Александр Мень - На пороге Нового Завета
Столь же скептически относились саддукеи и к теории предопределения, склоняясь к другой крайности-своего рода деизму. По словам Флавия, они считали, что "Бог не имеет никакого влияния на человеческие дела, ни на злые, ни на добрые".
В практической жизни саддукеи проявили себя гибкими прагматиками, преследующими своекорыстные цели и склонными к уступкам. Они окружили себя роскошью, зато народ считали нужным постоянно держать в узде. С этой целью саддукеи отстаивали суровые принципы древнего уголовного права.
В борьбе за прочное место при дворе они превратились в активную политическую партию. Совет Старейшин, или Синедрион, состоял в основном из ее членов. С некоторыми перерывами саддукеи удерживали свою позицию вплоть до самого крушения Иудейского государства.
Естественно, что в народе к этим черствым, надменным людям относились почти враждебно. Деспотизм царей и саддукейское засилье в итоге привели к тому, что властителями умов снова стали хасиды.
Еще при Маккавее "благочестивые" без сочувствия относились к планам вождей сопротивления. После конфликта с Алкимом хасидский союз, видимо, распался. Теперь же одна из его групп возглавила оппозицию против двора, выступившую под знаменем Закона и правоверия.
Сначала хасиды попытались было соперничать с саддукеями, надеясь подчинить монархов своим принципам. Но они слишком прозрачно намекали на незаконность соединения светской и церковной власти в одних руках, чтобы Хасмонеи могли их долго терпеть (7). В результате хасидам пришлось временно удалиться с политической сцены, что еще больше сплотило их братство. Люди, входившие в него, называли друг друга хаверим, товарищами, и открыто противопоставляли себя всем решаим.
Вероятно, с этого времени их партия получила кличку перерушим, отделившиеся, по-гречески-фарисеи (8). Они и на самом деле обособились не только от правящей верхушки, но и от всех, кто, по их мнению, мало знал или плохо соблюдал Закон.
Иосиф Флавий говорит, что фарисейский союз был невелик и насчитывал в его дни не более шести тысяч человек. Между тем они пользовались огромной популярностью в массах. Люди прощали фарисеям их пренебрежение к ам-хаарец, деревенщине, которых считали "невеждами в Законе". Это может на первый взгляд показаться странным, но, очевидно, приверженность народа к фарисеям имела какие-то серьезные причины.
С евангельских времен слово "фарисей" стало синонимом лицемера. Талмуд, составители которого сознавали себя преемниками фарисеев, содержит много резких выпадов в их адрес. "Глупый сид, хитрый нечестивец, женщина-фарисейка и удары фарисеев губят мир",- говорится в Мишне (9). Тем не менее, если считать фарисеев лишь сборищем ветхозаветных тартюфов, останется непонятным, почему многие из них приняли христианство и в чем заключался секрет их влияния на народ (10). Ведь показное благочестие было недугом, поражавшим во все века представителей любой религии. Необходимо взглянуть на ветхозаветное фарисейство без предубеждения, увидеть его целиком, со всех сторон, а не только его карикатурные черты.
Есть же какой-то смысл в том, что именно двум фарисеям было суждено снять с креста и предать погребению тело Господа и что фарисей принес Его Слово языческим народам.
Фарисеи были "точнейшими толкователями Закона". Но толкование их было особого рода. В отличие от саддукеев они не смотрели на Писание как на мертвую реликвию или строго зафиксированный кодекс, по крайней мере, в принципе фарисеи исходили из мысли, что вера не может ограничиваться рамками книги. Они утверждали, что живая духовная преемственность, или церковное Предание, играет роль не меньшую, чем канонические книги.
Фарисеи верили, что начало "устной Торе" было положено еще Моисеем и что с тех пор источник ее не иссякает Поэтому Традиция мыслилась как постоянно даруемое Откровение (11). Тем самым фарисеи предварили христианскую идею о двух источниках вероучения (12). Пусть голос пророков умолк, но это не значит, что с тех пор Бог говорит только через Книгу. Откровение приходит не только к пророкам; ему причастны и учители, толкующие Слово Божие, находящие в нем все новые и новые глубины. Их комментарий наряду с Библией должен стать правилом жизни для Общины.
Разумеется, устное Предание легче засоряется человеческими домыслами, "преданиями" с маленькой буквы. Чтобы избежать этого, фарисеи стремились сохранить связь между поколениями книжников и разработать миддот - принципы изъяснения Библии. Но именно здесь проявилась скованность их духовного творчества. "Предания старцев" были канонизированы и возведены в ранг общеобязательной истины.
