Паисий Святогорец - Отцы-святогорцы и святогорские истории
— Только что, дитя мое, здесь была Божия Матерь, святой Сергий и святой Серафим. Куда они пошли?
Я понял, что что‑то произошло, и спросил:
— Что сказала тебе Матерь Божия?
— Пройдет праздник, и Она меня заберет.
То был вечер накануне Рождества Божией Матери, 7 сентября 1968 года, и через три дня, 10 сентября, старец упокоился в Господе.
За день до своей кончины он сказал мне:
— Завтра я умру и хочу, чтобы ты не спал, и я мог бы тебя благословить.
В тот вечер мне было особенно жаль его, потому что он принял на себя труд три часа непрестанно держать свои руки у меня на голове, благословляя и лобызая меня в последний раз. В благодарность за воду, которую я поднес ему напоследок, он сказал мне:
— Возлюбленный мой Паисий, мы, дитя мое, будем иметь любовь во веки веков. Любовь наша имеет великую цену. Ты будешь молиться здесь, а я — на Небе. Верую, что Бог помилует меня, потому что шестьдесят лет, дитя мое, я, будучи монахом, непрестанно повторял:"Господи Иисусе Христе, помилуй мя".
Также он сказал:
— Теперь я буду служить в раю. Ты же молись здесь, и я каждый год буду приходить, чтобы повидаться с тобой. Если ты останешься в этой келлии, я буду рад. Однако, как Богу угодно, дитя мое. У меня есть для тебя припасы — консервы на три года. И он показал мне шесть маленьких баночек сардин и четыре баночки кальмаров, которые кто‑то давно принес ему и которые остались у него лежать на том же месте, куда их положил посетитель. (Для меня этих консервов не хватило бы и на неделю.)
Старец повторял:
— Мы, дитя мое, будем иметь великую любовь во веки веков, и я буду каждый год приходить повидаться с тобой. Из его глаз все время лились слезы.
Воистину, те последние десять дней, которые я находился возле старца, были для меня самым большим благословением Божиим, так как за это время я получил большую пользу, чем в любой другой мой приход сюда, ибо мне была дана возможность немного пожить рядом с ним и лучше узнать его. Наибольшее впечатление на меня произвело то, насколько сильно его волновал вопрос спасения души. Рядом с его кроватью лежали приготовленные письма, которые мне сразу же после его смерти следовало разослать почтой его знакомым епископам, чтобы они его поминали. Он завещал мне пригласить епископа, чтобы тот прочитал над ним разрешительную молитву. Также он заповедал оставить его в могиле до Второго Пришествия Христова и не вынимать из земли (согласно традиции, на Святой Горе Афон кости всех умерших монахов извлекают из могилы через три года после смерти; затем их перемывают и складывают в особые хранилища — костницы — перев.).
Я сообщил в монастырь, что наступили последние часы отца Тихона, и оттуда пришел отец Василий, чтобы вместе со мной приготовить его к отшествию. Было видно, как мало–помалу старец угасал, словно лампада, в которой масло заканчивается и остается только в фитиле, так что огонь делает уже свои последние вспышки.
Освященная душа его отошла от нас, оставив нам свое тело и невосполнимую пустоту. Мы вдвоем приготовили тело, а утром оповестили о смерти старца других отцов. Священники, которые знали отца Тихона, с благоговением совершили его отпевание. Своим отшествием он оставил в наших душах боль, так как его присутствие утоляло боль и подавало утешение. Теперь старец будет посещать нас с Небес, подавая нам еще большую помощь. Ибо он сам обещал:"Я буду приходить каждый год, чтобы увидеться с тобой".
Прошло целых три года, но он мне не являлся. У меня уже начали возникать помыслы:"Может быть, я в чем‑то согрешил?"Однако через три года он посетил меня. Если старец подразумевал, что"каждый год"начнется через три года, это меня очень утешает, тогда выходит, что причина задержки была не во мне.
Итак, первое посещение было 10 сентября 1971 года, после полуночи. Творя молитву Иисусову, я внезапно увидел старца, входящего в келлию. Я бросился ему в ноги, обнял их и начал с благоговением лобызать. Однако непонятным для меня образом он высвободился из моих рук. Я лишь увидел, как он вошел в храм и исчез там. Конечно, любой растеряется, если с ним произойдет такое. Так же, как не сможет объяснить этого с помощью логики, почему это и называется чудом. Я сразу же зажег свечу — когда все это произошло, у меня горела одна только лампада, — чтобы отметить в календаре день появления старца и запомнить его. Когда я увидел, что то был день смерти отца Тихона (10 сентября), очень огорчился и начал укорять себя, что совершенно об этом забыл. Верю, что добрый отец простил меня, так как весь тот день от рассвета до заката у меня в каливе были посетители. Я забегался, устал и совершенно обо всем забыл, иначе бы я что‑нибудь предпринял, чтобы и самому получить пользу и старцу доставить маленькую радость всенощной молитвой.
