Вячеслав Рубский - Теоретические основы и методология полемики с протестантизмом
В других случаях, когда сознание того, что оппоненты прекрасно знакомы с Писанием не позволяет объяснить их позицию невежеством, то вывод получается ещё горше: «Сектанты отлично знают из Писания, что необходимо иметь св. Предание, но они отвергают его по своей бесовской гордости… сектанты, подражая дьяволу, сознательно противятся истине».[115] «Остаётся лишь удивляться упорству сектантов, не желающих видеть столь явную истину».[116]
Богословские схемы, унижающие достоинство оппонента, есть и у протестантов. Догматическая необходимость понуждает их выводить все свои доктрины непосредственно из Библии. Это, в свою очередь, требует от протестанта утверждать, что Библия говорит о каждом их тезисе прямо и однозначно. Так рождается красивый лозунг о том, что «всякий искренно читающий непременно поймёт её правильно». Взгляд на смысл Священного Текста как на очевидность свойственен протестантизму с самых первых лет Реформации. Например, Жан Кальвин свои рассуждения часто начинал так: «Следуя очевидным положениям Писания, мы говорим…».[117] Как догматический образец в этих категориях мыслит знаменитое Вестминстерское исповедание веры, § 1.6: «Весь замысел Божий относительно того, что необходимо для Его собственной славы, спасения человека, веры и жизни – либо ясно изложен в Писании, либо с правильной и очевидной последовательностью может быть выведен из него».[118] Вот эти «ясность» и «очевидность» становятся камнем преткновения при необходимости объяснить иноверие других конфессий, в т.ч. и православия.
Таким образом, схема протестантской гносеологии, утверждая, что Библия говорит о доктринах христианства ясно и недвусмысленно, понимающих Библию иначе поставляет в статус слепых или лукавых.[119] В этом ключе объясняют генезис инославия и современные апологеты протестантизма: Е. Бахмутский: «Оно [Писание], будучи законченным и достаточным, может дать ясные ответы (или принципы) на любые вопросы жизни Церкви Христовой»;[120] М.В. Иванов: «Библия есть истинное и полное Слово Божие, вполне достаточное для познания истины и полноценной христианской жизни».[121] В.С. Рягузов от лица христиан-баптистов уверяет, что «Святой Дух будет неизменно благословлять проповедника, который в благовествовании исследует Слово и в страхе и трепете доносит его до людей».[122] «Идея «ясности Писания», иногда относимая к «понятности Писания» означает, что основной смысл Библии могут видеть обычные христиане»,[123] – пишет об основе протестантизма А. Макграт. «Всякий, кто внимательно и с молитвой читает и перечитывает Библию и просит Бога Святого Духа открыть ему знание о Боге в Господе нашем Иисусе Христе, получит ответ. Наш праведный Бог позаботится об этом», – уверяет Дж. Пакер.[124]
В межконфессиональной полемике безобидные «достаточность» и «ясность» Писания становятся обидными в качестве объяснений иных христианских убеждений. Например, православные в этой схеме выглядят то ли плохо молящимися при чтении Библии, то ли невнимательными её читателями. Ведь по мысли баптистского богословия «прочтение Писания в свете вероисповедных утверждений какой-либо конфессиональной принадлежности или толковательной традиции не способно подавить очевидный его смысл, всё равно не могущий ускользнуть от внимания пытливого читателя».[125] Таким образом, отличию доктрин православия и протестантизма принципиально не может быть найдено иного объяснения кроме «непытливости» и маловерия: «Из-за растущего маловерия постепенно вводились многие небиблейские, еретические практики, которыми сейчас изобилуют православная и католическая церкви».[126] «Иконы и их почитание — неиссякаемый денежный источник»,[127] – объясняет православное иконопочитание Г. Вязовский. П.Т. Плешко, обращаясь к протоиерею В. Чернавину в открытом письме, пишет: «Если же вы допускаете возможным не считаться со Словом Божиим, и, таким образом, сознательно преступаете заповедь Божию... то весь ответ пред Господом за отвержение Его прямых повелений несёте Вы лично, и никто другой».[128] Иные в воззваниях ещё проще: «Православные, откройте уши и послушайте, что говорит Иисус Христос, а не ваш поп». [129] После всех запретов Библии, – непонимающе восклицает Н.Е. Пушков, – «Как только можно додуматься молиться умершим?!».[130] «Потрясающее мракобесие!»[131] – удивляется Г. Вязовский. В этом контексте православному полемисту, необходимо учитывать, что именно богословская схема понуждает протестантов делать самые жёсткие и неприемлемые выводы о своих оппонентах.
