Жан-Мари Люстиже - Месса
Затем необходимо некоторое время сохранять молчание, чтобы каждый — вместе со всеми остальными — как бы поставил себя перед взором Божиим и сказал Ему: «Господи, вот перед Тобою моя жизнь: Ты её знаешь. Помоги мне ощутить горечь оттого, что я так мало любил Тебя и не любил ближнего по Твоей заповеди. Помоги мне страдать оттого, что я не живу Тобою всецело. Открой моё очерствевшее сердце. Вместо сердца каменного дай мне сердце сокрушённое, скорбящее о том зле, которое я совершал против Тебя».
Молчание, сохраняемое некоторое время собранием, даёт возможность каждому погрузиться в свою личную молитву.
Это время, как бы кратко оно ни было, имеет немалое значение для участия каждого в евхаристическом богослужении. Подумайте о словах Иисуса, которые произносятся при освящении чаши: «Это есть чаша Крови Моей, нового и вечного Завета, которая за вас и за многих прольётся во отпущение грехов»…
Слова «Тело Моё, которое за вас будет предано…» имеют то же значение. И в молитвах, готовящих нас к Причащению, мы снова молим нашего Отца, чтобы «мы были избавлены от греха» (после молитвы «Отче наш»), и (в молитве о мире) просим Христа: «Не взирай на грехи наши, но на веру Церкви Твоей» и т, д.
Прочтите внимательно (полностью) Четвёртую Евхаристическую молитву. В этой молитве раскрывается — сопровождаясь великим благодарением, — вся история спасения грешных людей, которых Бог избавляет через Своего Сына. Для нас познать меру своего греха значит познать полноту Божией любви, искупившей нас. Печаль о наших грехах становится радостью о прощении Божием. Источник этого прощения — Жертва Христова, и, совершая Евхаристию, мы приобщаемся к ней.
Просить прощения у Бога
Затем священник начинает общую молитву, в которой собравшиеся исповедуются, в чём они грешны. Для этого нам предлагается несколько формул. Я остановлюсь на первой, одной из самых древних: «Исповедуюсь перед Богом Всемогущим…».
Что прекрасно в этой молитве (а её хорошо бы знать наизусть — я говорю это для самых молодых), так это то, что она ставит нас в положение ответственности за нашу личную жизнь перед Богом и перед братьями по вере.
«Исповедуюсь перед Богом Всемогущим…» Слово «исповедоваться», может быть, понятно не всем. Оно означает одновременно «сознавать что-то» и «знать»; дать возможность Богу творить истину в нашей жизни.
«Исповедуюсь…» То есть, исповедую — себя, сознаю, что я сделал то-то. Кому исповедуюсь? Прежде всего, Богу. «Тебе, Тебе единому согрешил я» — вторит псалом (Пс 51 [50]. 6), исповедь царя Давида. Именно любовь Божия судит нас, ибо грех — это отказ от любви Божией, а значит и отказ от Бога, Который есть источник нашей любви к братьям..
«…И перед вами, братья и сестры… (а это значит — перед Церковью), что я много грешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга». Из всех сфер свободы, способностей и деятельности человека как бы выметается сор благодаря этому публичному признанию. «Моя вина», — добавляем мы, ударяя себя в грудь.
А далее следует молитвенное прошение, обращенное, прежде всего к Деве Марии, первой из спасённых, первой в Церкви. Затем — ко всем ангелам и святым, в ком блистает невидимое сияние Божие. И, наконец, — ко всем людям, братьям и сестрам, пребывающим в Церкви, — кого мы знаем и кого не знаем. «Молитесь обо мне Господу Богу нашему».
Другая формула употребляется реже. Тем не менее, она очень красива. Её составляют стихи из псалмов, произносимые поочерёдно, в виде диалога, священником и собранием:
«Помилуй нас, Господи.— Ибо мы согрешили Тебе.Яви нам, Господи, милость Твою.— И даруй нам спасение Твоё».
И ту и другую формулу завершает священник, призывая прощение Божие: «Да помилует нас Всемогущий Бог и, простив нам грехи наши, приведёт нас к жизни вечной». «Аминь», — произносят вместе с ним все верующие. Заметьте, что священник — такой же христианин, как и его братья и сестры, — говорит «нас», ибо он и себя числит среди грешников. Он, как и любой верующий, один из участников этого акта «сокрушения», этого общего для всех исповедания грехов.
