Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 1
4. Но (деяния) Павла нмеют великое преимущество. Все другие, оставляя собственное благосостояние, принимали участие в бедствиях ближних; а Павел сделал гораздо больше. Он не только участвовал в бедствиях других, а предпочитал сам терпеть крайние бедствия, чтобы другие наслаждались благосостоянием. Не одно и то же – отвергнуть свое благосостояние и предаться бедствиям (вместе с другими), или подвергать страданиям одного себя, а другим доставлять спокойствие и почести. Там, хотя и тяжело переменить благополучие на страдания для ближнего, однако есть некоторое утешение в том, что находятся сообщники страданий; а подвергать одного себя скорбям, чтобы другие наслаждались радостями, это – дело благороднейшей души и Павловой ревности.
Не одним этим, но и другим большим преимуществом он превосходит всех, о которых мы сказали выше. Авраам и все другие подвергали себя бедствиям настоящей жизни, и все вообще желали себе смерти; а Павел желал лишиться даже будущей славы для спасения других. Могу указать и третье преимущество. Какое же? То, что хотя некоторые из упомянутых мужей оказывали попечение о людях, враждовавших против них, но таких, которые находились под их руководством; они делали то же, что делал бы отец, пекущийся о дурном и преступном сыне, однако же сыне; а Павел желал подвергнуться анафеме за тех, которые не были вверены его попечению, – так как он был послан к язычникам. Видишь ли величие его души и превосходство его ревности, превышающие самое небо? Подражай ему; а если не можешь ему, то хотя (мужам, прославившимся в ветхом завете. Полезное для себя ты найдешь тогда, когда будешь искать (пользы) ближнего. Если не имеешь ревности пещись о брате, то помни. что иначе ты спастись не можешь, и позаботься о нем и о делах его по крайней мере для себя. Сказанного достаточно для убеждения, что мы не можем иначе достигать полезного для нас. Но, если хочешь, можешь убедиться опытом и из обыкновенных примеров. Когда случится загореться какому-нибудь дому, то те, которые живут близко к нему и, заботясь только о себе, не станут предотвращать опасность, а запрутся в своих домах из опасения, чтобы кто не вошел и не похитил чего-нибудь у них, – какое получат наказание? Огонь, дошедши до них, сожжет все их (имущество); не заботясь о пользе ближнего, они потеряют и свою. Бог, желая соединить всех друг с другом, поставил все в такой необходимой связи, что с пользой одного соединяется польза другого: на том стоит весь мир. Если на корабле, во время бури, кормчий, пренебрегши пользу других, будет искать только своей, то скоро потопит и себя и их. Если бы каждое ремесло стремилось только к своей пользе, то и жизнь была бы невозможна, и (невозможно) то самое ремесло, которое стремилось бы к этому. Потому земледелец сеет жита не столько, сколько нужно для него самого, – иначе он давно погубил бы и себя и других, – но он печется и о других; воин ополчается на опасности не для того, чтобы спасти только самого себя, но чтобы и доставить безопасность городам: купец привозит не столько, сколько нужно для него самого, а сколько и для многих других. Но каждый, скажет кто-нибудь, делает это, имея в виду не мою пользу, а свою, трудится для приобретения себе и денег, и славы, и безопасности, так что, доставляя пользу мне, он ищет своей. То же говорю и я, это давно и хотел внушить, к тому и направлял все мое слово, чтобы показать, что ближний тогда достигает своей пользы, когда заботится о твоей. Если бы люди не были поставлены в такую необходимость, то они не захотели бы искать пользы ближнего; потому Бог и соединил все таким образом и не попустил достигать своей пользы иначе, как путем пользы других. Людям свойственно идти таким путем к пользе ближнего; но заимствовать побуждение к тому должно не отсюда, а из того убеждения, что так угодно Богу. Невозможно спастись иначе; если ты упражняешься даже в высшем любомудрии, но не заботишься о других, погибающих, то не будешь иметь никакого дерзновения пред Богом. Откуда это видно? Из слов блаженного Павла: "если я", говорит он, "раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы" (1Кор.13:3), Видишь ли, чего Павел требует от нас? Хотя раздающий (свое имение), по-видимому, ищет пользы не своей, а ближнего, но этого одного, говорит, недостаточно, а надобно это делать с искренностью и великим состраданием. Для того Бог и дал нам такую заповедь, чтобы соединить нас союзом любви. Если же Он требует от нас любви в такой мере, а мы не оказываем ее и в меньшей, то удостоимся ли мы прощения? Как же, возразит кто-нибудь, Бог чрез ангелов сказал Лоту: "спасай душу свою" (Быт.19:17)? Но, скажи мне, когда это было и почему? Когда угрожало наказание, когда уже не время было исправляться, когда (нечестивые) были осуждены и страдали неизлечимой болезнью, когда старцы и юноши предались одним и тем же похотям и должны были сгореть, в тот день, когда молнии готовы были поразить их. Притом это сказано не о пороке и добродетели, но относилось к наказанию, ниспосланному от Бога. Что же тогда, скажи мне, должно было делать? Сесть, принять наказание и сгореть без всякой пользы? Но это было бы крайним безумием. Не то я говорю, чтобы должно было мучиться без причины и напрасно, вопреки воле Божией; но когда человек проводит порочную жизнь, то заповедаю тебе, приди к нему и исправь его, если хочешь, для блага ближнего, если же нет, то по крайней мере для своей пользы; первое лучше последнего, но если ты еще не достиг такой высоты, то делай это по крайней мере для последнего. Пусть никто не ищет своей пользы, и тогда найдет ее. Зная, что ни нищета, ни мучение и ничто другое не может спасти нас, если мы не имеем высокой любви, будем приобретать ее прежде всего, чтобы чрез нее нам получить и другие блага настоящие и будущие, которых да сподобимся все мы благодатию н человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
БЕСЕДА 26
"Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам" (1Кор.11:2).
