Авраам Норов - Путешествие по Святой Земле в 1835 году

В половине одиннадцатого часа, чрезвычайно утомленные жаром и путем, мы расположились отдыхать под оливами на поле сражения Луби. Здесь Жюно и Клебер выдержали блестящим образом нападение превосходнейшего числа соединенных войск арабов, отступая к Фавору, где, присоединясь к Бонапарте, одержали над ними решительную победу. Луби построено на нижнем скате горы; окрестные поля хорошо обработаны. От Луби чрез полчаса проехали мы развалины, называемые Месхен, напротив горы Тор-Ан; а отсюда через час достигли мы Каны Галилейской.

Кана не утратила своего имени со времен Спасителя, который явил в ней первое Свое чудо, превратив воду в вино на брачном торжестве, куда Он приглашен был со Своею Божественною Матерью[169]. Теперь здесь небольшое селенье на скате холмов, одетых виноградниками и маслинами. Жителей считают здесь до 300, они большею частью христиане и имеют свою арабскую церковь. Мы встретили одних жен, – мужья их были заняты работою в полях; они нас ласково приняли и взялись быть нашими проводницами; они имели кругом лица род оклада, состоящего из тесно соединенных серебряных кружочков; одежда их, как обыкновенно, состояла из синей драпировки. Мы прошли к развалинам церкви, которая, по свидетельству Никифора, была воздвигнута на том месте, где происходило Евангельское бракосочетание; он присовокупляет, неизвестно по каким преданиям, что новобрачный был Симон Кананейский[170]. Брокард говорит, что в древней церкви были вделаны в помост шесть водоносов; я их видел и теперь, но только не шесть, а два или три и те разбитые. Некоторые из этих водоносов перенесены были в Рим во времена крестоносцев. Тут видно место алтаря и несколько разбитых колонн. Употребляемые здешними жителями водоносы сохранили свое древнее образование; они похожи на продолговатые этрусские вазы с ручками по бокам; они делаются из глины сушеной на солнце и даже заключают в себе две или три литры (меры) евангельские (Ин 2:6).

Кто, ищущий счастья в брачных узах, не принесет здесь теплой молитвы Иисусу благословить брак его как в Кане Галилейской. С умилением понес я отсюда сорванное мною на помосте растение и оливковую ветвь с ближнего дерева. Капернаумский царедворец пришел в Кану молить Иисуса о исцелении его сына и получил в ответ: «Поди, сын твой здоров!» Отсюда провели нас в бедную арабскую церковь греческого исповедания, где помолясь, мы продолжали путь, направясь к Сефории. С этого пути снял я вид Каны.

Мы достигли Сефории по крутым и диким горам. Сефория, в простонародии Сафури, нигде не названа в Библии. Ее история начинается только от Ирода Антипы, который укрепил ее. Этот город сделался одним из значительнейших в Галилее. Ирод Агриппа II, оставя Тивериаду, основал в ней свое местопребывание. Впоследствии, но неизвестно когда, она была названа Диокесария.

Сефория построена на крутой и живописной горе, развалившиеся башни и стены венчают высоту.

(*) – (**) Ин 4.

238

Предания говорят, что Сефория есть отечество родителей Пресвятой Богородицы Св. Иоакима и Анны. По разорении Иерусалима здесь находился верховный суд Санхедрин, переведенный после в Тивериаду. В 339 году по Рождестве Христовом. Римляне разрушили до основания Сефорию за восстание жителей ее. Иосиф Флавий называет Сефорию самым большим городом в Галилее и вместе одним из крепчайших[171]. Местность оправдывает это. Монах Ио. Фока в XII веке говорит о Сефории как уже о месте необитаемом[172]. Там, где, по преданию, находился дом Св. Иоакима и Анны, существуют прекрасные готические развалины церкви у подошвы горы, на скате. Алтарь хорошо сберегся. Католики назаретские приходят сюда служить обедню один раз в год в день Св. Иоакима и Анны; но не знаю почему служат в одной отгородке, а не в алтаре, который теперь обращен в хлев. К развалинам церкви прилежит довольно значительное арабское селение, где считают от пяти до шестисот человек жителей. Дома чрезвычайно стеснены.

Дорога отсюда в Назарет очень весела и спокойна; она идет между гор, по живописным луговым долинам, орошаемым обильным потоком.

Здесь короли иерусалимские, времен крестовых походов, имели обыкновение собирать свои ополчения, по выгодам, представляемым местностью[173]. Мы достигли Назарета чрез полтора часа езды от Сефории, незадолго до захождения солнца.

С последних высот, венчающих благословенный Назарет, видели мы гору Кармил, Акру и Средиземное море, куда спускалось солнце. Я был так утомлен моим путешествием к Тивериадскому озеру, что тотчас по прибытии моем в Назарет почувствовал лихорадочный припадок и едва не занемог; но дня два отдохновения в мирной и гостеприимной обители монастырской опять возобновили мои силы.