Не знаю, являлся ли он другим до того, как впервые посетил меня. Во всяком случае один раз он явился в моей келлии одному незнакомому мне монаху (жившему ранее в монастыре Каракаллы), отцу Андрею.
Тот пришел ко мне в келлию, чтобы я помог ему в одном деле. При этом ни я его не знал, ни он меня. Он ожидал меня снаружи, под маслиной, думая, что меня нет дома. Я же был в мастерской, и меня не было слышно: я покрывал лаком иконки. Закончив дело, я запел"Святый Боже…"и вышел. Когда отец Андрей увидел меня, с ошеломленным видом рассказал следующее:
— Пока я ждал тебя под маслиной, веки у меня смежились, однако я продолжал все чувствовать. И вот вижу я некоего старца, выходящего вон из‑за тех кустов розмарина, и он мне говорит:
— Кого ты ждешь? Я ему отвечаю:
— Отца Паисия.
Старец мне сказал:
— Он здесь, — и показал пальцем на келлию.
В тот момент я услышал, как ты поешь"Святый Боже…", и ты вышел. Отец Паисий, это, должно быть, какой‑то святой — я это сразу почувствовал. Такое я уже видел и раньше!
Тогда я рассказал ему немного о старце и сказал, что там, за кустами, находится его могила. Вокруг нее я посадил кусты розмарина, которые выросли и скрыли ее, чтобы его останки не попирали ногами, ибо он завещал не вынимать их из могилы.
Думаю, из того немногого, что я упомянул и что написал о жизни честного старца, многое поймут те, которые имеют опыт духовной жизни. Те, которые живут смиренно и незаметно, понимают, насколько несправедливо видеть в святых одни только внешние добродетели, которые нельзя скрыть, и только их описывать, тогда как настоящее духовное богатство святых является для нас почти неизвестным. То немногое, что мы обычно знаем о святых, становится известным либо потому, что они не смогли этого скрыть, либо из‑за того, что их великая любовь заставила сотворить эту духовную милостыню.
Только Бог знает духовную меру святых. Даже сами святые ее не знали, так как измеряли только свои грехи, а не свою духовную меру. Имея в виду это правило святых, которые не любили человеческих похвал, я постарался ограничиться в описании лишь необходимым.
Верю, что рад будет и отец Тихон и не станет жаловаться, как жаловался ему его друг старец Силуан, когда отец Софроний в первый раз опубликовал его жизнеописание. Тогда старец Силуан явился отцу Тихону и сказал:"Этот благословенный отец Софроний написал множество похвал в мой адрес. Я бы этого не хотел".
Поэтому они и являются святыми. Бог прославил их, потому что они избегали человеческой славы.
Молитвы отца Тихона и всех ведомых и неведомых святых да помогут всем нам в эти трудные времена, которые мы переживаем. Аминь.
(Ниже приведена молитва старца, которую он написал с великой скорбью и многими слезами и которую посылал страждущим душам в Россию подобно бальзаму из удела Божией Матери.)
Слава Христовой Голгофе!
О Божественная Голгофа, освятившаяся Кровью Христовой! Просим тебя, скажи нам, сколько тысяч грешников благодатью Христовой, покаянием и слезами ты очистила и ввела в Брачный Чертог рая! О Христе Царю, Своей неизреченной любовью и благодатью Ты наполнил кающимися грешниками все небесные дворцы. Ты и здесь, долу, всех милуешь и спасаешь. И кто может достойно возблагодарить Тебя, даже если бы имел ангельский ум! Грешники, поспешите. Святая Голгофа открыта, и Христос благоутробен. Припадите к Нему и облобызайте Его святые ноги.
Только Он, будучи благоутробным, может исцелить ваши язвы! О! Мы будем счастливы, когда многоблагоутробный Христос удостоит нас с великим смирением, страхом Божиим и горячими слезами омывать Его пречистые ноги и с любовью лобызать их. Тогда благоутробный Христос соблаговолит омыть наши грехи и откроет нам двери рая, где в великой радости вместе с Архангелами и Ангелами, Херувимами и Серафимами и со всеми святыми мы будем вечно славить Спасителя мира, Сладчайшего Иисуса Христа, Агнца Божия, вместе со Отцем и Святым Духом, Единосущную и Нераздельную Троицу.
Иеромонах Тихон, Святая Гора.
