Генри Ли - Возникновение и устройство инквизиции
Мы с трудом можем представить себе, что, собственно, в учении катаров порождало энтузиазм и ревностное искание мученической смерти; но никакое другое вероучение не может дать нам такого длинного списка людей, которые предпочитали бы ужасную смерть на костре вероотступничеству. Если бы было верно, что из крови мучеников родятся семена церкви, то катаризм был бы в настоящее время господствующей религией Европы. Во время первых гонений, о которых сохранились известия, в 1017 году в Орлеане, тринадцать катаров из пятнадцати остались непоколебимы перед пылающими кострами. Когда в 1040 году были выявлены катары в Монфорте и миланский архиепископ призвал к себе их главу Джерардо, то последний не замедлил явиться и добровольно изложил свое учение, счастливый, что ему представился случай запечатлеть свою веру ценой жизни. Глубокое впечатление на всех тем радостным мужеством, с которым они встретили ужасную смерть, произвели катары, сожженные в Кельне в 1163 году. Когда они были уже в предсмертной агонии, то их глава Арнольд, по словам очевидцев уже наполовину обгоревший, освободил руку и, протянув ее к своим ученикам, сказал: «Будьте тверды в вере вашей. Сегодня будете вы со святым Лаврентием». Во время крестового похода против альбигойцев крестоносцы, взяв один замок, предложили пленным на выбор отречение или костер; нашлось сто восемьдесят человек, которые предпочли смерть. Один хорошо осведомленный инквизитор говорит, что катары, если даже они не отдавались добровольно в руки инквизиции, всегда были готовы умереть за свою веру в противоположность вальденсам, которые ради сохранения жизни не останавливались перед притворным отречением от ереси. Католические писатели изо всех сил стараются уверить нас, что непоколебимая твердость в убеждениях у этих несчастных не имела ничего общего с твердостью христианских мучеников, но была просто ожесточением сердца, внушенным Сатаной.
Вполне естественно, что катаров обвиняли в поклонении дьяволу. Люди, сроднившиеся с повседневной церковной практикой, с покупкой всего просимого и желаемого ценой молитвы, вкладов и добрых дел, конечно, думали, что катары, признававшие Сатану творцом всего вещественного, призывали его, дабы испросить себе земных благ. Но мы не находим ни одного свидетельства, чтобы катары когда-либо поколебались в своей вере в Иисуса Христа или стремились к какому-либо иному благу, кроме единения с Богом.
Почва для восприятия учения катаров была, по всей вероятности, подготовлена павликианством. Около 970 года византийский император Иоанн Цимисхий переселил павликиан во Фракию, откуда они очень быстро распространились по всему Балканскому полуострову. В Далмации павликиане основали приморский город Дугунтию, который стал местопребыванием одного из главных их епископов. В эпоху Иннокентия III число павликиан на полуострове было огромно, они обращали местных жителей целыми толпами и причиняли папе немало хлопот. Даже тогда, когда катары стали очень многочисленны в Западной Европе, они не забывали, что главная их опора находится на правом берегу Адриатики, и обращались к балканским епископам за разрешением возникавших между ними богословских недоразумений и споров.
Вскоре после водворения павликиан в Болгарии влияние их миссионеров сказалось и на Западе. Правда, от этой эпохи до нас дошло мало документальных известий, и нам часто приходится довольствоваться случайными указаниями, но если мы видим, что Герберт д’Аурильяк, избранный в 991 году архиепископом Реймским, счел необходимым в своем исповедании веры заявить, что Сатана творит зло по своей доброй воле, что Ветхий и Новый Заветы имеют равное значение, что брак и употребление мяса в пищу разрешены, то мы вправе заключить из этого, что павликианское учение проникло уже до Шампани, где ему пытались противостоять. К этому же времени относится рассказ о равеннском грамматике Вильгарде, который по внушению злых духов, являвшихся ему в образах Вергилия, Горация и Ювенала, составил из латинских поэтов непогрешимое руководство к жизни и распространял учение, во многом несогласное с верой. По всей вероятности, его учение в основе своей было катарское. Вильгард имел многочисленных учеников по всем городам Италии, которые были частью сожжены, частью перебиты. Эта же ересь распространилась в Сардинии и Испании, где ее подавили с невероятной жестокостью.
