Андрей Кураев - Уроки сектоведения. Часть 1.
Человек, отказавшийся следовать в рериховском фарватере, сразу зачисляется Рерихами в «сатанисты», «подонки», «дезертиры»[235]. Права на ошибку, права на собственное мнение, право на несогласие с Рерихами человек не имеет. Несогласный – или идиот, или сумасшедший, или одержимый темными духами, или шпион.
Эти уроки хорошо усвоили рериховцы:
«Учение изобилует темой напряжения, борьбы и битвы… И когда началась внешняя атака, которая ознаменовалась мрачным ударом колокола Архиерейского Собора 1994 года, гул которого угрожающе нарастал, мы не были застигнуты врасплох… Темные силы – не метафизическое явление. Это сегодня совершенно конкретные личности, занимающие разного рода руководящие должности, они среди российских чиновников, церковнослужителей, представителей СМИ. Они активны, невежественны, агрессивны. Они – не наши личные враги, а противники приближения Эпохи Культуры. «Воинство Света собирается под знамена Владык не для спокоя и мира, но для того, чтобы тьму уничтожить», - эти слова сегодня должно читать как боевое и величественное настоящее… Ошибаются те рериховцы, которые считают, что читая труды Рерихов, можно уже записать себя в светлые ряды помощников Иерархии. Именно битва, со всеми ее гранями и этапами, есть основной определитель»{967}.
«В эпицентре развернувшегося сражения находится МЦР и Л. В. Шапошникова. Особая жестокость этого сражения определяется тем обстоятельством, что оно происходит на родине Рерихов»{968}. «Сколько в нашей среде собралось речистых умствующих! Поэтому мы собрались здесь сегодня, чтобы осмотреть доспехи друг друга и сплотиться в единую ударную силу»{969}.
«Весной минувшего года в Интернете началось массированное наступление на МЦР. Разумеется, сами авторы статей, среди которых, несомненно, были и люди, искренне болеющие за дело, считали, что с помощью такого плюрализма мнений выясняют истину. Похоже, мало кто из них догадывался, что на самом деле эта кампания инспирирована врагами рода человеческого, а сами они служат послушными игрушками в руках нечистоплотных кукловодов из Тонкого мира и их проводников на земле»{970}.
Язык – это человек. Если Рерихи и их ученики столь охотно говорят на языке войны, значит, никак не можно считать их людьми мира и «доброй воли». Учение Рерихов даже и йогой назвать как-то неприлично. Ибо если вот это – йога, то как же тогда именовать классические йогические школы Индии, в которых не было ничего похожего на подобную воинственность и обзывательность. Разве есть где-нибудь в «Йога-сутрах» Патанджали такой азарт в выискавании и обличении противников?
ЧТО ТАКОЕ САТАНИЗМ?
Теперь же снова не могу не заметить, что давая свои оценки рериховскому учению, я не разошелся с теми критериями самих этих оценок, которые предложили сами Рерихи. Приняв их определение религии как «связь с Высшим», я должен был сказать, что и само рериховское учение религиозно. Чуть позже, приняв определение секты как «ограниченности», я должен буду сказать и о рериховском движении как о сектантском (см. ниже). Наконец, должен заметить, что есть общая черта и в тех определениях термина «сатанизм», которым пользуются Рерихи и с которым работаю я.
В самом узком смысле это слово характеризует людей, поклоняющихся Злу (Сатане), совершающих «черные мессы» с кровавыми жертвоприношениями… Конечно, немыслимо так понятое слово отнести к теософам. Но дело в том, что не только я, но и сами Рерихи слово «сатанизм» пониамютв более широком смысле. Причем Рерихи – в гораздо более широком, нежели я.