Это вовсе не то же самое, что происходит в таинстве Примирения (Покаяния), когда священник преподаёт исповеднику разрешение грехов. В формуле сакраментального отпущения грехов священник обращается к кающемуся со словами: «Бог, Отец милосердия (…) пусть дарует тебе прощение и мир», — и разрешает его от грехов во имя Бога через служение Церкви, говоря: «И я отпускаю тебе грехи во имя Отца и Сына и Святого Духа».
«Кирие»[1] — сокровище, унаследованное от начала
Следом за подготовительной покаянной молитвой обычно идёт маленькая литания, прошения которой произносит предстоятель и повторяет собрание:
«Господи, помилуй.Христе, помилуй.Господи, помилуй».
Или же по-гречески:
«Кирие элеисон.Христе элеисон.Кирие элеисон».
Признаюсь, я предпочитаю произносить её не в переводе, а на греческом языке — в том виде, в каком она существовала ещё на заре христианства и сохранилась не только в Восточной Церкви, но и в Латинской.
Как Мальчику-с-пальчик, нам нужны зарубки и отметины, чтобы проследить путь богослужебной молитвы, путь самой жизни народа Божия, увидеть истинные масштабы Церкви. В нашем странствии эти древние и непонятные слова, которые рассыпаны в нынешней литургии, — вроде белых камешков, так необходимых нам. По сути, вся литургическая традиция, передаваемая из века в век, от народа к народу, от языка к языку, при всём различии культур и языков свидетельствует о единстве христиан в молитве и общении со Христом. Так, всегда впечатляет, когда видишь, что в различных переводах Ветхого и Нового Завета на языки Ближнего Востока, сделанных ещё до того, как греческий и латынь стали официальными языками, некоторые слова были просто перенесены из еврейского оригинала в нетронутом виде. Они звучат дня нас так же, как звучали в устах Христа. К примеру: Аминь (да, это истинно), Аллилуйя (хвалите Бога), Осанна! (спаси же), Саваоф (Бог вселенной, Бог сил небесных) — выражение настолько ёмкое, настолько поэтичное, настолько сильное, что оно не было переведено на латынь («SANCTUS Dominus Deus Sabaoib»). Я мог бы продолжить этот список. Ещё пример: в Евангелии от Марка (7.14) сохранено арамейское выражение, которое Сам Иисус использует, когда Он отверзает слух и разрешает узы языка глухого косноязычного: Кффафа (отверзись); из древнего чинопоследования таинства Крещения это выражение перешло и в наш нынешний обряд крещения.
Итак, в наших современных языках и богослужениях древние слова рассыпаны подобно драгоценным камням. Они доказывают преемственность и кафоличность Церкви на протяжении всей её долгой истории, а также то, что в первоначальную форму молитвы разные народы привносили свои обычаи, свои чувства, свой язык, свою культуру. Среди явлений того же ряда немаловажно и то, что французы, немцы, англичане, итальянцы, испанцы и многие другие народы сохранили в своих Церквах латинские выражения, адаптированные к живым, родным языкам этих народов, для которых латинская литургия была источником жизни в вере.
Но вернёмся к «Кирие элеисон». Все понимают смысл этой молитвы, многие любят петь её на древнюю мелодию, а кто-то — на современную. Меня это радует. Ведь «Кирие элеисон» — особое свидетельство о том языке, на котором был написан Новый Завет и на котором Слово Божие первоначально распространялось среди языческих народов. Прекрасна эта живая память Церкви на пороге третьего тысячелетия!
Призывание Христа
Иногда для исповедания грехов и покаянной подготовки используется ещё и третья форма молитвы. После некоторого времени молчания, о котором я только что говорил, каждое из прошений «Кирие элеисон» сопровождается призыванием Христа:
«Посланный исцелять сокрушённых сердцем — Господи, помилуй.Пришедший призвать грешников — Христе, помилуй.Восседающий одесную Отца, чтобы ходатайствовать о нас, — Господи, помилуй».
Эти призывания могут быть приспособлены к временам литургического года или праздникам. Кроме того, первое может быть обращено к Отцу, второе — к Сыну, а третье — к Святому Духу, это соответствует древней практике (в отличие от литании «Агнец Божий», которая сопровождает преломление Хлеба перед Причащением и обращена исключительно к Христу). Но это всегда признание наших грехов и усердная молитва с упованием на милосердие Божие. Таков обряд покаяния в начале Мессы.