Отсюда же и подозрения оппонентов в лукавстве, которые в глазах магистра богословия ЕХБ К. Прохорова «не способны сколько-нибудь критично отнестись к собственной традиции истолкования Писания, всюду у них идёт оглядка на «всепобеждающее» реформатское учение».[132] Богословская мысль Иоанна Дамаскина А. Михееву представляется «тонким обольщением»,[133] а для Г. Вязовского «утверждение С. Кобзаря... безосновательно и лживо».[134] В том же ключе и патетика баптистского проповедника Е. Денисенко: «Вот такую околесицу способны нести религиозные, неспасённые, фанатичные служители диавола [то есть православные – прот. В.Р.], и всё это против тех, кто несёт свет Божьего Слова в народ [то есть баптистов – прот. В.Р.]».[135]
1.3 Значение диалогичности межконфессиональных дискуссий
1.3.1 Теория и практика православия. Признание разрыва
Превосходство православных доктрин в логике и историческая их доказуемость в подавляющем большинстве случаев не производит того эффекта убеждения, на которое они рассчитаны. Причина в заведомой противопоставленности оппонентов друг другу. В сложившейся ситуации диалогичность ведения дискуссии играет гораздо большую роль, чем ей исторически отводилось всеми христианскими конфессиями. Понятие диалогичности понимается нами как открытость и внимательность человека к иному восприятию реальности собеседника, его готовность к общению «на равных», дар живого отклика на позиции, суждения и мнения другой стороны (М.М. Бахтин). Вспоминаются слова Махатмы Ганди: «Я бы с удовольствием стал христианином, если бы мне довелось встретить хотя бы одного!».[136]
Цель данного обзора – выявление значения диалогичности в полемике с представителями протестантизма.
На протяжении всей истории Церкви, особенно со времён Реформации и до наших дней, в отрицании «официальной Церкви» немалую роль всегда играло праведное негодование по поводу массы отступлений от чистоты Евангелия в той приходской повседневности, которая являет лицо Церкви для обывателя. Её учение, каким бы оно ни было, воспринимается через призму её практического обихода. По этой причине, прежде чем защищать богословские тезисы, необходимо растождествить их с той массой злоупотреблений, которыми они связаны в обиходе. «В усилении сект есть и наша общая вина. Если люди идут к лжепророкам – значит, мы вовремя не научили их, не утолили их духовную жажду, не помогли встретить Живого Господа в православном храме».[137] «Совсем не всё, что есть и что было в церковной жизни или в приходской практике, нуждается в оправдании. Об ином надо прямо сказать: это греховная привычка, обжившаяся в наших храмах вопреки учению нашей же Церкви», – советует диакон Андрей Кураев.[138]
Для инославных не существует православного богословия отдельно от злоупотреблений, которые и вызвали его ревностное отрицание. В повседневной практике подавляющего большинства приходов православное учение нарушается местами вплоть до полного игнорирования. Например, ни для кого не секрет реальная практика крещения детей и связанное с ним восприемничество: в 90% случаев крестят второпях при неверующих «кумовьях», о которых известно, что они не посещали и не собираются посещать храм, вести духовную брань и заниматься религиозным воспитанием дитяти. Разве не ложною окажется апология крещения детей на фоне подобных его искажений? Ложным выглядит само стремление «это» оправдать, так как ему противостоит христианская совесть. Все богословские построения, какими бы правильными они ни были, будут отвергнуты благочестием протестанта.
1.3.2 Общие пути к взаимопониманию