Учение о постоянно обновляющемся Откровении было положено Самим Иисусом Христом, а потом ап. Павлом в основу евангельской проповеди. Она была неотделима от Писания, заповеди и пророчества которого приобретали в устах Иисусовых новое значение. Не только фарисеи, принявшие христианство, но и все иудеи, ставшие учениками Христовыми, видели в Нем Учителя, который "имел власть" истолковывать Слово Божие. Исходя из этого они поверили и Его свидетельству о Себе. Вожди же фарисеев, зная, что Он "нигде не учился", решительно отвергли Его. Право объяснять сокровенную суть Библии они считали своей монополией. Именно поэтому они огульно осуждали не только язычников, но и всех, кто не соглашался с их пониманием Торы.
И все же народ уважал их, уважал за строгий, аскетический образ жизни, за глубокую веру в Промысел Божий, в воздаяние в воскресение. Их слова не расходились с делом. Не раз они кровью доказывали свою верность Богу.
Фарисеи оспаривали право династии на священство и поэтому смотрели на нее как на временную. Царь из рода Давидова, обетованный Помазанник - вот кто был для них Владыкой, которого они страстно ждали.
В Псалмах Соломоновых, написанных в среде, близкой к фарисеям, эта надежда выражена с огромной силой убежденности:
Блаженны родившиеся в те дни,
Ибо они увидят блага Господни,
Которые Он сотворит роду грядущему.
Они будут под жезлом суда Мессии Господня
В стране Бога своего,
В мудрости духа и правды, и силы. А новые цари - узурпаторы, неугодные Богу, потому что ищут славы только для себя. Они возложили царский венец ради возвышения своего,
Сделали опустевшим престол Давида в торжествующей гордыне.
И Ты, Боже, низвергнешь их. И возьмешь семя их от земли. (13)
Чем-то фарисеи напоминают русских старообрядцев с их напряженным ожиданием конца света, с их стойкостью в вере и с их национальной и религиозной узостью Но при всех теневых сторонах это движение оказало важную услугу ветхозаветной Церкви.
Фарисеи не дали погаснуть духу благочестия в народе, предотвратили его вырождение в светскую нацию, управляемую светскими царями. Благодаря им Библия не превратилась в фетиш, а осталась подлинной книгой жизни.
Синагоги и школы оказались со временем целиком в руках фарисеев. Именно им народ был обязан всем лучшим, что выросло в его недрах на пороге Нового Завета.
Воздавая должное фарисеям, их не следует, однако, идеализировать. В этом течении слишком большое место занимали казуистика и ритуализм, которые подрезали крылья свободному пророческому вдохновению.
Если обособленность фарисеев была лишь частичной (они оставались членами иудейской Общины), то иной путь избрало третье направление в иудаизме ессейское (14). Полагая, что власть имущие и весь народ сбились с истинного пути, и ожидая скорого суда Божия, они порвали с Хасмонеями и с Храмом, образовав своего рода "церковь внутри Церкви". Тем самым углубился раскол в иудаизме, начатый еще самарянами, побежденными, но не сдавшимися, которые настаивали, что именно они- подлинный Израиль.
То, что было прежде известно о ессеях, или эссенах, вызывало массу недоумении. Эта секта с трудом укладывалась в рамки традиционного представления об иудаизме. Монастырский устав, форменная белая одежда, общность имущества-ничего этого не знала история Израиля. Флавий называет ессеев "философской школой", Плиний Старший-"вечным племенем", которое постоянно растет "благодаря появлению толпы утомленных жизнью пришельцев" (15). Филон определяет число сектантов в четыре тысячи человек или несколько больше.
Древние историки говорят, что у них не было ни денег, ни рабов: трудились все. Идеалом была строгая набожность. Чтение и толкование Библии стояло в центре жизни ессеев. "Они философствуют, писал Филон, -по большей части с помощью символического толкования". Эти слова свидетельствуют о связи братства с традицией апокалиптиков.
Современников поражал высокий нравственный дух ессеев. По словам Филона, их "любовь к добродетели проявляется в отвращении к стяжательству, равнодушии к славе и наслаждениям, в выдержке, стойкости, малых потребностях, умеренности, скромности, постоянстве". Иосиф говорит, что они славились "своей привязанностью друг к другу".
