Виктор Острецов - Статьи разных лет
Все это необходимо знать, чтобы не попасться на удочку «патриотической» демагогии нашего времени. «Правость» имеет свои степени свои градации, свои оттенки и тона. И палитра этих сочетаний всяких тонов, степеней и взглядов на разные вопросы политического и государственного устройства могут быть самые причудливые. По крайней мере, надо иметь в виду, что и «правость» имеет свои правые и левые фланги, и «левость» имеет точно также свой правый и свой левый край.
Если мы теперь вернёмся к вопросу о дворянстве и аристократии, то должны учитывать наличие в этой среде и своих левых и своих правых. Было бы легкомысленно, понятно, записывать всех решительно представителей знатных родов исключительно в левый лагерь. Были и правые в этой среде. Были и по-настоящему правые. Но надо сказать, что значит «по-настоящему». Эталон правости несложен: неограниченное никакой конституцией, никакими представительными органами Самодержавие. Рядом с Самодержцем должен находиться Патриарх, как выразитель интересов Церкви, первый среди архиереев. Законы государства не должны расходиться с церковными канонами, а в случае такого расхождения приоритет должен отдаваться церковным канонам. Государь не вмешивается в собственно церковную область, так как Он есть сын Церкви, поставленный для охраны её вероучения среди народа. Государь не назначает епископов, не перемещает их с кафедры на кафедру, вовремя собирает соборы, архиерейские и поместные, и так далее и тому подобное. Во внутренней политике Царь следит за тем, чтобы никакое учение, враждебное Церковному, не могло иметь место для своего распространения. Все просвещение народное должно находиться в руках и под контролем духовенства. Все Церковные праздники в то же время являются и государственными. На все государственные посты должны назначаться только Православные, что ни в коей мере не нарушает местной национальной жизни других народов и их религии.
Власть Царя не только не может быть ограничена, но она в своём принципе неограничима, так как она есть дар Божий, а не создание человеческого ума и его воли. Царь невластен что-то отрезать от этого дара и передать его другим, каким-нибудь «народным представителям». По этому воззрению, любое ограничение власти Царя незаконно.
Можно и дальше разворачивать формулу правости, но смысл её очевиден из уже указанного. По этой формуле, кстати, большинство нынешних наших публицистов, считающих себя правыми, могло бы вполне, в те времена, когда правость была формулой самой повседневной жизни, угодить «в железа», «в сруб», а то и просто «в жидовствующие».
Но уже в XX веке и среди аристократов и среди дворян русских немного можно было найти людей, целиком придерживающихся эталонной правой русской мысли.
«Гуманизм» своим угаром капитально отравил сознание русского общества. И это тем более легко было сделать, что не менее одной трети высшего чиновничества состояло из «немцев». Сколько среди этих «немцев»… было действительно немцев, а сколько иудеев, выходцев из Германии, сказать никто не может. В правительстве Николая I по крайней мере два министра были евреями — Канкрин и Нессельроде. Еврейская кровь присутствовала в роде Вяземских (от Шафирова через дочерей) и у Самариных (оттуда же, от Шафировых). Такая пестрота русского высшего дворянства и знати в смысле подлинной этнической принадлежности изначально предопределяли внутреннюю слабость Империи. Пётр Первый открыл ворота не Европе, а колонизаторам, причём, не европейским, строго говоря, не немцам… И «Европа», и «немцы» — все это лишь иносказательные термины. В конце 20 века мы имеем возможность подвести какие-то итоги, сделать какие-то выводы. И эти выводы, эти итоги очевидны даже для малолетних детей дошкольного возраста. «Немцами» и «европейцами» можно, конечно, забавляться, если боишься прослыть антисемитом и потерять место в банке или редакции богатого журнала. На самом деле Пётр открыл дорогу иудаизму в виде «просвещения» со всеми его составными частями. А эти составные части в своём многообразии прикрыты философскими и политическими терминами, заимствованными из латинского языка. Что, например, может значить такое положение иудаизма, согласно которому «законы отношения в обществе более важны, чем законы, относящиеся к связи с Творцом» и что «главное в Торе — любовь к другим», а любовь к Создателю имеет лишь вспомогательное значение, а овладеть Торой можно только через любовь к другим, вне отношения к Творцу (Лайтман. Каббала. Новосибирск, 1993, ч. 1, с. 27–28). А это в своём реальном воплощении означает, что все средства для реализации этого фундаментального принципа будут вкладываться в литературу, и художественную, и историческую. Это означает, что будет находить себе место реализация психологизма и экономического материализма. В одном случае в художественной литературе, в другом — через литературу историческую. Ведь надо заметить, что отношение человека к человеку и к самому себе и составляет сам нерв художественной литературы.
