Дуглас Хардинг - Религии мира

Освобождение

Для индуиста эта идея о Боге внутри нас — не просто идея, а сама цель жизни. Конечно, вначале для него, как и для нас, это скорее всего не более чем интересный, но довольно непонятный стимул. Но если он серьезно относится к своей религии, то его цель — осознать истину всем своим умом и сердцем. То есть он хочет не просто знать умом, что его истинная природа каким-то образом божественна, а чувствовать сердцем то же, что и Бог; быть уверенным в том, что он и есть Бог, и постоянно жить в качестве этого божественного внутреннего «Я», а не в качестве того старого человеческого «я», которое Его вмещает. Когда он этого достигает, про него говорят, что он достиг Освобождения — что значит, что он всегда счастлив, свободен от плохого настроения, забот и волнений, ни от чего и ни от кого не зависит и убежден в своем бессмертии. Он является всем этим и гораздо большим, так как наконец знает и видит, Кто он есть на самом деле: он четко видит и ощущает, что хотя внешне он Джон или Мэри (или Сародж, или Индира), внутри все обстоит иначе, и его внутреннее Бытие — Атман, который есть Брахман, Единый.

Для этого он и родился, для этого все мы родились, в этом цель нашей жизни — рассмотреть эту космическую шутку, развенчать этот миф о том, что мы с вами — два отдельных человека, среди миллионов других, две крошечные частицы мира; и вместо этого увидеть, что мы абсолютно едины друг с другом и со всеми существами, так как каждый, в реальности, является Всем. Короче, мы родились, чтобы достичь Освобождения.

Освободиться от человечности в пользу Божественности — как благочестивый индуист осуществляет эту высокую цель? Это нелегко, это не что-то, что можно сочетать с несколькими другими интересами, и на это может понадобиться вся жизнь. Во-первых (и уже это достаточно трудно), он должен найти достойного Учителя, Гуру, который сам достиг Освобождения, и умолять его позволить ему стать его смиренным и послушным учеником. Он должен быть готов оставить из своей собственности лишь набедренную повязку и пару горшков и часто страдать от голода и холода. Он должен благоговейно слушать, чему учит Мастер. Он должен впитывать милость своего Мастера, это тонкое и заразительное сияние или атмосферу, в которой могут созреть и его собственные духовные способности. Прежде всего он должен, сидя в позе лотоса, медитировать в святом присутствии Мастера, без выходных или отгулов, пока не достигнет Цели (поза лотоса, с прямой спиной, ногами, сложенными под прямым углом к телу, и ладонями на коленях для индусов естественнее и дается легче, чем нам).

Медитация, средство для освобождения

На что же ученик медитирует, час за часом, год за годом, сидя под деревом в лесу или в гималайской пещере, вместе со своим обожаемым Гуру? На разные глубокие и прекрасные понятия? Вовсе нет! Если он серьезен и успешен в этом деле, то он перестает думать и вообще ни о чем не думает! Вернее, думает о Ничем, о не-вещи. Он переводит свое внимание со всех постижимых внешних вещей на самого себя, на то непостижимое Единство, который переживает все эти вещи в своем Центре. Он обращает взор вовнутрь на себя, смотрит, чтобы увидеть то, что никто другой не может за него увидеть — а именно, каково это на самом деле — быть Тем, кто смотрит. И то, что он видит, — это Никто, не тело, не ум, не мысли, не слова и, безусловно, не человеческое «я», а его истинное «Я», Атман, который и есть Высший Брахман.

Я бы удивился, если бы вы полностью одобрили подобное занятие. Если, направляя взор вовнутрь, он видит «Ничто» и думает о «Ничто», разве это не ужасно скучное и бессмысленное, и к тому же бесполезное и эгоистичное занятие — в мире, где нужно сделать так много? Разве он не просто набожный бездельник? Он бы ответил: «Меня интересует истина о том, Кто я такой и Что находится в этом месте, которое я занимаю, природа этого „Я“;- и когда я смотрю вовнутрь, то вижу не тело, а лишь (так сказать) абсолютно чистое Зеркало, в котором отражается весь мир. Это Зеркало можно назвать истинным „Я“, или Духом, или чистым Субъектом, или Внутренним Светом, или Сознанием, или Атманом, или Пустотой, или Ничто, или чем еще угодно. Но вот что странно — хотя когда я смотрю на Это, я и вижу „Ничто“, при этом вся скука и бесцельность — а также вся бесполезность и эгоистичность мира исчезают, и наконец я бесконечно счастлив. Это умение ясно видеть свое „Я“ и есть Освобождение. И единственный способ помогать другим — в том числе и в духовном плане (а не просто оказывать материальную или психологическую помощь, когда она часто оборачивается настоящим препятствием) — значит также помогать им достичь Освобождения; а единственный способ это сделать — сначала самому достичь Освобождения. Тогда я буду помогать им автоматически, по-настоящему (а не просто сделаю их жизнь более комфортной) — просто тем, что буду видеть, Кто я есть, и быть Тем, кем являюсь».

