Эрнест Ренан - Апостол Павел
Итак, послания к Тимофею и к Титу отвергаются всем ходом биографии Павла. Когда их пробуют вставить в последнюю с одного конца, они выходят из другого. Ничего удовлетворительного не получается даже в том случае, если создать специально для них целый период жизни апостола. Послания эти сами себя опровергают; они полны противоречий; даже если бы Деяния и достоверные послания не дошли до нас, и тогда не удалось бы предложить гипотезы, которая упрочила бы положение трех произведений, о которых идет речь. Напрасно будут возражать, что подделыватель не стал бы с легким сердцем погружаться в такой омут самопротиворечий. У Дениса Коринфского во II веке существует не менее странная теория странствий апостола Павла, т. к. у него Павел приходит в Коринф и отбывает оттуда в обществе апостола Петра, что совершенно невозможно. Несомненно данные три послания были сфабрикованы в эпоху, когда за Деяниями не признавался еще такой большой авторитет. Позднее подделыватель стал бы фантазировать, исходя из Деяний, как то делает автор баснословного рассказа о Фекле около 200 г. Автору наших посланий известны имена главнейших учеников Павловых; он читал некоторые его послания, имеет смутное представление о его странствиях, мысль его поражена, и довольно правильно, роем учеников, окружавших Павла, которых он рассылал посланцами во всех направлениях. Но предполагаемые им подробности неверны и не обоснованы; Тимофея он себе всегда представляет молодым человеком; он смутно знает, что Павел проездом был на Крите, и из этого заключает, что апостол основал там церковь. Действующие лица, которых он выводит во всех трех посланиях, по преимуществу Эфесяне; местами хочется думать, что подделывателю не чуждо было стремление возвеличить некоторые Эфесские семьи и унизить другие.
Апокрифичны ли данные три послания от начала до конца, или при их составлении пользовались подлинными записками к Титу и Тимофею, переделав их сообразно с духом времени с намерением сообщить авторитет апостола развивавшейся тогда церковной иерархии? Это трудно решить. Возможно, что местами, например, в конце II послания к Тимофею, смешаны записки, написанные в разное время; но и тогда приходится предположить, что подделыватель дал полную волю своему перу. В самом деле, из всего вышесказанного нельзя не заключить, между прочим, что все три послания родственны между собой, что они, по правде сказать, все составляют одно произведение, и что в деле определения подлинности их между ними не приходится делать никакого различия.
Совсем отдельно стоит вопрос о том, не имеют ли некоторые данные II послания к Тимофею, например, I, 15 - 18; II, 17 - 18; IV, 9 - 21, исторической цены; хотя подделыватель и не знал в подробностях жизни Павла и не имел в своем распоряжении Деяний, однако, ему могли быть известны новые сведения, особенно о последней эпохе жизни апостола. В частности мы думаем, что место II Тим., IV, 9 - 21 имеет большое значение и бросает истинный свет на заключение Павла в Риме. Четвертое Евангелие тоже в своем роде представляет апокриф; нельзя однако из-за этого говорить, что оно не имеет исторической ценности. Что касается странности, какой нам кажутся подобные подлоги, то это не должно нас смущать. В этом не видели ничего дурного. Если бы благочестивый автор подложных посланий к Тимофею и Титу мог вернуться к жизни и присутствовать при спорах, которые возбуждают среди нас его произведения, он отвечал бы также, как азиатский священник, автор романа Феклы, когда ему не оставалось больше никакого выхода: convictum atque confessum id se amore Pauli fecisse. Время составления этих трех посланий надо отнести к 90 - 100 гг. Феофил Антиохийский (ок. 170 г.) ясно цитирует их. Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан тоже принимают их. Марцион, наоборот, отвергал или не знал их. Намеки на них, которые будто бы находятся в посланиях, приписываемых Клименту Римскому, Игнатию и Поликарпу, сомнительны. В эту эпоху в воздухе как бы носилось известное количество готовых гомилетических фраз; наличность последних в каком-нибудь произведении ничуть не доказывает, что автор позаимствовал их непосредственно из того или другого писания, где они также читаются. Созвучие, замечаемое между некоторыми выражениями Гегезиппа и иными местами данных посланий, странно; трудно сказать, какое заключение из этого следует вывести, ибо, если в этих выражениях Гегезипп имеет в виду I послание к Тимофею, то, по-видимому, он считает его написанным после смерти апостолов. Как бы то ни было, ясно, что когда составлялся сборник посланий Павла, письма к Титу и Тимофею пользовались полным авторитетом. Где они были составлены? Быть может, в Эфесе, быть может, в Риме. Сторонники второго предположения могут сказать, что на Востоке не были бы сделаны те промахи, которые замечаются в посланиях.
