Александр Петров - Дочь генерала
— А со мною вот что происходит, — продолжил подозрительно долго молчавший Борис. — Самое интересное, планирую писать об одном, а мои шаловливые герои все по-своему переиначивают и ведут себя как хотят. Шпана!.. Я им говорю: ребята, успокойтесь, ведите себя прилично! А то ведь в угол поставлю. А они мне: ты нам не указ, мы подчиняемся законам высшего порядка, а не твоему авторитарному произволу. Ну, ладно, эти… виртуальные… А вчера поцапался со своим реальным редактором Гошей. Этот бывший комсомольский активист постоянно мобилизует массы на борьбу с какими-то врагами народа. То у него и-эн-эн какие-то страшенные, то паспорта не такие, то скинхеды, то кавказцы, то парад геев, то лесбиянок. Я его месяцами ищу, а он после сокрушения демонстрации гомиков принялся воевать с неправильным кино. Недавно в Домжуре устроил на круглом столе скандал с побиванием битых-перебитых журналистских морд лица об стол. Я ему: когда моими нетленками займешься? А он: у меня тут вселенная гибнет, ни до тебя… отстань… Я ему: сымей совесть! А он: совести у меня по горло, а время нету! Как жить?.. для кого?.. и зачем? Но… как доложил предыдущий оратор, хо-ро-шо… всё будет хорошо… всё будет хорошо-о-о, я эта зна-а-аю!
Когда девушка с великим трудом сдержалась, чтобы не потерять благообразие лица и не свалиться от хохота с высокого пьедестала, эстафету принял Сергей:
— А я тут намедни продал три стишка в журнал и за полчаса заработал цельную тысячу рублей. И дай, думаю, побалую себя. Чего я всё кого-то, да чего-то… Сел, как порядочный какой буржуин, на автобус и проехал аж целую остановку. Вышел к магазину для очень сильно важных персон и, пройдя через металлоискатель, под истошный вой, взошел на буржуинские высоты. А сам в себе думаю: эге, а я сегодня, ребята, ваш, буржуинский: у меня, вон, в кармане штанов целая тысяча хрустит.
Прихожу в видео-салон и нахожу новый стенд с элитным кино. Рылся там, копался… Отковырял себе сборники самых злостных элитарщиков: Джим Джармуш, братья Коэны, Антониони, Малкович и Паркер. Три вечера, как идиот, по нескольку часов смотрел и удивлялся, какой дешевый хлам народу втюхивают с ярлыками «знаковое», «культовое»!.. Хоть бы на копейку смысла или какой-нито пользы… Но это ладно.
Принял для харизмы кофейку, посидел у фонтанчика. Поглазел — не скрою — на буржуинских дамочек (кстати, так себе… даром, что шмотки на них дорогие). И потом зашел в книжный (там девочки хоть и в очках, но тоже… с ногами из ушей). Среди прочих набоковых, газдановых и ремарков порылся в серии «Букеровские лауреаты». И снова: порнуха, черная мистика и вопиющая пустота! Вопросы ставят, а в ответ — или ничего или такая чушь! Да, поспрашивал у девочек, что народ читает, и прикупил себе модные новинки. Не скрою, полистал… Я недолюбливаю эти медово-циничные женские романы. Но купил целую пачку и обчитался до икоты, до… вкуса машинного масла во рту. И снова: жуть и разврат и один веселый смех! Нет, хорошо! Так хорошо, что мы ушли из этого мира — это просто счастье!
Кажется, под напором шуточной информации девушка подзабыла о предыдущем разговоре. Чего шутники так серьезно и добивались.
Тут вошел бородатый парень лет двадцати пяти и по очереди троекратно расцеловался с мужчинами, на гостью даже не взглянул. Борис после церемонии прошептал в сторону: «Не этим ли целованием ты меня… помечаешь?» Но вошедший на его слова не обратил внимания, потому что занял в центре студии ораторское место и провозгласил:
— Все, братья, три шестерки повсюду! Нас метят на заклание всех до одного.
— Так уж и всех, Игорек? — улыбнулся иронично Василий.
— Пока шел к вам, не меньше ста масонских символов разглядел.
— Как говорит пословица: «Ищущий везде символы найдет», не правда ли?
— К продуктам со штрих-кодами прикасаться нельзя!
— А мы их вилками едим, руками не трогаем.
— Здорово придумали. Я тоже так буду.
— А вилка есть? А то мы поделиться можем.
— Дома есть! Кажется… А у вас, братья, новые паспорта?
— А кто бы нам позволил со старыми по улице ходить?
— А вы их в микроволновке пропарили? Продвинутые люди говорят, что если не пропарить, то излучения из космоса зомбируют.
— А как же, — воскликнул Борис, — пропарили! Аж по двенадцать раз. И знаешь, сразу зомбирование резко ослабло.
— А я только раз… — сокрушенно вздохнул Игорь.