1. Окончив речь об идольских жертвах, как следовало, и сделав ее совершенной во всех отношениях, (апостол) переходит к другому предмету, в котором (коринфяне) также погрешали, хотя и не так тяжко. Он обыкновенно, – повторю опять то, что я сказал прежде, – не все сильные обличения поставляет сряду, но, располагая их в надлежащем порядке, вставляет между ними менее сильные, и таким образом облегчает тяжесть, которая происходила бы для слушателей от постоянных укоризн. Поэтому о самом важнейшем предмете, именно о воскресении он говорит после всего. Теперь же приступает к другому, менее важному, и говорит: "хвалю вас, братия, что вы все мое помните". Когда грех несомненен, тогда он сильно обличает и укоряет; а когда грех сомнителен, тогда наперед доказывает, а потом обличает: говоря о несомненном грехе, он показывает важность его, а говоря о сомнительном, доказывает действительность (его греховности). Так блуд без всякого сомнения есть грех, – потому он и не имел нужды доказывать, что это – грех, а показал тяжесть греха посредством сравнения. Судиться у неверных было грехом, но не так тяжким, – потому этот грех он поставляет между другими и доказывает (его греховность). Вкушение жертв идольских, хотя (в отношении своей греховности) подлежало сомнению, но было величайшим злом, – потому он и доказывает, что это – грех, и объясняет важность его. Поступая таким образом, он не только отклоняет от грехов, но и убеждает к противному. Так он говорит, что не только должно не блудодействовать, но и тщательно соблюдать святость: "посему прославляйте", присовокупляет, "Бога в теле вашем, и в духе вашем" (1Кор.6:20). Также сказав, что не должно быть мудрым внешней мудростью, не довольствуется этим, но и повелевает быть безумным. Увещевая не судиться у внешних и не причинять обид, потом и вообще возбраняет судиться и советует не только не обижать, но и терпеть обиды. Рассуждая о жертвах идольских, говорит, что должно воздерживаться не только от запрещенного, но и от дозволенного, когда от того происходит соблазн, и не должно соблазнять не только братий, но и язычников и иудеев. "Не подавайте соблазна", говорит, "ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией". Таким образом совершенно окончив речь о всем этом, он потом переходит к другому греху. Какой же это был грех? Жены с открытыми и обнаженными головами и молились и пророчествовали, – потому что тогда пророчествовали и жены, – а мужи отращивали волосы, подобно занимавшимся философией, и покрывали свои головы, когда молились и пророчествовали, придерживаясь в том и другом языческого закона. Апостол, находясь (у коринфян), уже преподал им наставление касательно этого предмета; но так как, может быть, одни послушались его, а другие оказались непослушными, то он вновь чрез послание, как мудрый врач, изобильным словом исправляет грех. А что он лично преподавал им наставление об этом, видно из начала его речи. Почему, в самом деле, не сказав прежде нигде ничего об этом в послании, а рассуждая о других грехах, он вдруг говорит: "хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам". Очевидно, что одни послушались его, и их он похваляет, а другие оказались непослушными, и их он исправляет следующими словами: "а если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая" (ст.16). Если бы он сделал укоризну всем, как послушным, так и непослушным, то в первых возбудил бы негодование, а в последних усилил бы нерадение; но теперь, одних похвалив и одобрив, а других укорив, он первых ободряет, а последних приводит в стыд. Укоризна, хотя и сама по себе может тронуть, но имеет еще большую силу, когда соединяется с похвалой исправным. Потому он и начинает не с укоризн, но с похвал, притом с великих похвал, и говорит: "хвалю вас, что вы все мое помните". Так обыкновенно поступает Павел: за малые (достоинства) воздает великие похвалы, делая это не из лести, – да не будет! мог ли (употреблять лесть) тот, кто не искал ни денег, ни славы и ничего подобного? – но во всем имея в виду их спасение. Потому он и усиливает похвалу: "хвалю вас, братия", говорит, "что вы все мое помните". Что – все? Он говорил только о неращении волос и о непокрывании головы, но, как я сказал, усиливает похвалу, чтобы сделать их более усердными: "что вы все мое", говорит, "помните и держите предания так, как я передал вам". Следовательно он еще прежде преподал им многое не письменно, как выражает это и во многих других местах; но прежде он только оставил им предание, а теперь присовокупляет и причину. Таким образом он еще более утверждает послушных и низлагает гордость непослушных. Не говорит: вы послушались, другие же не послушались, но, не выражая прямо, намекает на это в дальнейшем изложении своего наставления: "хочу также", говорит, "чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог" (ст.3). Такова причина. А приводит он ее для того, чтобы немощных сделать более внимательными. Ведь верующий, как должно, и твердый в вере не нуждается ни в доказательстве, ни в причине того, что заповедуется ему, а довольствуется одним преданием; но немощный, узнав и причину, с большим усердием соблюдает сказанное и повинуется с большей преданностью.
