тех похвал производящих прибыток обильный и мздовоздание немало. Не сия бо токмо едина, но и таковыми угождаем есть Бог: святым похвала обаче на Самаго Бога въеходити и превозноситися в лепоту. Ибо и Сам Господь наш Иисус Христос рече: Прославляющая Мя, рече, прославлю, и паки о апостолех: Приемляй вас Мене приемлет. Узаконоположено бысть, таже к торжеству възведе человеки, глаголет пророк: Похваляему праведнику, возвеселятся людие. Яже бо похвалы и славы о святых, ничто же о земных прибыточно, ниже известно стяжавших, но от вышних Божественных промысл и присно тожде имущих, отнюду же в истинну ныне похвальнее мы всесветлую нам вину настоящаго Слова предлежыт, и основанию начало прията хощет, похвалам достоиный Алексее да глаголется. И да не възнепщует ми кто, яко иноя земли суща и неведуща и правду; не бо своима очима видех, что таково бываемо, но от великих и достоверных муж слышав, яже глаголют, иже своима очима видеша самаго святаго, о немже нам повесть предлежит, не зело бо пред многими леты беяше, иная же от слышания; прочая же и достовернейшая навык от самаго того писания архимандрита Питирима, иже последи быв Перми епископ. Сей убо епископ же и мученик не токмо пострада о вере, но от неверных, но и от мнящагося быти верна некоего князя, егоже долъжно есть нарещи неверных горша, иже братоубийственною кровию руце осквернившаго; и от сего многа и люта подъят, но ничто же возможе злоба противу благодати; невесть бо злое предпочитати полезное, ни зависть оставляет познати истину, но о таковом зде конец да приимет. Сей убо предреченный епископ нечто мало о святем списа и канон тому в похвалу изложив, слышав известно о его житии, паче же и от самех чюдес, бывающих от раки богоноснаго отца; прочая же не поспе, времени тако зовущу. Глаголет же ся, яко по еже пети канон той святому, явися святый тоя нощи некоему священноиноку тоя же обители, благодарение о сих въздающи, и обители тоя не оскудети. Сия же аз прочет и разсудих неподобно быти святаго чюдесем на многи части глаголатися, и яко цветцы собравше от многих в едино, да не умолчано будет праведное святаго же и приснопамятнаго, боговещательных молитв надеяся, по достижному ко иже по Бозе живущим и истинне делателем опасным слово устремих к повести".