Ну вот он и доказал свою правоту — или мы все еще его осуждаем? Мы не осуждаем искреннего художника, который посвящает свою жизнь открытию красоты внешнего мира, даже если то, что он нашел, кажется нам ужасным; не осуждаем мы и искреннего ученого, который посвящает свою жизнь открытию истины, базовой структуры этого мира, даже когда результат его открытий — страшное оружие разрушения. Почему же тогда мы должны осуждать искреннего мистика, ученика, который посвящает свою жизнь открытию красоты и правды внутреннего мира, самого Сознания, Загадки, лежащей в основе самого художника и самого ученого, не говоря уже об их мире? Действительно ли это так достойно восхищения — видеть все, кроме самого смотрящего? Это вопросы, которые вполне мог бы задать нам ученик-индуист. Что бы мы ответили?

Быть может, нам все еще кажется, что это занятие какое-то неестественное или нездоровое. Почему ученику обычно требуется так много времени, почему это так трудно — направить свое внимание вовнутрь, от мира внешностей к реальности, в которой они отражаются? Почему этот Атман, этот загадочный внутренний Бог, или Внутренний Свет, обнаруживается только после преодоления огромных трудностей, после столь долгих поисков? Я думаю, он бы пояснил, что наоборот — Атман вовсе не странен и трудноразличим, а совершенно естествен и очевиден и что Его от нас скрывает всего-навсего Желание. Наше внимание так приковано к внешним вещам, которые мы любим и ненавидим, которых хотим избежать или удержать при себе, что у нас нет времени на то, что сейчас здесь присутствует; мы дальнозорки и не замечаем ее; нас интересует не то, Что мы есть, а только то, что есть у нас. Факты, и особенно Главный факт существования этого «Я», нас не интересуют: мы просто хотим их изменить, и наши мысли и ментальная болтовня — наши инструменты. Поэтому первое, что должен сделать ученик-индуист, — перестать думать, оставить все слова и вместе с ними и желание что-либо изменить, и не отрываясь смотреть вовнутрь на то, что есть. И там, по его утверждению, он видит Бога так легко и с такой ясностью, что непонятно, как он раньше мог Его не замечать. Он видит Внутренний Мир гораздо, гораздо более ясно, чем когда-либо видел внешний: это внешняя картинка спутана, нереальна и невнятна по сравнению с той внутренней Ясностью, которая содержит ее в себе.

Майя

Если настойчиво спрашивать у индуиста, что же конкретно он подразумевает под словом «Реальность», и почему мир внутри Реален, а внешний мир относительно нереален или иллюзорен, он мог бы ответить следующим образом: «Я, или Чистое Сознание, — очевидный Источник всех внешних вещей, и все эти вещи, очевидно, лишь видимость — разноцветные поверхности, запахи, вкусы, звуки, удовольствия, боли — которые постоянно меняются, лишены сущности, или собственной независимой реальности, и мгновенно исчезли бы, не будь Ума, который их осознает. Они — развлечение, продукт игры Ума, элементы необычайно длинного и хорошо выстроенного сна. Иными словами, они — Майя. Все является Майей, или иллюзией, если рассматривается как отдельное и самостоятельное; вместе с тем все реальное, если рассматривается как неотделимое от Единой Реальности, которая воздает все это. Итак, по сути нет разницы между „реальными“ серыми крысами, которые человек видит, когда трезв, и „воображаемыми“ розовыми крысами, которые он видит, когда пьян: и то, и другое — Майя, реальные как создания Ума и нереальные как вещи в себе. И наша задача в жизни — осознавать Майю как Майю там, вовне, и ее Источник как Источник здесь, внутри, и никогда их не путать».

Социальные последствия

Вам эта философия майи может показаться неприятной, но она определенно не глупая и не абсурдная. На самом деле, многие западные мыслители приходили к тем же самым заключениям, более или менее независимо от восточной философии — в теории. Разница между ними и индийским философом-мудрецом в том, что он принимает свою доктрину настолько всерьез, что согласно ей и живет, а им это и в голову бы не пришло.