— Да вон в углу наша печка — можешь поупражняться.
— А почему вас на заседании антиглобалистов не было?
— Ты что не видел трех мексиканцев в бордовых сомбреро? Конспирация, батенька, и еще раз конспирация.
— А!.. Мне тоже надо научиться грим накладывать, а то что-то в последнее время постоянно слежку за собой замечаю.
— Так ведь чему удивляться? Ты же масонам жить спокойно не даешь. Они, бедные, тебя уже внесли в списки первых своих врагов. И разными излучениями и знаками сживают тебя со свету.
— Я тоже так думаю, — вздохнул Игорь. — Всюду враги!
— А больше всего их под подушкой, когда спишь. Стоит заснуть — так и прыгают по голове, так и впиваются, гниды зеленые.
— Да я уже и так в ленте с молитвой сплю.
— И как, помогает?
— Да! Конечно! Благодать меньше уходит. А как забуду перед сном надеть, так просыпаюсь вовсе без благодати. Такой… будто голый…
— Ты уж поосторожней, Игорек, — сказал Василий. — А то выйдешь голым на улицу, могут и в милицию забрать.
— Что вы, мне туда никак нельзя. Они же все бесноватые! Тут один как пристал на улице: чего, мол, стоишь тут два часа? Сейчас, мол, в тюрьму заберу и бить-мучить буду.
— А чего ты там два часа стоял?
— Так это… людей раззомбировал.
— Как это?
— Смотрю на людей — а они все с мутными глазами идут. А на лбах у всех три шестерки… так и горят красным! Встал я тогда на перекрестке и стал молитву читать: «Они нас зомбируют, а вы не давайтесь!»
— Мудрая молитва! Ай, какая сильная! — изумился Борис. — Напиши слова, я ее обязательно выучу… месяца за два.
— Ой, бдите, братья, и бодрствуйте! — на прощанье воскликнул Игорь. — Всюду враги! Так и сживают со свету! Так и хоронят заживо!
Когда парень после церемонии прощания покинул помещение, в воздухе остался неприятный запах. Вася понюхал и проворчал:
— Серой пахнет. Как в преисподней.
— А может, дезодорантом?.. — предложила Наташа.
— Нет, сестричка, только крещенской водой, — сказал он и с помощью новой маховой кисти окропил студию водой из бутылочки с крестом. Сразу посвежело.
— А что это было? — испуганно спросила девушка.
— Это, Наташа, заходила к нам воплощенная пре-е-елесть! — сказал Борис. — Страшная такая!
— Так вот почему вы шутите! Вы на этого парня не хотите быть похожими?
— Не хотим, Наташенька, — кивнул Вася, — ох, как не хотим. Ты заметила, у парня напрочь отсутствует чувство юмора? А это первый признак: ты в беде! Иди и лечись!.. Ну, как с такими говорить? Нормальной логики они не воспринимают, Евангелие и святых отцов перевирают и толкуют так, что уши вянут. Когда с ними общаешься, — одна мысль в голове: как бы самому не свихнуться. Вот и выставляешь щит из собственного юродства. А как еще?..
Однако, потехе час! В проеме двери появилась странная фигура в драповом пальто с хозяйственной сумкой в грязной руке. Вид незнакомца подозрительно напоминал субъекта, описанного Борей в его «эссе-с»… Однако, все эти обстоятельства нимало не смущали ни вошедшего, ни троих жильцов. Они встали и вышли к нему, встречая, как важного гостя.
— Димитрий Евгеньевич, давненько вы нас не баловали своим посещением, — произнес Борис и… о, ужас!.. обнял бомжа.
— А чего вас, оглоедов, баловать-то, — проворчал доходяга скрипучим голосом, — чай не важные какие, а так… мазилы-писаки шалопутные. Да буде лапать-то, давай по делу. Наливай!
Василий вприпрыжку бросился к бару и откуда-то снизу извлек матовую пузатую бутылку с золотой наклейкой. Из холодильника достал салями и банку с крабовым салатом. Все это с хрустальным бокалом и серебряной вилкой поместил на поднос и торжественно с полупоклоном поднес бомжу. Тот уселся прямо на пол и снисходительно ждал угощение как должное.
— Откуда идете и куда путь держите, добрый странник? — спросил Сергей.
— Да ведь мы чего, — протянул тот, степенно выпивая и закусывая, обходясь при этом без бокала и вилки. — Нам куда велено, туда и шастаем. Ныне с Кавказу. На Новом Афоне в пещерах весновал, а как залетило, так через вас на севера попёхал.
— Мне все-таки неясно, — сказал Борис, — как вам удается без документов границу пересекать?
— А мы никаких границ не знаем, — задумчиво протянул тот, солидно сморкаясь в салфетку. — Идешь себе, лапти плетешь помаленьку и все тут. Ну, это… лес видел, море тоже было, горы, помнится… Небо, конечно… А границ… нет, детынька, не видывал. Прости…
