Адин Штайнзальц - Мудрецы Талмуда
Вместе с тем, рабан Иоханан бен Заккай добился части того, о чем просил. Династия Ѓилеля осталась неприкосновенной, ее авторитет не пошатнулся. В потомках Ѓилеля Иоханан бен Заккай видел законных преемников царского рода Давида. Признание рабана Гамлиэля (которого впоследствии назовут Гамлиэлем из Явне) главой народа Израиля в этот трудный исторический момент заметно увеличило вес династии Ѓилеля. Если прежде полномочия наси были ограничены и он не мог избежать зависимости от тех или иных политических сил, то теперь власть главы Санѓедрина из дома Ѓилеля простиралась почти на все религиозные и политические стороны народного бытия.
После разрушения Храма деятельность Иоханана бен Заккая развивалась в двух направлениях. Во-первых, необходимо было позаботиться о создании новых национальных институций, чтобы разрушение Храма не обернулось крахом всего еврейского народа. С известными постановлениями рабана Иоханана бен Заккая [17] связаны давно назревшие изменения в ѓалахическом законодательстве. Они стали частью эпохального поворота, значение которого в наши дни невозможно в полной мере оценить. Центр тяжести в изучении и применении Ѓалахи переместился из Храма и храмового служения в другие сферы. Во-вторых, с именем рабана Иоханана бен Заккая связан принцип хранить память о Храме. Он был одним из инициаторов постановлений и обычаев, направленных на увековечение Храма в народной памяти. Таким образом, Иоханан бен Заккай, с одной стороны, стремился создать временную альтернативу разрушенному Храму, а с другой — заботился о том, чтобы утраченный центр — Иерусалим и Храм — сохранял свое исконное значение.
Эта двунаправленная деятельность привела не только к перемещению средоточия религиозной жизни с Храмового служения на изучение Торы, но и к тому, что взамен единого религиозного центра образовался ряд важных очагов. Таким образом, плодом длительных усилий стало создание универсальной системы, в которой сочетались Храм, Тора, Земля Израиля и диаспора.
Волнующее повествование о кончине рабана Иоханана бен Заккая и о его последней беседе с учениками [18] проливает немного света на то, каким видели мудреца его современники, и что думал о себе в свой последний час он сам. Перед смертью рабан Иоханан бен Заккай обратился к ученикам со словами: Очистите сосуды от скверны и готовьте трон Хизкии, царю Иудейскому! Визит иудейского царя Хизкии в такую минуту подводит итог миссии Иоханана бен Заккая. Мудрец и царь связаны глубоким внутренним сходством, хотя на первый взгляд в аналогичной ситуации царь повел себя совершенно иначе, более того — прямо противоположным образом. Осажденный в своей столице войском могущественной империи, Хизкия не сдается и отказывается от всех мирных предложений. И все же его приход к мудрецу в последний час символизирует их единство. Оба, каждый в своем поколении, посвятили жизнь сохранению преемственности, которой угрожала опасность — преемственности еврейского пребывания в мире. Царь делал это, отказываясь от компромиссов, сражаясь до последнего и уповая на чудо, которое одно могло предотвратить трагический конец — и действительно, чудо произошло. Мудрец оставил осажденный город, совершил поступок, выглядевший предательством, но его цель была той же самой: сохранить власть над Израилем — не династии, не знатной семьи царского рода, а владычество Пресвятого, благословен Он.
Рабби Иеѓошуа бен Ханания
Мишна называет рабби Иеѓошуа бен Хананию просто рабби Иеѓошуа, без упоминания имени отца. Рабби Иеѓошуа был выдающимся учеником рабана Иоханана бен Заккая и наиболее заметным из его последователей. Он выступал от имени дома Ѓилеля в спорах с учениками Шамая и был во всех отношениях одним из самых ярких представителей своей школы.
Благодаря более подробному освещению в Талмуде периода разрушения Храма и последующей эпохи, а также благодаря выдающейся личности рабби Иеѓошуа, нам известно о нем больше, чем о его предшественниках. Очевидно, достоинства рабби Иеѓошуа обеспечили ему почетное положение еще до разрушения Храма. Уже тогда он выделяется на фоне учеников Иоханана бен Заккая. Вместе с Элиэзером бен Гурканосом, рабби Иеѓошуа, по сути, возглавлял учеников рабби. Правда, рабби Иоханан по личным причинам предпочитал ему Элиэзера [1], однако в конечном итоге именно рабби Иеѓошуа продолжил его дело — и как ученый, сохранявший метод Ѓилеля в изначальной чистоте, и как мудрец, ощущавший личную ответственность за судьбы Израиля.
