Самуил Лозинский - История папства

Не будучи настолько сильной, чтобы существовать независимо от других государств, она не была и настолько слаба, чтобы ее можно было совершенно игнорировать в ожесточенной борьбе, которую вели между собой Франция и испано-габсбургская монархия. Интересы папства всегда принимались во внимание, по крайней мере на словах, обеими сторонами; они обычно сулили золотые горы папству, если оно силой своего авторитета поддержит ту или иную из борющихся сторон.

Начало понтификата Павла IV совпало с заключением мира в Германии между католиками и протестантами (так называемый Аугсбургский религиозный мир 1555 г.), упрочением в Испании Габсбургской династии и дальнейшим укреплением французской монархии. Все это свидетельствовало о консолидации крупных государств Западной Европы и о сильнейших ударах по папской политике, стремившейся сохранить свое существование путем спекуляции на противоречиях интересов других государств.

Крушение политики борьбы за независимое папское государство поставило перед папой новую проблему. Нет ли иного пути к упрочению папской власти? Представляет ли независимость маленького государства, достигаемая путем лавирования между отдельными крупными государствами, искусственно вовлекаемыми в войну, — представляет ли такая независимость тот идеал, от которого папство не может отказаться и который оно должно проводить во всех своих государственных начинаниях? Разве не более высоким явилось бы папское руководство христианским миром, всей вселенной без непременного условия существования самостоятельного папского государства, имеющего династический суррогат в лице эфемерных непотов? Разве мировое государство католической церкви не было бы во много раз богаче и могущественнее, чем папа-государь, живущий в своем маленьком государстве, среди бушующего моря страстей захватчиков разного масштаба и калибра? Не бороться с каждым конкурирующим государством, не балансировать между соперниками, чьи претензии постоянно вызывают недовольство то одной, то другой стороны, а задаться новой целью, которая, вместо опасных интриг, дает возможность папству деятельно помогать «всем» государствам, преданным католицизму. За эту помощь (а точнее, службу) получать от каждого соответствующую мзду — таковы те идеи, которые должны были бы, по мнению некоторых представителей папских кругов, лечь в основу новой политики всемирной католической церкви.

Зачем стремиться господствовать над силами, которые тебя всегда превосходят, когда можно покупать их благосклонность образцовой службой, помощью в том деле, которое осуществляется силами того или иного католического государства? Пусть отдельные государства борются между собою, папство может и должно быть полезно каждому из них и, служа всем, выиграть для себя больше материального и морального капитала, чем борьбой за независимую политическую роль во всем мире с главами отдельных европейских государств во имя создания сильного, самостоятельного папского государства.

Но как добиться такого руководства, как сделаться необходимым союзником, чьей помощью будут дорожить борющиеся между собой государства Западной Европы? Не упрочение своего маленького государства, разумеется, даст папству такую силу и не эфемерное существование папской династии в ограниченных пределах Центральной Италии может способствовать тому, что папство явится желанным, полезным и необходимым союзником в борьбе того или иного государства за какие-либо цели, — папство будет действительно искомым, желанным союзником королей лишь тогда, когда оно будет господствовать над умами, над волей и сознанием каждого народа, каждого человека. Пусть папство двигает людьми — его власть будет крепнуть сама собою; пусть папство господствует над умами — его господство над телами придет само собою; пусть папство печется о духовной власти — власть материальная не заставит себя долго ждать; пусть папство помнит, что идеал духовного государства кует господство материальное, и пусть не забывает, что величественный ореол духовной власти один только и приличествует «наместнику бога на земле» и что о мощь этого идеала разобьются вдребезги козни врагов католической церкви. Такова была новая теория, выросшая на почве распада феодализма: папство должно отказаться от претензии на политическое господство над императорами и королями. Оно все более и более убеждалось в своей материальной, а потому и политической слабости по сравнению с выросшими национальными государствами. Борьба с последними сулила папству все меньше и меньше шансов на победу, и старая папская политика была оставлена. Прежняя стратегия Рима, имевшая целью подчинить папству центральную светскую власть, пользоваться правом надзора над деятельностью светских властей и располагать особыми привилегиями в деле эксплуатации широких масс и обложения их налогом, со временем уступила место новой политике. Папство отныне должно было усилить свою помощь светской власти в эксплуатации народных масс и само избегать конфликта с государями.

