Александр Мень - История религии (Том 6)
Греческая и русская Библии помещают Книгу Даниила в раздел Пророков, но первоначально она была включена в сборник Писаний. Это было связано с тем, что к середине II века сборник Пророков считался завершенным (8). Кроме того, и стиль, и манера изложения в Книге Даниила существенно отличают ее от пророческой литературы.
Что же побудило автора назвать себя именем человека, жившего за триста лет до него?
Ответ на этот вопрос дает предыстория книги. Она не была вполне оригинальным творением. Писатель положил в ее основу старые тексты и сказания, связаннее с именем Даниила, родиной которых были страны восточной диаспоры: Персия и Халдея.
На извесгной фреске Микеланджело Даниил изображен углубленным в чтение фолианта. Художник верно понял основной характер книги. В отличие от пророков, непосредственных глашатаев Откровения, автор ее смотрел на себя лишь как на хранителя и истолкователя Божиих тайн, возвещенных прежде. Ему было важно найти в хартиях минувшего ключ к пониманию кризиса, постигшего Израиль у него на глазах.
Некоторые библеисты полагают, что Даниил (так мы будем называть составителя книги) был одним из хасидов (9). Однако гипотеза эта весьма спорна. Правоверный хасид, ослепленный фанатизмом и национальной узостью, вряд ли мог создать творение, настолько проникнутое духом терпимости и благожелательным отношением к иноземцам. По-видимому, книга вышла из-под пера хакама, который хотя и звал народ к верности Закону, но не чуждался при этом элементов языческой философии (10). Впрочем, то был уже не "мудрец" прежних времен, равнодушный к истории; его занимают мировые события и наполняют эсхатологические предчувствия. Страдая за свой угнетенный народ, он увидел его судьбу и судьбу империй в панораме вечности. Последний из хакамов оказался в числе зачинателей иудейской апокалиптики. Идеи пророков Иезекииля, Второзахарии, Иоиля и автора 2427-й глав Книги Исайи нашли у Даниила законченную форму.
Первая часть Книги Даниила представляет собой сборник мидрашей, вторая-запись видений. В мидрашах, которые отличает напряженный драматизм действия, Даниил проводит общую для хакамов мысль о том, что Бог Израиля-Бог всех народов, что язычество халдеев или персов есть лишь временное заблуждение. Они вполне способны познать Господа, Творца неба и земли. В то же время, следуя пророкам, мудрец не связывает величие Ягве с земной славой Его народа. Уже в начале книги он говорит, что именно Бог попустил Израилю терпеть притеснения и за грехи отдал Иоакима, царя Иудейского, и Свой Храм в руки Навуходоносора.
Рассказывая о жизни юного Даниила и трех его друзей в плену, писатель отмечает доброе отношение к ним со стороны язычников. Вавилонский царь даже делает их своими приближенными. Но молодые люди смущены: как смогут они при дворе блюсти уставы Торы, в частности-касающиеся пищи. Эта проблема тревожила тогда многих иудеев рассеяния, и Даниил показывает, что вполне возможно оставаться сыном Закона, даже живя среди иноверцев.
Это первый урок Даниила. Второй заключается в том, что истинных слуг Божиих никакие угрозы не могут заставить отречься от веры. Книга прославляет юношей, которые не поклонились идолу, и самого Даниила, продолжавшего, вопреки указу царя, молиться истинному Богу. Они вручили себя Небесам и были чудесно спасены и в раскаленной печи, и во рву со львами. Пораженные язычники обратились к Господу, даже сам Навуходоносор склонился перед Ним. Нетрудно представить, с каким чувством читали подобные рассказы во дни Антиоха. С тех пор книга Даниила на все времена стала манифестом сопротивления насильникам и апофеозом мужества верных.
Третий урок можно выразить евангельскими словами: "Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство". Пусть ничтожно число верных и велика сила неправды-Слово Божие в конце концов победит.
Даниил повествует о вещем сне Навуходоносора: царь стоял перед огромной статуей, голова была из золота, грудь и руки-из серебра, бедра-из меди, а ноги-частью из железа, частью из глины. Этот колосс на глиняных ногах был сокрушен: от скалы оторвался камень, он пал на идола и, разрастаясь, заполнил собой всю землю.
Никто, кроме пленного иудея Даниила, не мог истолковать царю его сновидение. Представ перед ним, мудрец заявил, что он будет говорить по велению Бога, Который "изменяет времена и годы, низлагает и ставит царей, дает мудрость мудрецам и разум- разумным". В этих словах выражена одна из ведущих идей книги ее философия истории.
