Св. Лука (Войно-Ясенецкий) - Проповеди. Том 1.
Прибили воины руки Иисуса.
Прибили и ноги Его гвоздями страшными…
Повисло Божественное тело…
И так страшна, так невыносима была боль при этом!
Как раздирались язвы гвоздиные под тяжестью тела Иисусова!
Казалось бы, должен изойти из груди Его стон – стон мучений… А стона не было, и вместо стона услышал мир, что Он молился о распинавших Его: "Отпусти им, Отче, не ведают бо, что творят".
И начались шестичасовые неописуемые страдания Богочеловека.
Над головой Его на кресте была прибита белая дощечка, на которой черным было написано "Иисус Назарянин, Царь Иудейский".
Так никогда не писали о распятых: так написал Пилат, чтобы излить свою злобу на книжников и первосвященников, предавших ему Иисуса.
Он знал, что праведен и невинен Тот, кто предан ему.
Он не хотел распять Иисуса, он всеми силами старался спасти Его, но когда услышал провокационные слова: "Если ты отпустишь Его, ты не друг кесарю" , тогда опустились руки его, тогда не смел он боле противиться иудеям, но свое раздражение на них он излил в этой записи на кресте, ибо надпись эта обличала иудеев, распявших Христа.
Было написано, что распяли они своего царя, и это читали иудеи, во множестве сошедшиеся на праздник со всех концов тогдашнего света. Они не знали, что было до суда и на суде, они читали и думали: "О вы, кого вы распяли!? Царя нашего распяли!"
Книжники и фарисеи волновались: как можно, чтобы такую надпись читали все!
Побежали к Пилату и просили его: "Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пилат отвечал: что я написал, то написал" (Ин. 19, 21-22).
Получив такой ответ, злейшие враги Христовы хотели свою злобу и раздражение утолить злобными насмешками над распятым Иисусом. Они подходили ко кресту и говорили: "Других спасал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев; пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него. Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын" (Мф. 27, 42-43).
А толпа, темная толпа, всегда находящаяся под влиянием своих вождей, всегда подражающая им, подхватила эти издевательства – и проходили во множестве иудеи мимо креста, и повторяли издевательские слова первосвященников и книжников.
И грубые воины, распинавшие Иисуса, подражали им в насмешках.
Но вот что слышим мы – мы не верим ушам своим – мы слышим голос разбойника, распятого вместе с Иисусом: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем".
О чудо! О необыкновенное, непостижимое чудо!
Когда все издевались, когда все злобствовали, тогда он, распятый вместе с Иисусом, исповедал Его Божественность, назвавши Господом, обратился к Нему с мольбой принять его в Царство Свое. И слышим ответ Богочеловека: "Истинно говорю тебе: днесь со Мною будеши в раи" (Лк. 20, 42-43).
Что это, как объясним мы это поразительное происшествие, это исповедание Господа висящим на кресте?
Вряд ли своим слабым умом смогу я вам это объяснить.
Скажу только, что не знаем точно, кто был этот названный разбойник: был ли подлинным злодеем, разбойником, убивавшим на большой дороге людей и грабившим их, или совсем не так.
Не был ли это сообщник Вараввы, который устроил мятеж против римлян в Иерусалиме с большим пролитием крови незадолго до последних дней жизни Иисусовой?
Очень возможно, что это был именно сообщник Вараввы, и, если назван он разбойником, то потому, что люди привыкли считать разбойниками всех, поднимающих мятеж и творящих кровопролитие.
А так ли на самом деле?
Разве не знаете, что те, кто поднимает восстания, кто творит мятежи, часто бывают не злодеями, а людьми, проникнутыми желанием блага своему народу, пытающимися облегчить участь народа кровавым мятежом?
Это не разбойники и не злодеи – это люди в нравственном отношении нередко безупречные.
Не таков ли был этот покаявшийся разбойник?
Разве не могло быть, чтобы он, будучи на свободе, слышал проповедь Иисусову, был зрителем чудес Его и запомнил все это, ибо глубоко проникли слова проповеди Спасителя в сердце его.
И теперь, когда он увидел, что Иисус осужден, как он сам, на смерть, теперь содрогнулось сердце его, и незримый свет, исходивший от распятого на кресте Иисуса, Божественный свет проник в его сердце, внезапно озарил его, горячей верой внезапно наполнил сердце его.
Не этим ли объясним мы это внезапное, это поразительное обращение разбойника, эти изумительные слова: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем".