Эта служебная роль папства особенно усиленно пропагандировалась, начиная с ближайших преемников Павла IV, иезуитским орденом, сумевшим понять выгодность «духовного овладения» людьми и заботившимся прежде всего о том, чтобы оказываемая церковью помощь государственной власти самым щедрым образом оплачивалась и чтобы папство, переменившее фронт, материально не только не пострадало, но и многократно выиграло. Отныне папство идет по пути «строительства» не столько своего маленького итальянского государства, сколько всех государств Западной Европы, причем былые раздоры папской власти со светской сменяются совместными усилиями обеих властей в деле эксплуатации широких слоев народа и упрочения феодального общества.

Эта эволюция папства соответствовала общему экономическому развитию в Европе. Выраставшие крупные национальные государства поглощали отдельные маленькие города-республики, хотя бы они и были очень богаты. Так, перед выросшими Англией и Францией склонили голову ганзейские, нидерландские и итальянские свободные коммуны. Буржуазия перерастала городскую территорию и для дальнейшего своего укрепления нуждалась в более обширной территории, в «национальном» государстве. Если в борьбе и конкуренции с большими государствами подрывались силы Генуи, Венеции и Флоренции, Брюгге, Амстердама и Антверпена, то ведь и Риму нельзя было более надеяться на политическое господство над крупными национальными государствами. Подобно ряду ранее независимых коммун, и Рим был осужден на политическое прозябание, на политическую смерть. Уже в политике папы Павла IV и покровительствуемого им ордена иезуитов причудливым образом переплеталась старая мания величия и стремление к верховенству над всем миром с новым стремлением особенно энергично подавлять малейшее отступление от «божьего слова», которое все сильнее понималось в смысле повиновения властям.

Со своей слабой наемной армией Павел IV боролся по-старому со все еще могучей и сильной Испанией, а в своей булле «Cum ex apostolatus» объявил вне закона всех еретиков и решительно подчеркнул, что он не делает исключения для королей и императора. С другой стороны, ему нужна была «новая инквизиция» по испанскому образцу: вся Италия должна быть охвачена сетью инквизиционных трибуналов, и на вольнодумство должно быть обращено особое внимание церкви.

Павел IV не скрывал своей ненависти к свободной человеческой мысли, науке и просвещению, постоянно подчеркивал необходимость умственного закабаления мира.

Влияние иезуитов резко сказалось на возобновившейся в 1562 г… деятельности Тридентского собора. Собор этот провозглашал принцип всемогущества папской власти. От попыток «реформировать» церковь «в ее главе и членах» не осталось и следа. Дело шло о том, чтобы реставрировать папство в смысле торжества «истинных начал католицизма», как единственной религии, представляющей интересы бога на земле. Отныне не должно быть никакой речи о каких-либо уступках протестантам; всяким сомнениям и колебаниям, что считать ересью, был окончательно положен предел, и так называемому тридентскому исповеданию веры должны были принести присягу все духовные лица и профессора университетов. Авторитет папы был поставлен выше решений вселенских соборов, и «божьему слову», всегда исходящему из уст папы, все должны были отныне беспрекословно повиноваться.

Против непокорных же действовал суровый меч инквизиции, не только каравший «преступников», но и предупреждавший «преступления». Таким предупреждением являлось изъятие из употребления запрещенных книг, указанных «Индексом». Чтобы обеспечить деятельность папской цензуры, папой Пием V (1566–1572) была создана в 1571 г. специальная конгрегация «Индекса» под председательством самого папы. Эта конгрегация просуществовала в своем первоначальном виде до 1917 г., когда она передала свои функции так называемой конгрегации святой инквизиции, учрежденной еще в 1542 г. Последнее издание «Индекса» относится к 1934 г., когда он был составлен по распоряжению Пия XI. Последнее издание «Индекса» было предпринято в 1948 г., в понтификат папы Пия XII. С. Г. Лозинского к этому времени уже не было в живых.