Григорий Дьяченко - ЯВЛЕНИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА ПОСЛЕ ЕГО ТЕЛЕСНОЙ СМЕРТИ
Чтобы вывод, извлеченный нами из притчи Спасителя, получил прочность, и понятие об адском огне – большую определенность и ясность, обратимся за разъяснением занимающего нас предмета к книге природы и прочитаем из нее необходимое для нас при пособии науки. Это необходимое будет относиться к обстоятельнейшему рассмотрению устройства нашего тела, насколько оно имеет значение в нашей нравственной жизни. Что же мы черпаем из этого источника?
а) «По всему нашему телу, везде, где только есть признаки ощущения и движения, распространяется сеть нервов, получающих свое начало в центрах нервной системы – головном и спинном мозгу, находящихся в костяных хранилищах».
б) «Нервные нити сами по себе не обладают над силою возбуждаться и действовать, ни способностью чувствовать, мыслить и хотеть, но посредством их и не иначе душа управляет всеми жизненными отправлениями, они не что иное, как бессознательные проводники возбуждения, которые производятся душою, или получаются ею от внешнего мира. Когда порыв какой-нибудь страсти волнует душу человека, тогда возбужденное состояние её сообщается нервной системой, как бы телеграфными проволоками, всем членам человеческого тела [77]».
в) «Нерв, возбуждаемый душою к известной деятельности, от частого повторения одних и тех же действий, не только легче выполняет эти действия, но может получить и нередко получает к ним физическую наклонность, дает чувствовать эту наклонность душе, которая ощущает нервный организм с его особенностями и теми физическими наклонностями, которые в нем установились от частого повторения той или другой деятельности. Таким образом, сначала нам нужно употреблять значительное напряжение сознания и воли, чтобы дать то или другое направление той или другой деятельности наших нервов, а потом мы принуждены бываем употреблять такое же усилие сознания и воли, чтобы противодействовать наклонности нервов, которую мы сами же в них укоренили: сначала мы ведем свои нервы, куда хотим, а потом они ведут нас, куда, быть может, мы совсем не хотим идти». «Правда, сознание и воля всегда остаются при нас и, как бы сильно ни было влечение нервного организма в каком-нибудь направлении, мы всегда можем противодействовать ему, но дело в том, что, тогда как сознание наше и воля действуют почти моментально, урывками, нервный организм, со своими наклонностями и привычками, влияет на нас постоянно. Как только воля наша ослабеет на мгновение, или сознание займется другим предметом, так нервы и начинают подталкивать нас на тот образ действия, к которому они привыкли, и «мы, – по выражению Рида, – увлекаемся привычкою, как потоком, когда плывем, не сопротивляясь течению». Только напряженное внимание к самому себе и время могут изменить настроение нервного организма.
г) «Опыты показывают, что один и тот же нерв может порождать только одного рода ощущения, хотя и в различной степени. Мы, например, заметно устаем живо представлять себе, т. е. выражать в нервных движениях, какую-нибудь одну картину, так что картина эта, несмотря на все усилия нашей воли, начинает бледнеть все более и более, тогда как в то же самое время мы можем представить себе живо другую картину. Но пройдет несколько времени, и мы можем представить себе прежнюю с прежнею живостью».
д) Из этого пояснения о способности известного рода нервов производить только известную работу поясняется новое положение: «нервы от деятельности устают, но, отдохнув, снова продолжают свою работу». Об этом свойстве нервов заметим себе следующее: «правильная смена утомления отдыхом составляет нормальную деятельность нервов и дает себя чувствовать всему существу человека хорошо. Но когда нервы выведены из своей нормальной деятельности, то как бы перестают уставать, продолжают работать с необыкновенною энергией и часто мучат нас своею непрошенною деятельностью. Ненормальная деятельность раздраженных нервов, повторяясь часто и продолжаясь долго, истощает силы тела, – это общеизвестный факт» [78].
