Александр Мень, Ю. Н. Рейтлингер - Умное Небо
Здесь моя кампания проходит вполне благополучно и успешно — вчера имел в General Theology Seminar доклад о софиологии профессорам-богословам на факультете, была беседа — очень приятная. Несравненно лучше, чем в Англии. Вообще в этом смысле здесь цель уже может считаться достигнутой . Однако карловацкое постановление может и напортить. Напряжение чрезвычайное, особенно в поездке последней недели.
======================================
2.VIII 38
...В Clar. было кошмарно утомительно и тяжко от безголосия и малосилия, пора мне перестать таскаться по таким конференциям, но некем смениться, хотя, когда меня не станет, Господь найдет смену.
======================================
3 октября 1938 г.
...Я работаю над эсхатологией, но испытываю то же чувство, как ты: не в состоянии выписывать деталей, а просто валяю, лишь бы дописать. Да пожалуй, и не до деталей теперь, все равно дело не в них, а сил немного, кроме того, мало надежды на печатание. Однако досадно, что в других, менее важных случаях (важнее того, что пишу теперь, нет ничего) хватало сил выписывать детали, а теперь нет...
Посылаю тебе как сотруднице рецензию на «Радость Церковную» в «Пути Жизни», очевидно, о. Алек. Ионова, я не привычен, чтобы обо мне так писали...
Поздравляю тебя с окончанием работы, твоя энергия и рабочее напряжение прямо удивительны. Композиция величественна и иератична, хотя без красок не хватает моего воображения. Преп. Серафим ради композиции непривычно для нас выпрямлен и вытянут, но, очевидно, иначе нельзя. Вседержитель не суров, как опасался Д.-В., но благостен. 3а преп. Сергия немного обижен, что у него нет тела, и брахицефал, как я, чего я в себе не люблю, как ты знаешь. Но оба символические образа Fellowship — пр. Сергия и муч. Албания — выступают рельефно и в то же время не разрушают целого.<...> Еще раз поздравляю и сорадуюсь.
О Бл. беспокоюсь, хотя сознаю, что это человеческое и малодушное.
======================================
30 октября 1938 г.
...Но дни эти кошмарны. Во-первых, я тяжко переживаю победное шествие Антихристово, каковым является гитлеровщина («кто подобен зверю сему»), и, конечно, психология надвигающейся войны (слава Богу, не для себя ни на одну минуту). Во-вторых, забота о своих... 3) самые события, разлив лжи, малодушия, предательства (хотя к Чехии самой я равнодушен достаточно). Пророческие слова о войне у меня на сердце такие: «услышите о войнах и военных слухах, но это еще не конец», и будет история и явление Царства Божия, но сейчас мрак над миром. Страдаю от непонимания этой гитлеровщины соотечественниками. Прости, что пишу бессвязно, изнемогаю, вечер. Ты совершаешь, как всегда, чудеса трудолюбия и энергии, помоги тебе Господь... Можешь ехать, когда хочешь, и быть в Лондоне, сколько захочешь, только поезжай лучше в сопровождении Жени, если ему удобно.
======================================
Письмо о. Сергия к *** в Москву (перед операцией)
10/III 39
Дорогая ***!
Вчера получил Ваше письмо. Оно меня чрезвычайно утешило своим бодрым тоном и вестью об успехах Ваших. Желаю Вам продолжать и утверждаться в деле, которое становится творческим свидетельством Вашей жизни. Всегда я для Вас желал этого и чувствую некоторую nunc dimittis[167] в отношении к Вам. Теперь же я чувствую потребность послать Вам свое отцовское blessing[168]. У меня найдена опухоль, от которой и зависит потеря моего голоса. Характер этой опухоли еще не определен. Вероятно, будет операция. Если ее исход будет неблагоприятный, то Вы получите эту прощальную весть обо мне, которую надо принять достойно с верой и покорностью, а также сообщить ее кому следует.
С любовью
Ваш о. С.
(Это письмо найдено было в бумагах о. С. после его смерти, и с большим опозданием было передано адресату)[169] ------------------------------- ======================================
7/20 III 1940
Дорогой друг!
Сегодня годовщина моей первой операции, и я нахожусь в мистическом от того головокружении. Служил вчера и сегодня (часы и литургию преждеосвященных даров). Снова пережил это чудо, как коснулась меня рука Божия, и хочется сохранить на себе это ее касание — чувствую это как задачу жизни и больше всего страшусь утерять или разменять это чувство. Но уповаю, что Господь меня не оставит, и еще раз с новой и новой силой чувствую, как бедна и пуста и — скажу даже — жалка была бы моя жизнь в ее стареющем самодовольстве, если бы Господь милосердый не коснулся меня в эти дни. Странно и до сих пор не замечено мною: этот день — именин Жени и, конечно, Е. М. Я видел Женю во сне, с необычной для меня ясностью и какой-то напряженностью, которую и он, вероятно, испытал, ожидая или чувствуя отсутствие обычного приветствия. Здесь все мирно, E.И. справляется с своими задачами, хотя все, конечно, будет создавать особые для нее трудности и скорби. О себе ничего не могу нового сказать. Благодарение Богу, провел Страстную седмицу на ногах и в работе духовной, насколько она еще остается для меня доступной (богослужебно минимальна, почти только присутствие в церкви, но меня нисколько это не тяготит). Благодарю Бога за все.