О, какой пример для нас, знающих из Евангелия все, что творил Иисус, все, чему учил Он, свет души Которого изливается беспрестанным потоком в сердца наши со страниц Евангелия.
Мы, озаряемые этим светом, неужели не воскликнем вместе с разбойником: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем!"
Совершено великое дело покаяния разбойника, обещано ему Царствие Божие в тот же день, прощены все грехи его за одно это полное веры и любви слово.
Умолкли слова разбойника, умолк и ответ Иисусов.
Мало-помалу стали затихать и те издевательства над Христом, в которых изливали свою злобу враги Его.
Медленно, медленно, с ужасной, невыносимой медленностью текли страшные часы страданий Христовых…
Он мучился. Он терзался. Он терпел невыносимые муки… Но все терпел…
Идут, идут медленно часы…
Вот уже и шестой час, и вот "настала тьма по всей земле".
Что значит по всей земле? Писатели того времени не знали, конечно, иных мест, иной земли, кроме своей Палестины и сопредельных с нею стран империи Римской.
Это была дня них вся земля.
Имеются несомненные и достоверные известия древних римских историков, что в этот именно день и час"настала тьма по всей земле и продолжаласьдо часа девятого" (Мк. 15, 33).
Какого происхождения тьма эта? Можно ли думать, что это было солнечное затмение? Нет, никак, никак нельзя: это было в день полнолуния, а в дни полнолуний невозможно затмение. Оно бывает тогда, когда невидима луна с земли. Тьма солнечного затмения наступает на земле тогда, когда луна стоит между солнцем и землей и бросает на нее тень свою.
Что же была это за тьма?
Это была чудесная тьма, Богом посланная на грешную землю; тьма, подобная той тьме египетской, которая была одной из десяти казней, посланных фараону и народу его.
Это было одно из чудес Божьих. Иисус мучился, а близкие люди, стоявшие доселе вдали и с ужасом взиравшие на распятие, пользуясь тьмой, пользуясь смущением, охватившим врагов Иисусовых, стали приближаться ко кресту.
И стояла у самого креста Пречистая и Пресвятая Матерь Его, над Которой в этот час сбылось страшное предсказание Симеона Богоприимца в день Сретения: как меч обоюдоострый, страшное горе пронзило сердце Марии.
Она молчала, и Ее молчание несравненно глубже выражало Ее невыразимую скорбь, чем крики, вопли и стенания.
Стояли с Ней сестра Ее Мария, жена Клеопы, Мария Магдалина и любимый ученик Христов Иоанн.
И вот новое излияние любви Спасителя, Его благодарной заботы о Своей несчастной Матери. Обратя взор Свой к Ней, он сказал, взором указывая в другую сторону на Иоанна: "Жено, се сын Твой" , а обратившись к Иоанну: "Се, Матерь твоя. И от того часа поят Ее ученик сей восвояси" (Ин. 19, 26-27).
Сколько любви, о, сколько заботы и нежности в час самых невыносимых страданий, уже близившихся к концу.
Страшные часы идут… Вот уже восьмой, вот и страшный девятый час…
И иссякают уже силы Иисуса…
Жгучая жажда иссушила уста Его и гортань, и воскликнул Он: "Жажду!"
И нашелся среди грубых воинов человек, который пожалел Его, вонзил на трость губку, напоенную водой с уксусом, и поднес к устам Иисусовым. Утолил жажду Иисус, но страдания Его достигли уже невыносимой степени.
И услышал народ страшные слова из уст Его: "Элои! Элои! Ламма савахфани?" , что значит: "Боже Мой! Боже Мой! Почто Мя оставил еси?" (Мк. 15, 34).
Смущают некоторых эти слова: как это, почему оставил, почему не облегчил страдания Его?
А мы что скажем в объяснение этого недоумения? Так надлежало быть: Бог Отец не мог и не должен был облегчить Его страдания, ибо Он страдал за грехи всех людей, ибо на Нем висели и давили Его, как горы Памира, страшной тяжестью своей грехи всего мира.
Он должен был Сам Своими страданиями искупить все эти грехи, должен был стереть главу древнего змия диавола.
А для этого нужно было, чтобы исполнилось страшное пророчество великого Исаии: "Наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились" (Ис. 53, 5).
Это наказание за грехи наши, именно поэтому, потому что бесчисленны грехи людей, грехи всего человечества, было так страшно наказание мира нашего на Нем.
