Маркус Борг - Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох

Марк приводит и еще одно событие, связанное со смертью Иисуса. Сотник, командовавший солдатами, которые распяли Иисуса, восклицает: «Воистину Этот Человек был Сын Божий» (15:39). До этого момента ни один человек, включая его учеников, не называл Иисуса «Сыном Божьим». Знаменательно, что эти слова произносит именно сотник. Мы уже говорили о римском имперском богословии, для которого император был «сыном бога», а также «господином», «спасителем» и тем, кто даровал мир вселенной. И вот представитель Рима утверждает, что этот человек, казненный империей, был Сыном Божьим. В этом восклицании сотника империя сама себя обвиняет.

Издали за казнью наблюдают женщины, последовательницы Иисуса, которые заботились о нем в Галилее. Марк говорит, что были среди них «и другие многие, пришедшие вместе с Ним в Иерусалим». В том числе Мария Магдалина, Мария, мать Иакова Младшего и Иосита, и Саломия (15:40–41). В воскресенье утром они окажутся у гробницы.

Почему же это произошло? Чем объяснить такой конец жизни Иисуса? Если мы росли в христианских семьях, у нас уже есть на это заранее готовый ответ. Чаще всего тут говорят, что Иисус умер за грехи мира. Роберта Бонди, современная исследовательница и христианка, говорит об этом такими словами, которые знакомы многим из нас: «Если бы в четвертом классе меня спросили: „Зачем Иисус родился?“, я бы не задумываясь ответила: „Из-за грехов. Он родился, чтобы искупить нас от грехов, для чего ему пришлось пострадать и умереть на кресте“».[199] Его смерть занимает центральное место в замысле Бога о спасении: он должен умереть во искупление наших грехов. Для этого ему понадобилось умереть.

Такое понимание смерти Иисуса, которое называют «заместительным искуплением», или «заместительной жертвой», все еще остается основой основ для множества консервативных христиан, хотя многие крупные деноминации от него отказались или, по крайней мере, оно потеряло для них свое былое значение. На обложке недавно вышедшего всем известного консервативного журнала евангелического направления было написано: «Замещение нельзя заместить». Это был анонс статьи под названием «Только кровь, ничто иное». Автор статьи критиковал некоторых ученых евангелического направления, которые преуменьшают значение заместительной жертвы Иисуса, и утверждал, что они, ставят под сомнение «не что иное, как самую суть христианства»:

Если мы имеем какую надежду на спасение, то лишь в силу искупления, совершенного Христом; если есть у нас какая радость, она исходит от креста Христова… Если бы не искупительная жертва Христа, мы бы жили под бременем вины и стыда, осужденные перед Богом.[200]

В заключение автор приводит слова одного отца, обращенные к сыну по имени Чад: «Вот что я вручаю моему младшему сыну и что должно стать источником его надежды: Иисус, совершенный и праведный Сын Божий, умер за его грехи. Иисус взял на себя его наказание, он перенес на себе весь гнев Божий, когда висел на кресте, чтобы такие люди, как Чад и его грешный отец, могли получить полное прощение».[201]

Такое понимание входит в более полный богословский «комплект» идей: все мы грешники, и, чтобы простить наши грехи, Богу понадобилась заместительная жертва. Но обычный человек не мог стать такой жертвой, потому что и он грешен и потому способен умереть разве что за свои собственные грехи. Поэтому такой жертвой должен был стать совершенный человек. Только Иисус, будучи не просто человеком, но одновременно и Сыном Божьим, был совершенной жертвой без пятна и порока. Только его заместительная смерть сделала прощение возможным.

Многие люди полагают, что именно таково ортодоксальное, а потому и «официальное», христианское понимание смерти Иисуса; так считают даже те члены церкви и стоящие вне ее люди, кому трудно принять такое объяснение. Поэтому нам важно понять, что это не единственно возможное христианское понимание смерти Иисуса. Лишь через тысячу лет оно получило всеобщее распространение.

В разработанном виде это учение впервые было изложено в 1097 году в книге Ансельма Кентерберийского. Постепенно оно заняло центральное место в средневековом христианском богословии и в целом было усвоено Реформацией. Протестантизму оно помогало утверждать радикальную природу благодати: через смерть Иисуса Бог упразднил систему законов и правил, всего того, что отделяло человека от Бога. По иронии судьбы вскоре у многих протестантов появилась новая система законов и правил: мы должны верить в то, что получаем оправдание через веру в смерть Иисуса за наши грехи. Радикальная благодать стала благодатью, зависящей от определенных условий. А в последнем случае это уже не благодать.