В моем понимании о сатанизме помимо вышеупомянутого (ритуального) можно говорить еще в двух смыслах. Первое, более узкое: сатанист – это человек, который относится к Библии (или хотя бы к важнейшим ее сюжетам) как к Божьему Откровению, но который при этом фундаментальным библейским сюжетам дает противоположную оценку. Чтобы быть сатанистом, человек должен быть религиозным. Он должен признавать религиозную серьезность Библии. Он должен пользоваться Библией, предлагая свои истолкования ключевым библейским сюжетам. Но при этом сатанист оправдывает действия именно сатаны-Люцифера. Сатанизм есть там, где есть апология люциферова бунта и апология первородного греха. Важнейший библейский сюжет, по истолкованию которого проходит грань между христианами и сатанистами это змей-искуситель в Эдемском саду в сцене грехопадения. По ответу на вопрос, является ли этот змей положительным персонажем или отрицательный, и пройдет граница круга, очерчивающего мир сатанистов.
Более широкое определение сатанизма может быть дано на материале других религий (хотя там гораздо сложнее отличать добро и зло, чем в христианской традиции). Если в некоем мифологическом персонаже с точки зрения адептов этой религиозной традиции преобладают темные, смертоносные черты, если этот персонаж в данной мифологической системе выступает в качестве оппонента, врага более светлых богов, и тем не менее некоей группой он избирается в качестве предмета культа, к нему обращается поклонение и именно от него ожидается помощь – в таком случае также можно говорить о сатанистской группе.
Как видим, Л. Шапошникова не права, когда предполагает, что «Если духовность нехристианская, то, по Кураеву, она — сатанинская» {971}. На самом деле это не так. Для меня сатанизм – это вполне четкий термин. Я не считаю сатанизмом атеизм, язычество, даже антихристианство типа ницшеанского или ленинского. Тем более не ставлю знак равенства между язычеством и сатанизмом.
Рерихи же дают крайне расширительное толкование понятия «сатанизм»: «Можно составить треугольник – иезуиты, разведка Англии, разведка белая. Так утвердилось воинство Сатаны» {972}. «Иезуиты – подлинные сатанисты»{973}. «Фуяма не должен ждать добрых вестей от сатанистов. Заметьте, что они особенно кричат о Христе, их задание – разлагать и смущать сознание»{974}. «Имеются сатанисты и хуже большевиков»{975}. «По приказу Моему будет преследоваться безбожие, которое приняло вид самого отъявленного сатанизма» (Мир Огненный II, 85). Вспомним и письмо Н. Рериха упоминающее о людях, говорящих, «что я буддист, большевик и масон. В злобной клевете эти сатанисты…»{976}.
Но разве сатане кланялись атеисты? Разве приносили в жертву кошек или младенцев иезуиты или английские разведчики? Разве человек, который говорит о Рерихе как о коммунисте или о масоне или о буддисте уже тем самым совершает сознательно богоборческий поступок? Рериховское понимание сатанизма нельзя не признать слишком растянутым, искусственно-полемическим.
И снова очевидны двойные стандарты рериховцев: когда им хочется заклеймить оппонента, то они и атеиста и христианина будут честить «сатанистами», то есть придавать этому слову максимально расширительное значение, но когда христианские богословы говорят о сатанинских нотках в теософском учении, рериховцы предпочитают понимать сатанизм предельно узко.
Именно Рерихи и их адепты и в самом деле видят сатанизм в малейшем озвученном несогласии с ними. А на страницах их писем и дневников появляются такие характеристики, что уж совсем не вяжутся с мифом об их архикультурности («Жид лучше душу погубит, нежели щит примет Мой»[236]).Так что между декларированной теософами терпимостью[237] и реальной душно-воинственной атмосферой рериховских кружков пролегла огромная дистанция.
Второй тревожный вывод из рериховских текстов состоит в том, что жесткая иерархичность в самых теософских кружках считается идеалом, к которому надо стремиться, и что столь же жестко теософы намерены иерархизировать и светское общество, если однажды получат над ним власть. Если не практика, то теория теософов – это идеология тоталитарной секты (которая, в частности, угрожает за разрыв с нею: «за предательство ручаюсь смертной грозой»{977}).