Еще раз поздравляю всех.
Любящий тебя о. С.
======================================
(Париж 1940 год)
...Не удивляйся, если всегда у меня было то же чувство: страстная седмица есть наша жизнь, а Пасха - мгновение и обетование, на которое меня, по крайней мере, греховно не хватает. Или ты думаешь на самом деле, что легко дается радость пасхальная! Да не будет! Самый же торжественный миг церковного года есть сия преблагословенная суббота, когда да молчит всякая плоть человеческая...
...За гранью смерти следует откровение загробной жизни, как начала нового бытия, о нем не говорит нам непосредственый человеченский опыт. Умирание само по себе не знает откровения о загробной жизни и о воскресении. Оно есть ночь дня, сам первородный грех. Можно забывать о смерти, отворачиваясь от нее, и конечно не следует наполнять жизнь одним лишь предчувствием смерти. Однако и забвением о ней нельзя уйти от него - оно приходит рано или поздно ко всякому человеку, и это есть вопрос только времени.
======================================
3/XII –1941 (5 — I)
…Шлю рождественский привет: Христос рождается… Великая радость. И подвиг веры, и плод ее в наши дни, грозные и испытующие, должен быть этой радостью, от слышанья небесного славословия, через лязг железа на земле, и торжества боговоплощения. И это есть, и дано свыше, хотя в краткие светоносные моменты.
Дни предпразднества для меня с раннего детства связаны с мистическим головокружением, особенно эти каноны «сеченное» и «волною». Так и теперь.
…Неделя праотец и св. Отец, когда из глубины веков возгораются эти священные имена и события, живет Ветхий Завет в Новом, и начала сходятся с концами в чаянии и обетовании, что весь Израиль спасется.
…Такое чувство, что сейчас Господь посылает общий труд и испытание терпения. Смотрю кругом себя, как люди изнемогают от трудов и забот… Очевидно, в путях Господних лежит это.
…Как торжественно звенят в душе эти гимны Страстной седмицы в преддверии Рождества Христова, всегда я особенно любил и чувствовал это соединение Рождества и Страстной, зимы и весны, русской зимы и грядущей Пасхи. Так и теперь в душе мерцает этот свет детства…
======================================
Вел.Сб. (1942 г.)
Я не знаю, что лучше: то ли, когда я в храме и здесь, в Париже, в ночном саду «веселыми ногами» прыгал и веселился радостью Пасхальной, или, как теперь, приемлю ее через страсть мира. Но не удивись, если всегда у меня было то же чувство: Страстная седмица есть наша жизнь, а Пасха — мгновение и обетование, на которое, меня по крайней мере, греховно не хватает. Или ты думаешь, на самом деле, что легко и даром дается радость Пасхальная! Да не будет!
Самый же торжественный миг церковного года есть сия преблагословенная суббота, когда «да молчит всякая плоть человеча».
======================================
1943 Св. Пон.
…Пасхальная радость всегда есть чудо, экстаз, трансценс в другой мир, прикосновение к жизни будущего века, откровение, притом не даровое, но обретенное всем подвигом Страстной Седмицы. Хотя ты приписываешь мне (чего на самом деле мне вовсе не принадлежит) особливую радость пасхальную, и даже не отрекаясь от нее, я должен все-таки сказать, что для меня существует жизненная разница между Страстной и Пасхальной неделями. Я это выразил бы так, что одна актуальна, динамична, есть порыв, усилие, действенность любви ко Христу, страдание с Ним, вторая же — есть дар Божий, который может быть единожды принят (даже актуально), но нами не умножаем, но лишь пассивно сохраняем, как настроение праздничное, радостное, богослужебное. Нам с ним в каком-то смысле нечего делать, пассивное же принятие и удержание его нам не под силу. Поэтому Пасхальная Седмица светит и звенит в нашей душе с тем, чтобы погаснуть, и закроются снова врата будущего века. Это и потому, что воскресение все-таки отделено от нас смертью, т.е. жизнью загробною, с ее откровениями, ее достижениями и — дерзнул бы сказать — динамизмом, и дается нам лишь в каком-то лучезарном взлете над смертью, за смерть: «смертию смерть поправ».
