Дитрих Бонхеффер - Следуя Христу
— в совершенно необозримое, полное случайностей (т. е. на самом деле в единственно необходимое и поддающееся исчислению); из сферы конечных возможностей (т. е. на самом деле бесконечных возможностей) в сферу бесконечных возможностей (т. е. на самом деле в единственно свободную действительность) — вот куда брошен ученик. Это опять же не всеобщий закон, напротив прямая противоположность всякой закономерности. Это опять же не что иное как связь единственно с Иисусом Христом, т. е. полный обвал любой программности, всякой идеальности, всякой закономерности. Поэтому последующие содержания становятся невозможными, ибо Иисус и есть единственное содержание. Рядом с Иисусом уже более нет другого содержания. Он Сам является таковым.
Итак, призыв следовать есть единение, связь с Личностью только Иисуса Христа, ломка всякой законности по благодати Того, Кто призывает. Он есть исполненный благодати призыв, исполненная благодати заповедь. Он по ту сторону враждебности к закону и Евангелию. Христос зовет, ученик следует. Это и благодать, и заповедь в одном. «Буду ходить свободно; ибо я взыскал повелений Твоих». (Пс 118,45).
Следование Христу есть связь со Христом; поскольку есть Христос, должно быть и следование Ему. Идея о Христе, ученая система, всеобщее религиозное сознание благодати или прощения грехов не делают следование Христу необходимым, ведь они исключают себя из истины, будучи враждебными к следованию. К идее приходят в силу познания, воодушевления, а быть может, и осуществления ее, но никак не в силу личного послушного следования Христу. Христианство без живого Иисуса Христа неизбежно остается христианством без следования; христианство же без следования всегда есть христианство без Иисуса Христа, оно всего лишь идея, миф. Христианство, в котором есть только Бог-Отец, но нет Христа, Сына живого, оно отменяет следование. Здесь остается разве лишь доверие к Богу, но не следование. Поскольку Сын Божий был Человек, поскольку Он Спаситель, следование Ему есть единственно правильное отношение к Нему. Следование связано со Спасителем, и где правильно сказано о следовании, там сказано о Спасителе нашем Иисусе Христе,
Сыне Божьем. Только Спаситель, Богочеловек может призывать следовать за Ним.
Следование без Иисуса Христа является самовольным выбором, быть может, идеального пути; быть может, даже мученического пути, но оно лишено обетования. Иисус отвергнет это.
«Случилось, что когда они были в пути, некто сказал Ему: Господи! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. Иисус сказал ему: лисицы имеют норы, и птицы небесные — гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову. А другому сказал: следуй за Мною. Тот сказал: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов; а ты иди, благовествуй Царствие Божие. Еще другой сказал: я пойду за Тобою. Господи! но прежде позволь мне простится с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия».
(Лк. 9:57–62).
Первый ученик сам стремится следовать, но он не призван; ответ Христа указывает воодушевившемуся, что он не знает, что делает. И вообще не может узнать о том. В этом смысл ответа, в котором ученику показывается жизнь с Иисусом в ее действительности. Здесь говорит Тот, Кто идет к Кресту, Тот, жизнь Которого в апостольском символе веры обозначается словом «страдавший». Никто не может желать этого по своему выбору. Нельзя призывать самого себя, говорит Иисус, и Его слово остается без ответа. Различие между свободным предложением следования и действительным последованием — разительно.
Но где Иисус зовет Сам, там Он тоже преодолевает глубочайшую пропасть. Второй ученик прежде, чем последовать, хочет похоронит, своего отца. Его связывает закон. Он знает, что хочет и может делать. Сперва надо исполнить закон, потом он согласен следовать. Здесь между призванным и Иисусом встают ясные предписания закона. На пути ученика властно возникает призыв Иисуса, и в этот момент никакие обстоятельства не могут встать между Иисусом и призванным, будь то величайшее и самое святое, будь то и закон. Это должно произойти в этот же момент, и закон, норовящий тут вмешаться, должен быть отброшен во имя Христа; ибо между Христом и тем, кого Он призывает, он уже более не имеет силы. Так Иисус восстает здесь против закона и взыскует следования. Так говорит только Христос. Его слово — последнее. Ничто не может противиться ему. Это призыв, эта благодать не таковы, чтобы им противиться.