Немного позднее катары появляются в Аквитании, и оттуда их учение распространилось по всему югу Франции. В 1017 году эту ересь обнаружили даже в Орлеане при обстоятельствах, обративших на себя всеобщее внимание, — ее распространяли видные лица из числа местного духовенства. Узнав об этом, король Роберт Благочестивый немедленно поспешил в Орлеан. Призванные на допрос еретики заявили, что они скорее умрут, чем отрекутся от катаризма. Тогда их вывели за городские стены и там, перед пылающим костром, еще раз предложили отречься от своих заблуждений; они предпочли смерть, и их мученический конец поразил всех присутствовавших. В 1205 году новый очаг ереси был открыт в Люттихе, но эти еретики проявили меньшую твердость и получили прощение, после того как отреклись от своих заблуждений.
Примерно в это же время появились еретики в Ломбардии, в замке Монфорте, близ Асти; причем среди них оказалась и графиня Монфорте. Около 1040 года архиепископ Миланский Эриберто, объезжая свою епархию, посетил Асти, и еретики явились к нему без всякого колебания по первому зову. Возбужденная чернь, вопреки воле епископа, предложила им выбор между крестом и костром. Немногие сдались, большинство же, закрыв лицо руками, сами бросились в пламя. В 1045 году еретики появились в Шалоне; епископ Рожер обратился к люттихскому епископу Вазо за советом, что ему делать с ними и не следует ли ему обратиться к светской власти, чтобы погасить ересь в зародыше, пока она не охватила всего населения. Вазо уже слышал, будто еретики выделяются бледным цветом лица и что духовные судьи, воображая, что всякий бледный должен быть еретиком, отправили на тот свет огромное число добрых, но бледных католиков. Это заставило его быть осмотрительным в своем ответе: «Те, кого мы считаем врагами Бога, могут быть помещены Им на небе выше нас».
Уже в 1052 году ересь появляется в Германии, где благочестивый император Генрих Черный перевешал много еретиков в Госларе. В XII столетии ересь стала распространяться по северу Франции. Покровителем еретиков считался граф Иоанн Суассонский, но, несмотря на это, суассонский епископ Лизиард захватил нескольких из них и первый применил к ним, в целях обнаружения их виновности, суд Божий, что стало впоследствии правилом. Один из осужденных, брошенный в воду, над которой было произнесено заклинание, всплыл на поверхность; сильно смущенный этим, епископ заключил всех еретиков в тюрьму, а сам отправился на собор в Бовэ (1114 год), чтобы посоветоваться с другими епископами. Но чернь не разделила сомнений епископа: боясь, что добыча ускользнет из ее рук, она ворвалась в тюрьму и сожгла всех еретиков, не дожидаясь решения собора; составитель хроники с похвалой отзывается об этом проявлении благочестивой ревности.
В это же время новый очаг катаризма был открыт во Фландрии. Здешний ересиарх открыто исповедовал свои убеждения; его заперли в хижину, которую подожгли со всех сторон, и он умер, славословя Бога. У него было много сторонников, особенно среди ткачей. По мере удаления от XI века случаи обнаружения ереси становились более частыми. В 1144 году ее выявили в Люттихе, в 1153 году — в Артуа, в 1157 году — в Реймсе, в 1163 году — в Везеле.
В 1170 году катары объявляются в Безансоне, а в 1180 году их снова обнаруживают в Реймсе. Последний случай представляет невероятные подробности, сохраненные нам неким Жерве де Тильбюри. Однажды после полудня он ехал верхом в свите своего архиепископа Гильома, как вдруг его внимание привлекла красивая девушка, работавшая одна в винограднике; недолго думая, он обратился к ней с любезными предложениями, но она отвергла их, говоря, что, если послушается его, будет бесповоротно осуждена. Такая строгая добродетель была очевидным признаком ереси, и архиепископ тут же приказал отвести девушку в тюрьму, по подозрению в катаризме. Обвиняемая была допрошена архиепископом и назвала имя женщины, наставившей ее; последняя была немедленно схвачена и на допросе проявила такое знакомство со Священным Писанием, что ни у кого не осталось сомнения, что ее учил ответам сам Сатана. Сбитые с толку богословы отложили дело до другого дня; обе обвиняемые решительно отказались уступить, несмотря ни на угрозы, ни на обещания, и их единогласно присудили к сожжению. Тогда старшая из женщин вынула из-под платья клубок ниток и, держа нитку за конец, бросила его за окно, громко при этом закричав: «Возьми его!» Клубок взвился на воздух; женщина вылетела за ним из окна и пропала… Молодая девушка осталась и безропотно приняла смерть на костре.