Рабби Иеѓошуа бен Ханания был левитом. Рассказывают, что ему еще довелось послужить храмовым певцом [2]. Однако не вызывает сомнений, что и до разрушения Храма рабби Иеѓошуа не мог зарабатывать на жизнь своим искусством. Долгие годы он зарабатывал хлеб насущный тяжелым ремеслом кузнеца или углежога [3]. Скорее всего, до конца своей жизни рабби Иеѓошуа оставался бедняком.
После смерти рабана Иоханана бен Заккая во главе его школы встали трое мудрецов: наси Санѓедрина, рабан Гамлиэль из Явне — человек энергичного, решительного нрава, пытавшийся воссоздать еврейскую автономию; его свояк, рабби Элиэзер бен Гурканос [4], и рабби Иеѓошуа бен Ханания. Фактически, рабби Иеѓошуа исполнял обязанности главы Судебной Коллегии (ав бет дин), заместителя наси [5], хотя так никогда и не удостоился никакого официального титула. Рабби Иеѓошуа и рабби Элиэзер были близкими друзьями с ранней юности. Однако в ѓалахических дискуссиях их мнения полярно расходились. В Мишне несть числа спорам и разногласиям этих мудрецов — они расходились буквально по всем вопросам ѓалахического законодательства. Принято считать, что рабби Элиэзер был более консервативен, во многом разделяя позицию Шамая [6]. В то же время рабби Иеѓошуа представлял школу Ѓилеля в ее первозданности. И потому, за исключением считанных случаев, Ѓалаха принималась в согласии с мнением рабби Иеѓошуа, а не рабби Элиэзера.
По характеру оба мудреца также являли полную противоположность. Рабби Элиэзер, как и его друг, был левитом, однако происходил из весьма зажиточной семьи, тогда как рабби Иеѓошуа всю жизнь прозябал в нищете. Рабби Элиэзер отличался высоким ростом и красотой, в то время как рабби Иеѓошуа обладал весьма непрезентабельной наружностью [7]. Рабби Элиэзер проявлял склонность к аскетизму, был идеалистом, тяготеющим к строгости и даже суровости в истолковании закона. Его друг, рабби Иеѓошуа, напротив, был законченным прагматиком, как в своем отношении к Ѓалахе, так и в отношении к жизни.
Прагматизм рабби Иеѓошуа не смог предотвратить взрыва. Быть может, именно вследствие нежелания обострять соперничество и доводить разногласия до крайности, рабби Иеѓошуа оказался втянут в два острых конфликта. Оба вызвали в свое время бурю, которая долго не утихала. В первом случае речь идет о противостоянии мудрецов главе Санѓедрина, рабану Гамлиэлю [8]. Рабби Иеѓошуа не был готов во всех случаях признавать исключительность прерогатив нас и. А тот пытался принудить мудрецов к безоговорочному повиновению. И как раз потому, что рабби Иеѓошуа всеми силами уклонялся от открытой конфронтации, он постоянно попадал в щекотливое положение. Конфликт разрастался, и наконец возмущенные мудрецы сплотились против главы Санѓедрина. В первый и, возможно, единственный раз, наси был смещен со своего поста. На его место был избран не рабби Иеѓошуа, поскольку его признали заинтересованной стороной в конфликте, а почти неизвестный в ту пору рабби Элиэзер бен Азария. Весьма характерно, что рабби Иеѓошуа, который едва ли не больше других страдал от авторитаризма наси, впоследствии сделал все, чтобы примирить враждующие стороны и вернуть потомку Ѓилеля его престол [9].
Второй конфликт, еще более болезненный и острый, вспыхнул между рабби Иеѓошуа и его другом рабби Элиэзером [10]. Он возник из-за разногласий по поводу ѓалахических постановлений о ритуальной нечистоте. Горячий спор перерос в принципиальное столкновение, когда рабби Элиэзер продолжал отстаивать свою точку зрения вопреки мнению большинства мудрецов. Под угрозой оказалось незыблемое правило, требовавшее от каждого безоговорочно принимать решения большинства. В сложившейся ситуации рабби Иеѓошуа вынужден был выступить против своего друга. Он встал на защиту установившегося порядка, когда принятое большинством ѓалахическое постановление становилось законом для всех. С этого момента конфликт вышел за первоначальные рамки и стал быстро разрастаться, угрожая расколом Санѓедрина. Чтобы избежать ситуации, когда в рамках единого судебно-законодательного корпуса возникнет две фракции, одна из которых не будет считать обязательными решения другой, мудрецы, поддержанные рабби Иеѓошуа, пошли на крайнюю меру. Они отлучили рабби Элиэзера.