Третий понимает следование, как первый, — как сугубо к нему сходящее повеление, как собственную, лично выбранную жизненную программу. Но в отличие от первого он считает себя вправе ставить свои условия. И тем он приводит себя к совершенному противлению. Он хочет приставить себя к Иисусу, но одновременно и ставит кое-что между собой и Иисусом: «Прежде позволь». Он хочет следовать, однако сам же ставит условия следования. Следование для него есть возможность, осуществление которой связано с выполнением неких условий и предпосылок. Так следование Христу становится чем-то по-человечески доступным и понятным. Сначала делаешь одно, потом другое. Всему свое право, и всему свое время. Ученик сам предоставляет себя в распоряжение, но при этом ощущает себя вправе ставить условия. Явно, что в этот момент следование перестает быть следованием. Оно становится человеческой программой, которую я распределяю по своему усмотрению, которую я могу оправдать рационально и этически. Этот третий ученик, конечно, хочет следовать, но уже тем, как он это выражает, видно, что он более не намерен следовать. Он отменяет своей просьбой само следование, поскольку следование не терпит никаких условий, которые могут стать между Иисусом и послушанием Ему. Так что этот третий ученик находится в противоречии не только с Иисусом, но и с собой. Он не хочет того, чего хочет Иисус, не желая при этом и того, чего хочет сам. Он считается лишь с самим собой, разымая самого себя, и все — через вот это: «Прежде позволь». В ответе Иисуса ему указуется образ этого саморазъятия, исключающего следование: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия».
Следовать означает делать определенные шаги. Уже первый шаг, который следует призыву, отделяет последовавшего от его предыдущего существования. Так призыв следовать немедленно сотворяет новую ситуацию. Оставаться в прежнем положении и следовать Христу — вещи взаимоисключающиеся, и это ясно, прежде всего.
Сборщик податей должен оставить таможню, Петр — свои сети, чтобы пойти за Иисусом. Это, по нашим представлениям, и тогда должно было случиться как-то непременно иначе. Иисус, скажем, дал сборщику податей новое познание Бога, приводящее к оставлению старого бытия. Если бы Иисус не был вочеловечившимся Сыном Божьим, такое было бы возможно. Но поскольку Иисус есть Христос, то должно быть сразу ясно, что Его слово — не учение, но новопретворенное бытие. И нужно действительно идти с Иисусом. Кого Он призвал, тому этим сказано, что одна единственная возможность веры в Иисуса для него состоит именно в том, что он все оставляет и идет с вочеловечившимся Сыном Божьим.
С первым же шагом последовавший поставлен в ситуацию, сопряженную с возможностью веры. Если он не последует, останется позади, то веровать не научится. Тот, кто призван, должен из положения, в котором мог и не верить, стать в положение, в котором перво-наперво способен уверовать. Сам по себе этот шаг никоим образом не несет никакой программной ценности, он всецело оправдывается только достижением единения с Иисусом Христом. Пока Левий сидит у сбора податей или Петр остается при сетях, они могут добросовестно и исправно делать свое дело, им вольно иметь старые или новые понятия о Боге, но если они хотят научиться вере в Бога, то они должны следовать вочеловечившемуся Сыну Божию, идти с Ним.
А до этого было иначе. Они могли тихо и безвестно жить себе в своей стране, занимаясь своим делом, исполняя закон и ожидая Мессию. Но теперь Он был здесь, и призыв Его прозвучал. Теперь нечего верить тихой жизни, проводимой в ожидании, но — идти с Ним, следуя Ему. Теперь Его призыв следовать за Ним порывает все связи во имя единственной связи с Иисусом Христом. Теперь все мосты должны быть разрушены, шаг в бесконечную незащищенность должен быть сделан — для того, чтобы познать, чего требует Иисус, что дает Иисус. Левий, сидевший при сборе податей, вполне мог бы воспринять Иисуса как помощника в любой нужде, но он не познал бы Его как Господа. Которому надо вручить свою жизнь; он не научился бы вере. Должна была возникнуть ситуация, в которой стало бы возможно уверовать в Иисуса, вочеловечившегося Сына Божия, невозможная ситуация, в которой все упирается в одно, а именно — в слово Христа. Петр должен был сойти с корабля на волны, чтобы через свое бессилие познать всесилие своего Господа. Если бы он не сошел, то не узнал бы, как уверовать. Полностью невозможная, с этической точки зрения совершенно безответственная, ситуация на волнующемся море должна выявить, как можно уверовать. Путь к вере ведет через повиновение призыву Христа. Шаг истребован, иначе призыв Христа, уйдет в пустоту, и все мнимые следования, лишенные этого шага, к которому зовет Иисус, станут обманчивыми грезами.