Истукан, по разъяснению Даниила, означает мировые державы, идущие к упадку. Их сменит Царство Божие, которое "разрушит все царства, а само будет стоять вечно" (примечательно, что сам термин "Царство Божие" в Библии впервые появляется у Даниила, хотя вера в него господствует во всей профетической традиции).
Как и пророки, мудрец ожидает высшего и конечного Богоявления. Однако, говоря о судьбе человечества, он указывает на возрастание зла и нисходящие стадии в истории.
Еще Иезекииль и автор Апокалипсиса Исайи предвидели последние конвульсии богоборчества при конце мира, но у них это выражено в неясных аллегориях и намеках. Даниилу же определенно открыто, что приближение Божиего Царства будет сопровождаться разгулом зла и беззакония.
Форма, в которую было облечено это пророчество, взята Даниилом из древних сказаний о вырождении цивилизации (11). Боговдохновенный писатель использовал их для большей наглядности и конкретности. Суть же его учения заключалась в раскрытии двуликости исторического процесса. В какой-то мере это было предвосхищено еще старыми пророками, которые противопоставляли Иерусалим и Вавилон как два духовных принципа (12). Град Божий и Град земной выступают в Библии в виде антагонистов. Впоследствии образ двух Градов будет центральным в христианской историософии, начиная с бл. Августина (13).
С известными оговорками воззрения Даниила могут быть названы дуалистическими, и здесь, видимо, сказалось влияние иранских идей (См. "Вестники Царства Божия"). Но дуализм книги не метафизический и не абсолютный. Он не связан с понятием об извечности зла или сатаны, а лишь указывает на свободу твари, свободу, которая обусловила возможность восстания против божественного замысла о мире.
Кроме того, мысль Даниила сосредоточена не столько на космосе, сколько на истории. Если в древней библейской традиции мы находим противящийся Богу Хаос, то Даниил видит эту борьбу прежде всего в исторической драме. Он описывает ее по-разному, постоянно к ней возвращаясь. В рассказе о безумии Навуходоносора изобличается гордыня земного Града; загадочные слова, начертанные на стене Валтасарова дворца, предрекают конец деспотии (14).
Об исходе борьбы двух Градов говорят видения Даниилова апокалипсиса. Четыре чудовищных зверя, вышедшие из волн, означают царства мира сего. Море, которое их породило, есть библейский символ демонизма, а их устрашающий облик указывает на "звериную" сущность империи (15).
Число четыре, часто встречающееся в книге, не случайно. В древних учениях оно играло исключительную роль. Четверка ассоциируется с квадратом, четырьмя сторонами света, четырьмя стихиями; она была символом Вселенной, четырех фаз ее циклического развития. Мировые циклы были в мифах лишь моментами в бесконечном круговороте, на который обречен мир. Вспомним хотя бы о четырех поколениях богов в вавилонской, хеттской, финикийской, персидской и греческой мифологии, о четырех "веках" Гесиода, каждый из который хуже предыдущего (16). Даже религия Заратустры с ее верой в победу добра и правды не была свободна от идеи вечного возвращения (17). Любопытно, что в XX веке своеобразный вариант исторического циклизма был предложен О. Шпенглером, учение которого о весне, лете, осени и зиме цивилизаций оказало огромное влияние на историческую мысль наших дней. Шпенглер внес в науку понятие "судьбы", смыкаясь тем самым с языческим фатализмом.
Даниилу-и в этом он подлинный выразитель библейского духа-идея циклизма сама по себе глубоко чужда. У него число четыре знаменует только вехи на пути человечества, ведущие державы: Вавилонскую, Мидийскую, Персидскую и Эллинскую. Приняв схему четырехфазной истории, мудрец не приемлет языческую идею циклов с ее пессимизмом и безысходностью. Даниил знает, что в мире есть тенденция к вырождению, что в нем действуют разрушительные силы, но ни на минуту не забывает, что рядом с этим нисходящим потоком пролегает русло другого, восходящего, цель которого Царство Господне. Провидец говорит о конце истории как о новой ступени на пути человечества. Грядущее созидается в противоборстве двух начал и в торжестве небесного Града найдет свое осуществление. Этот Град явится не для того, чтобы все повторилось вновь, а чтобы открыть твари мир божественного света.
В сновидении Навуходоносора таинственный камень - это Сам Господь, Который выносит приговор земному Граду, а в видениях Даниилу открыто, что хищные монархии оставлены властвовать "только на время и срок". В облаке небесной Славы сойдет Победитель и положит им конец.