Так что приходится говорить о рерихианстве как об идеологии тоталитарной секты. Рерихианство тоталитарно в своих мечтах, в своем идеале, хотя в своем нынешнем виде оно является просто сектой, а не тоталитарной сектой.
ЧТО ТАКОЕ СЕКТА?
Теперь, наконец, пора определить, как же я понимаю термин секта. Понятно, что я употребляю его не в смысле юридическом (ибо в юридическом лексиконе вообще нет такого термина и быть не может). Социологическое определение секты мне также представляется малоинтересным. По своему происхождению, равно как и по своему смыслу это термин богословский. Сначала – историческая справка о том, как менялось значение слова «секта». Подчеркну, что это статья из церковного официоза дореволюционной поры. «Происхождение слова секта остается до сих пор запутанным. В то время как одни ученые находят его начало в глаголе seco – режу, рассекаю, другие сближают его с глаголом sequor – следую, последую. В одном только соглашаются ученые, что слово secta происходит от санскритского sac, что лежит в основе и «следовать» и «говорить» и «рассекать»… В классических латинских произведениях secta обознает образ мысли, дейтвия, установление, дисциплину, семейство, школу, соединение людей, одинаково мыслящих и следующих за одним вождем. У Цицерона мы встречаем фразы: natura habet quasi viam et sectam — природа имеет свои правила и свой метод; sequi sectam philosophоrum — пристать к секте философской. Элемент религиозный, с каким secta стала мыслиться в христианстве, был совершенно неизвестен языческому миру. Самое большее из того, что могло бы сблизить между собою языческое и христианское понимание термива secta, было определение secta в качестве философской школы или в качестве группы людей, одинаково мыслящих и следующих за одним вождем. Смысл термина secta изменяется, как скоро начинает им пользоваться христианская церковь. К тому определению, которое было выработано классической древностью, прибавляется новая характерная для него черта — религиозный характер, а потому он обозначает религиозную доктрину или религиозную партию. Впервые слово secta встречается в кн. Деяний св. Апостолов. Здесь оно встречается до 4 раз: 14, 5; 26,5, 28,22. Но смысл его еще здесь не определился. Если 26, 5 усвояет ему положительное значение. Впрочем, можно заметить, что общее отрицательное значение понятия secta все-таки более свойственно новозаветной письменности. В этом последнем значении, кроме Деян. 24, 15, 28,22 secta употребляется в 2 Петр. 2, 1 и Гал. 5, 20. В книге Деяний под словом secta понимается известное религиозное направление отрицательного характера. Несколько иное значение соединяется со словом secta в Гал. 5, 20, где secta обозначает разномыслие, раздор, возникшие на почве догматической. В таком же смысле употреблен термин secta в 2 Петр. 2, 1, где он также означает извращение истин христианской веры (2 Петр. 2,1 говорит о секте погибельной — secta perditionis). Таким образом, религиозная партия, возникшая на почве церковно-бытового или догматическаго разногласия, но непременно с отрицательным характером — в таких чертах можно представить себе понимание сущности secta в век апостольский... В этом основном значении понимают «секту» и св. отцы Церкви. Правда, и в послеапостольской письменности понятие секты употребляется еще различно: наряду с определениями, приписывающими ей отрицательный характер, мы встречаем здесь и такие, по которым секта обладает несомненными положительными признаками. Так, известно, что Тертуллиан называет этим именем христианскую религию. Он говорит о христианстве: Dei secta, christiana secta. Подобным же образом понимает, очевидно, слово secta и св. Климент Александрийский, который доказывает, что с понятием секты еще не соединяется необходимо представление о ложности ее доктрины. Наконец, в положительном смысле понимает слово secta и св. Киприан. В тоже время термин секта не теряет и своего первоначального классического значения, служа обозначением образа жизни, обычая или нрава. Например, император Гордиан (238-244) выражается: «это чуждо обычая (sectaе) моего времени». Или – Александр Север (222-235): «ты предпринял заботу, чуждую моему нраву (sectaе)». Валериан (253-260): «этой секте (т.