Но когда мы воспринимаем смерть Иисуса прежде всего в рамках представлений о заместительном искуплении, мы уходим далеко в сторону от Нового Завета. Как ни странно, рассказывая о смерти Иисуса, Марк ничего не говорит об искупительной жертве. В других евангелиях мы можем найти эту идею лишь в том случае, если будем их читать с уже сложившимися представлениями об искуплении.

Конечно, некоторые авторы Нового Завета, в том числе Павел, используют образ жертвы. Но это лишь одна из многих метафор, на которые они опираются, говоря о смысле смерти Иисуса. Приведу пример некоторых иных образов.[202]

• Крест означает, что система господства сказала свое «нет» Иисусу (соответственно, воскресение — это Божье «да» Иисусу и Божье «нет» властям, которые его убили).

• Крест как путь преображения: мы преображаемся, когда умираем и воскресаем со Христом.

• Крест как откровение о силе Божьей любви к нам. Это не история о принесении человеческой жертвы Богу Судье, но притча о безграничном Божьем милосердии.

Во всех этих трех примерах представление о заместительной жертве отсутствует. Более того, важно понимать, что образ жертвы сам по себе не обязательно указывает на замещение. Это справедливо и для обычного словоупотребления, и языка Библии. Допустим, сегодня мы можем говорить о жертве солдат, отдавших жизнь за свою страну, или о том, что Мартин Лютер Кинг, Ганди и подобные им люди пожертвовали жизнью за свои убеждения. Была ли смерть Иисуса жертвой в таком смысле? Разумеется. Но это не равносильно утверждению, что он умер вместо кого-то еще.

В Библии жертва прежде всего имеет смысл дара и трапезы. Одарить кого-либо и разделить с ним еду было классическим средством примирения после разрыва отношений — будь то отношения с человеком или с Богом. Дар, принесенный Богу, становится священным (именно об этом говорит корень английского слова «жертвовать» — sacrifice). И в этом смысле сказать, что смерть Иисуса была жертвой, означает, что его смерть стала священной для нас. В евхаристической молитве некоторых церквей звучат такие слова: «Христос, наша Пасха, был заклан за нас, а потому будем праздновать». Они точно передают библейский смысл. Пасхальный агнец не был заместительной жертвой, но питанием перед трудным путешествием. Христос, наша Пасха, был освящен для нас, вот его тело и кровь, сядем за трапезу.

Скажу со всей откровенностью, хотя понимаю, что кого-то мои слова могут оскорбить: идея заместительного искупления представляет собой дурное богословие и порождает неверные представления об истории. Я не хочу насмехаться над теми, кто придерживается этого убеждения или полагает, что отказ от него равносилен отказу от христианства. Миллионы христиан верили именно так и прожили достойную христианскую жизнь. Наведение порядка в своих представлениях — не первоочередная задача христианина. Поэтому я, скорее, приглашаю читателя, который верит (или думает, что обязан верить) в заместительное искупление, снова обдумать его значение, посмотреть на него свежим взглядом.

Я считаю это дурным богословием, потому что оно отдает предпочтение одной из возможных трактовок смерти Иисуса надо всеми остальными и превращает эту трактовку в норматив. Более того, эта идея ограничивает Бога и передает Его негативный образ. Она ограничивает, потому что предполагает, что Бог может простить грехи только при условии адекватной платы. Ограничен ли Бог в чем-либо? Или же Он подчиняется ограничениям закона? И оно передает негативный образ Бога, которому требуется чья-то смерть. Косвенно из этого следует, что смерть Иисуса, этого величайшего и прекраснейшего человека, соответствует Божьей воле, входит в его план спасения мира.

Идея заместительного искупления в ее чистом виде приводит к тому, что автор евангелического направления Даллас Виллард образно называет «христианским вампиризмом» — когда христианина интересует исключительно кровь Иисуса и ничего больше.[203] Но — как он справедливо утверждает — крест говорит нам об ученичестве. Быть учеником Иисуса, следовать за ним — это не то же самое, что верить в правильную теорию искупления. Это значит следовать крестным путем — это верность пути преображения жизни, символом которого стал крест, и готовность столкнуться с системой господства, о чем также говорит крест.