Я слушал католическую обедню на арабском языке в храме Благовещенья накануне моего отъезда. Один из латинских монахов изъявлял мне при этом случае свое сожаление, что я не католик; я отвечал ему, что, видя столько неверных вокруг него, я еще более жалею, что он обращает свои старания на тех, которые уже имеют счастье принадлежать Христовой церкви. В самый день моего отъезда поклонясь в последний раз таинственному, утешительному вертепу Благовещенья, я слушал обедню в греко-арабской церкви и с грустью выехал из Назарета в 6 часов утра.

Глава XVIII

Дорога из Назарета к горе Кармил. – Каифа

«И идее, и прииде до человека Божия в гору Кармилскую».

Мы ехали горными ущельями. В одном из них веселая деревенька Эль-Мух-Бей, окруженная пальмами и апельсинными деревьями. Через час с четвертью пути выехали мы на большую дорогу; за нею следуют два малые хребта гор, разделенные другою долиною. Со второго хребта, через 3 часа и 20 минут от Назарета, открывается берег моря. Отсюда еще видна была вершина Фавора. Тут начинается обширная равнина, которая ведет уже прямо к морю. Вся эта земля, почвы самой плодородной, оставлена в запустении. Через час от последнего горного хребта (4 часа и 20 минут от Назарета) переехали мы вброд знаменитый по истреблению Вааловых жрецов поток Кисон (по-арабски Нар-Эль-Мукутта), который вытекает от подошвы горы Фавор. Вдоль гор налево видны среди рощ две или три деревеньки. Мы отдыхали в тени близ водоема, принадлежащего деревеньке Беладуш-Шейх, (в 11 часов). Через час отправились в путь и опять переезжали вброд поток Кисон у самой подошвы гор. Должно полагать, что здесь происходило истребление Вааловых жрецов по велению Пророка Илии (3 Цар 18:40). Здесь окрестность обработана и тут уже развертывается море. Направо – цепь гор Сирийских с одинокою снежною вершиною Эрмона; перед нами, на берегу моря, рисовалась Каифа. Я нетерпеливо искал взором гору Кармил, вокруг которой толпятся столько воспоминаний – но она все еще не была видна; она открывается внезапно и совсем уже при подъезде к Каифе.

Каифа, построенная у подошвы Кармила и близ устья Кисона, считается гаванью, но эта гавань почти не существует и защищена только с юга; это опасная якорная стоянка. Город образует четверосторонник и обнесен низкими стенами с несколькими башнями. Одна из укрепленных башен стоит на холме, прилежащем к городу, и господствует над ним и гаванью, внутренность обнаруживает большую бедность и нечистоту жителей считают здесь до 5000 человек, в числе которых 300 или 400 христиан торг малозначащ; главный вывоз: хлеб, оливы, хлопчатая бумага, морские губки и проч.

Самые древние имена Каифы: Сикаминос и Порфиреон; несколько развалин видно на берегу; последнее название происходит от древней торговли города пурпуром, которым красились царские порфиры. Каифа называлась потом Кефа, евреями, и Гифа, арабами. Сказывают, что теперешнее имя Каифы дано городу первосвященником Каифою; она была взята крестоносцами после кровавого приступа. Укрепления принадлежат, вероятно, Людовику ІХ, который возобновил город. Подошва Кармила отстоит на полчаса пути от Каифы.

Дорога к Кармилу идет по взрытой, худо обработанной земле. От самой подошвы Кармила живописные рощи очень древних фиговых, нопаловых и масличных дерев подымаются на крутизну и доходят до половины горы, образующей мыс Кармильский. С половины пути по Кармилу подъем очень крут и гора совершенно обнажена. Пророк Амос говорит: «возсетовали пажити пастырей, и вершина Кармила изсохла» (Ам 1:2). По этой самой тропе некогда ходили к человекам Божиим на гору Кармильскую (4 Цар 4:25). С ее вершины Илия и Элисей возвещали издревле Суд Божий царям и народам, стекавшимся сюда. Сами язычники называли эту гору святою, также горою Дия или Зевса: так названа она в Перипле Скилакса. Пифагор долго обитал на ней в уединении; его видали возвращавшегося оттуда в глубокой задумчивости с потупленными взорами, не обращающего внимания ни на пропасти, ни на трудность пути[174]. Замечательны слова Тацита; он говорит, что именем Кармила называлась эта гора и ее бог; что на ней не было храма, но только жертвенник – и богопочитание[175]. Веспасиану предсказано было здесь возведение на царство; вообще, сюда приходили, до Рождества Христова, иудеи и язычники с мольбами, по укоренелому мнению, что самые трудные желания были исполняемы чрез жертвы на Кармиле[176]. Доселе мусульмане имеют в большом уважении эту гору, как одно из древнейших святилищ Востока.