В слоге встречаются латинизмы. План, в виду которого написано было произведение - именно, желание усилить иерархический принцип и авторитет церкви, предлагая пример благочестия, послушания, "церковного духа", начертанный самим апостолом, вполне гармонирует со всем, что нам известно о характере Римской церкви в I веке. Нам остается рассмотреть послание к Евреям. Как мы уже сказали, даже если бы это послание не принадлежало к произведениям Павла, его никоим образом нельзя было бы поместить в одну категорию с посланиями к Тимофею и к Титу, так как автор и не старается выдать его за вещь апостола Павла. Какую ценность имеет установившееся в церкви мнение, будто Павел - автор названного послания? Изучение рукописей, анализ церковного предания и внутренняя критика самой вещи осветят перед нами этот вопрос.
В древних рукописях послание озаглавлено просто: Прoc 'ЕBрaiovc. Что касается порядка транскрипции, Codex Vaticanus и Codex Sinaiticus, представители александрийского предания, помещают послание среди произведений Павла. Греко-латинские рукописи, наоборот, показывают нам пример всех сомнений, которые оставались еще в первую половину средних веков относительно каноничности послания к Евреям и, следовательно, относительно принадлежности его Павлу. Codex Boernerianus его пропускает; Codex Augiensis дает его только по-латыни, вслед за посланиями Павла. Codex Claromontanus ставит данное послание на особое место, в виде, так сказать, приложения, после общего подсчета стихов в писании, что доказывает, что послание это не находилось в рукописи, с которой списан Codex Claromontanus. В вышеназванном подсчете стихов (отрывке очень древнем), послание к Евреям не фигурирует, а если и фигурирует, то под именем Варнавы. Наконец, ошибок, которыми кишит латинский текст послания в Codex Claromontanus, было бы достаточно для возбуждения подозрений критики и доказательства того, что послание это вошло в церковный канон поздно и как бы нечаянно. Та же сомнительность и в предании. У Марциона, в его собрании посланий Павла, послания к Евреям не было; автор так называемого Мураторийского канона в своем списке его пропускает. Ириней знаком был с посланием, но не считал его принадлежащим Павлу. Климент Александрийский считает его Павловым; но он чувствует малую обоснованность такого взгляда, и, чтобы выйти из этого затруднения, прибегает к малоприемлемой гипотезе: он предполагает, что Павел написал послание по-еврейски, а Лука перевел на греческий. Ориген также допускает в известном смысле, что послание к Евреям принадлежит Павлу, но он признает, что многие сомневаются в том, чтобы его написал сам апостол; он совсем не находит в нем стиля Павла и предполагает, почти как Климент Александрийский, что только основная идея принадлежит апостолу. "Характер слога послания, озаглавленного "к Евреям", говорит он, не такой простой, как у апостола..., письмо это, в смысле расположения слов, носит гораздо более эллиническую окраску, с чем согласится всякий, кто способен судить о разнице в стиле... Что касается меня, если бы я должен был высказать свой взгляд, я сказал бы, что мысли принадлежат апостолу, но слог и расположение слов являются делом кого-то, кто на память приводил слова апостола и изложил на бумаге речи своего учителя. Поэтому, если какая-нибудь церковь считает это послание произведением Павла, с ней нельзя не согласиться, ибо не может быть, чтобы древние выдавали его за Павлово, не имея никакого на то основания. Что касается вопроса о том, кто написал это послание, то правду один Бог знает. Среди мнений, переданных нам историей, одно считает, что оно написано Климентом, епископом Римлян, другое - Лукой, написавшим Евангелие и Деяния". Тертуллиан не делает таких церемоний. Он прямо выдает послание к Евреям за произведение Варнавы. Гай, римский священник, св. Гипполит, св. Киприан не помещали его среди посланий Павла. В спорах о новатианстве, где этому посланию могло быть дано многократное применение, о нем не упоминается.
Центром взгляда, стремившегося поставить послание к Евреям в разряд писаний Павла, была Александрия. Около средины III века Денис Александрийский, по-видимому, даже не сомневается в том, что автором его был Павел. С этого времени такое мнение на востоке становится наиболее распространенным; однако, не перестают раздаваться и возражения; особенно энергичны последние у Латинян; Римская церковь, в частности, твердо стоит за то, что послание Павлу не принадлежит. Эвзебий сильно колеблется и возвращается к гипотезам Климента Александрийского и Оригена; он склонен к мысли, что послание было составлено Павлом по-еврейски и переведено Климентом Римским. Св. Иеремия и блаженный Августин с трудом заглушают в себе сомнения и приводят эту часть канона лишь с оговорками. Разные ученые упорно называют автором послания либо Луку, либо Варнаву, либо Климента.