е. образу жизни) следовал Метелл». Тем не менее, отрицательный смысл, с которым secta мыслилась уже в апостольское время, в рассматриваемую эпоху продолжает постепенно укрепляться. Так, по словам Фавста Манихея, приводимым у блаж. Августина, сущность секты составляет «разномыслие и установление культа, отличного от культа божественного». Подобный же взгляд на секту высказывает и сам Августин. Толедский собор (589 г.) этим именем назвал самое неправильное мнение, изложенное в одном сочинении. «Я осуждаю, сказал один из членов этого собора, секту, которая была прочитана, вместе с ее автором». В Средние века именем секта продолжают называть общины, отделившиеся от господствующей церкви и держащиеся своего, главным образом, еретического учения. Наименование сектами еретических общин катаров и альбигойцев служит подтверждением сказанного. Довольно неопределенное значение получает термин secta в Германии в XVI в. Лютер в своем переводе библейского текста пользуется им для обозначения как схизма, так и ереси в собственном смысле этого слова; термин secta встречается у него почти во всех тех местах, где в греческом тексте стоит слово и только в трех местах он пользуется термином Ketzer (Тит. 3,10) Rotten (1 Кор. 11,19; Гал. 5,20)… Итак, небольшая (сравнительно) община последователей известной религиозной доктрины, обособившаяся от истинной церкви на почве догматической, моральной, бытовой и являющаяся отрицательным или вредным явлением - в таких чертах можно себе представить современное понимание сущности секты»{978}. Я же скажу проще: сектантской в моем понимании является любая религиозная деятельность, осуществляемая вне Церкви и в противостоянии ей. При этом сразу же следует сделать два уточнения: Первое: нужно уточнить, что четких границ Церкви не сможет провести, пожалуй, ни один богослов или иерарх. Церковь есть жизнь в Боге, жизнь во Христе. Любой медик знает, как непросто установить грань жизни и смерти. Биолог понимает, что граница между живым и неживым не так очевидна, как кажется первокурснику биофака. И все же понятно, что череп уже не живет. И все же понятно, что асфальт, укатываемый в дорогу, не есть живая материя. Так же очевидно, что Аум Синрике или Агни Йога — это не христианство, это то, что за пределами Церкви Христовой. Второе необходимое уточнение: не являются сектой буддизм или индуизм, возникшие до Евангелия и не в противостоянии ему. Однако являются сектами необуддизм и неоиндуизм, пытающиеся в западном мире возродить неевангельскую религиозность и утверждающие себя уже в очевидной и неизбежной полемике с христианством. Здесь можно сказать еще более точно: не всякая проповедь буддизма или индуизма на Западе является сектантской деятельностью. Сектантский душок появляется, когда некая нехристианская мировоззренческая система пробует утилизовать для своих целей Евангелие. Если некий “Центр по изучению тибетской культуры” просто рассказывает о религиях Тибета — это всего лишь обычная деятельность нехристианской религии. Но если при этом повествуются сказки о том, что Христос был в Тибете, что Он был посвящен в буддистские мистерии, что христианство в древности было буддизмом и лишь затем стало православием — это уже сектантская деятельность, прямо направленная на разъедание христианских начал в людях и в обществе.Рериховец, укрывшийся за псевдонимом «Александр Владимиров» приписывает мне: «Кураев после пробных статей по хулению учения Рерихов все упорнее и настойчивее продолжал вдалбливать в сознание общественности, что рериховцы - "нелегальная религиозная секта", и она же, вкупе с иными сектами, - тоталитарна и деструктивна, несмотря на полную абсурдность таких заявлений»{979}. Ксения Мяло действует по той же методе: “Прежде всего бросается в глаза, что Кураев не приводит никаких доказательств того, что рериховцы - и особенно сами Рерихи - по своим методам действия как-либо могут подпадать под то определение деструктивных сект и культов, которое дано в Постановлении Европарламента”{980}.