е) Если же ненормальная деятельность нервной системы и всегда сказывается болезненно, то не можем из опыта не видеть, что такая болезненность с большею силою заявляет себя в ненормальном раздражении нервов противозаконными, безнравственными поступками людей. Возьмем для примера распутство: до чего доводит оно предающихся ему? При продолжающемся удовлетворении страсти, т. е. при гашении пожара маслом, жертвы распутства не всегда замечают опасность своего положения. Впрочем, и при этом дело доходит иногда до такого неестественного настроения нервного организма, при котором жертвы страсти являются фуриями, выходящими из границ всякого приличия [79]. А что, если бы они вздумали воздержаться от своих страстных подвигов? О, тогда они испытали бы то, что испытала Мария Египетская, с всею добросовестностью исповедавшая греховные деяния своей жизни, незадолго до своей смерти. Она говорит: «17 лет провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами… Когда я начинала вкушать пищу, тотчас приходил помысел о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода. Терпела я и более сильные бедствия: мной овладевало желание любодейных песен, они будто слышались мне, смущая сердце и слух». При этом «Страстный огнь разгорался внутри моего сердца и всю опалял меня, возбуждая похоть». Итако скончах седмьнадесят лет, бесчисленные беды пострадавши [80]. Из этих слов преподобной Марии для нас важно её признание в том, что её нестерпимо опалял огонь привычных страстей, с прекращением удовлетворения их. Эти слова признания дают нам возможность понять, что и всё фурии сладострастия потому и являются фуриями, что горят в огне своей страсти, возжженном ими самими и поддерживаемом непрекращающимся удовлетворением страстных требований. Да едва ли не испытывал внутреннего горения и всякий, кто состоял когда-нибудь под влиянием сильно возбужденной плотской страсти. Прислушаемся также к заявлению горьких пьяниц, когда им отказывают в рюмке водки на похмелье. По собственному признанию этих несчастных, они сгорают внутренне опаляющим их огнем. Это признание пьяниц св. Василий Великий выражает так «В утробах безмерно пиющих вино горит пламень, который погасить они не в состоянии. «О таких людях пророк Исайя проливает слезы, говоря: Горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры и до позднего вечера разгорячают себя вином» [81].
Что сказано об одних страстях, то же бывает и при всех с наступлением невозможности удовлетворять им; что на высшей степени ненормального раздражения нервов сказывается так наглядно, то же совершается и на низших степенях, только в меньшей мере. Св. Василий Великий говорит: «Живущие страстно имеют собственный огонь страстей, как и богач имел внутри себя причину, которая палила его жаждою» [82]. Или: «Сами себя приуготовляем к тому, чтобы стать годными к сожжению, и как искры огненные, возгнетаем в себе душевные страсти для возгорания геенского пламени, как и палимый жаждою в пламени богатый» [83]. Или еще: «Сладостное для тебя в настоящем будет иметь горький конец; это, ныне от удовольствия происходящее в нашем теле, щекотание породит ядовитого червя, который будет бесконечно мучить нас в геенне, и это раздражение плоти будет матерью вечного огня» [84].
ж) Что же сказать об этом огне, жгущем людей, приводящим свой нервный организм в ненормальное, страстное раздражение: есть ли этот огонь метафорическое выражение болезненного, мучительного состояния организма под влиянием страсти, или это действительный огонь? Приходится отстранить всякую мысль о метафоричности, сказать: да, это действительный огонь, а не огонь, в переносном смысле понимаемый. Объяснимся. Мы сказали, что уставшие нервы, по отдыхе, опять являются способными к деятельности. Что же делается с ними во время отдыха? Что за сущность отдыха? Во время его в нервы поступают новые материалы из питательного процесса, вместо израсходованных, материалы, пополняющие убыль и, вследствие того, возобновляющие крепость и силу уставшего организма.
Что же это за расходуемый материал, восполняемый из питательного процесса? Это электричество, присутствие токов которого в нервах положительно доказано Дюбуа – Раймоном [85] и принято наукою как факт, уже не подлежащий сомнению. При нормальной деятельности нервов, во время отдыха, в них поступает нового материала столько, сколько нужно для продолжения таковой деятельности. Но если известный отдел нервов раздражен ненормально, если, потому, количество электричества, притекающего из питательного процесса, не может соответствовать силе и напряженности возбужденных нервов, то этот недостаток восполняется из наличных средств организма таким образом: наука, на основании опыта, принимает солидарность между всеми физическими силами, по которой одна из них может переходить в другую: движение в тепло, тепло в движение, то и другое в электричество, электричество в магнетизм и т. д. Отсюда становится понятным, что чрезмерно, ненормально раздраженные нервы могут превращать в необходимое для них электричество другие силы, потребные для других отправлений организма, вследствие чего, как сказано выше, и бывает истощение тела при нормальной деятельности нервов того или другого отдела [86].