Вероятно, в завязавшейся полемике на страницах «ЧС» немногие заметили именно этот аспект проблемы. Чтобы его понять, надо не столько теоретизировать и цитировать одного мыслителя за другим, сколько терпеливо читать и внимательно перечитывать Жития Святых. Житий много. В них есть все — и история, и география историческая, и материальные отношения людей и тонкая психология внутреннего мира человека. Но все это дано в его отношении именно к Богу. И именно этому отношению подчинены все остальные аспекты жизни действующих лиц житий.
Пётр, открыв дорогу «просвещению», собственно подготовил торжество иудаизма в России и её превращение в XX веке в чисто иудейскую колонию, в иудейскую провинцию. И этот ход от Петра Первого до власти абрамычей, гусинских и прочих кровососов лично мне представляется совершенно логичным. Вслед за «просвещением» пришли масоны с каббалой в руках, с языческими и сатанинскими обрядами. Именно масонство стало поглощать один дворянский род за другим. В сущности говоря, «дворянская культура» XVIII и XIX веков вся находится под знаками «циркуля и наугольника». Это хорошо видно по архитектуре дворянских усадеб и особняков, с их декоративной лепниной в виде всевозможных масонских символов. Нет даже смысла перечислять эти символы, обычно относимые к античным сюжетам.
Надо скорее удивляться не тому, что на фоне экономического расцвета произошла революция иудейская, а тому, что она не произошла раньше. Но, с другой стороны, русский человек может произвести бунт, но не революцию. Революция, требующая больших денег, большой лжи, цинизма, хитрости, жестокости совершенно не в натуре русского человека. И не случайно, что пока еврейство не вышло на политическую арену, никакой революции быть не могло. Но именно масонство открыло дорогу еврейству на сцену политической жизни страны, дало евреям образование за государственный счёт, ввело образованного еврея в сферу культуры и экономики, создало сочувственное настроение к «вечно гонимым».
Чтобы ответить на вопрос, почему монархисты, черносотенцы не смогли одолеть врага русского народа — «революцию» в лице всех этих гоцов и гершуни, в совокупности с русскими пошляками, надо, конечно, представлять себе расклад политических сил в Империи и особенно, в среде среднего и высшего чиновничества. И, конечно, необходимо хотя самым беглым образом посмотреть на положение масонства в России. Тема, самым непосредственным образом связанная и с правым лагерем и левым. Нет смысла вдаваться в подробности, поскольку этому вопросу посвящено немало публикаций.
Отметим некоторые черты этой темы.
При Александре Первом масонство расцветает и его идеи входят в правительственные акты и становятся путеводной звездой внутренней политики Александра Первого. И не только внутренней, но и внешней. Реформа Сперанского в системе внутреннего управления дала возможность карьеры разночинцу, о чем уже было сказано. М.М. Сперанский принял самое активное участие в составлении учебной программы для Духовных академий и ввёл богословское образование на началах немецкой философии и мистиков-каббалистов. Все, что было издано Типографической кампанией московских розенкрейцеров (Новиков, Шварц, Лопухин, Тургенев и др.) было введено в библиотеки академии, и чтение этих мистиков среди студентов Духовных академий отныне стало поощряться. С другой стороны — по всей стране открываются отделы экуменического Библейского общества, в котором рядом с лютеранином, англиканом, методистом и квакером восседали Православные архиереи. Характерна сама идея общества: Святое Писание само по себе, минуя Церковь, её таинства и её священство, так будет воздействовать на сердца читателей, что те будут совершенствоваться прямо на глазах. Для достижения земного рая и превращения рода людского в ангелоподобных существ надо просто издавать Библию.
