Зенон Косидовский - Сказания евангелистов
Однако распятию неизбежно предшествовала цепь событий, приведшая к этому трагическому финалу. Итак, можно считать несомненным то, что Иисус был плотничьим сыном и жил в галилейском городе Назарете до той поры, когда вероятно, под влиянием Иоанна Крестителя - на него внезапно снизошло какое-то религиозное озарение; что он проповедовал в Галилее и Иерусалиме, собирая вокруг себя множество горячих приверженцев, но и наживая врагов; что, как опасный нарушитель общественного порядка, он восстановил против себя религиозные и светские власти, был распят, а после его смерти случилось нечто, заставившее его близких поверить, что он воскрес. Вот и все. Остальное - уже не история, а христология, богословие и мифы.
Как же возникли те сборники сказаний об Иисусе, которые мы именуем евангелиями? Ища ответа на этот вопрос, мы сталкиваемся с так называемой "синоптической проблемой", о которой уже упоминалось в одной из начальных глав. В течение многих столетий толкователи Библии, в частности блаженный Августин, считали, что самым ранним хронологически является Евангелие от Матфея, а Евангелие от Марка представляет собою его сокращенный вариант. Ошибка была обнаружена лишь в девятнадцатом веке в результате критического анализа, которому подвергли тексты Нового завета такие крупные библеисты, как Гизелер, Лессинг, Вельхаузен и другие. Сегодня преобладает мнение, что самым древним является Евангелие от Марка и что из него щедро черпали Матфей и Лука.
Матфей и Лука не только не знали текстов друг друга, но, вероятно, один вообще не знал о существовании другого. Но им обоим, несомненно, было знакомо Евангелие от Марка, и каждый использовал его в своем евангелии. Кроме того, оба они пользовались ещё каким-то источником информации, который не был знаком Марку. Источник этот принято условно обозначать буквой "О" (от немецкого слова "Quelle" - "источник"). Таким образом возникла гипотеза о двух источниках.
Сначала ученые выдвинули тезис о том, что источником "Q" было некое праевангелие, пропавшее впоследствии. Вскоре, однако, от этой идеи отказались. В настоящее время, пожалуй, нет сомнения, что этим источником являлись приписываемые Иисусу изречения на темы морали и религии. Это так называемые "логии", о которых была уже речь в начале нашей книги. Различного рода бродячие проповедники и учители из лучших побуждений, стремясь возвеличить Иисуса, бесцеремонно приписывали ему краткие изречения, отражающие, скорее, их собственные религиозные и нравственные взгляды. Иногда они придавали им форму притчи или какой-нибудь истории, якобы случившейся с Иисусом в его земной жизни. Количество этих сентенций свидетельствует о том, как популярны они были в ту эпоху, когда создавались евангелия. Они представляли собою весьма существенный компонент устной традиции, и было бы просто странно, если бы Матфей и Лука их не использовали, создавая свой рассказ об Иисусе. Вскоре, однако, исследователи заметили, что Матфей и Лука черпали сведения не только из Евангелия от Марка и из источника "Q" - "логий", но у каждого из них были, кроме того, свои сведения об Иисусе. В конце концов, в результате дальнейшего изучения текста, была принята на вооружение так называемая "гипотеза многих источников", именуемая также "теорией фрагментов". "Теория фрагментов" нашла множество сторонников среди протестантских библеистов во главе с известным теологом, профессором Марбургского университета Рудольфом Бультманом. Бультман продолжил и развил впервые примененный Мартином Дибелиусом, автором книги "История форм евангелия" ("Die Formgeschichte des Ewangeliums", 1919 г.), новый метод исследования Библии, так называемую "Formgeschichte", что значит история или критика форм. Своими публикациями, и прежде всего своим основным сочинением "История синоптической традиции" ("Die Geschichte der sinoptischen Tradition", 1921 г.), Бультман открыл перед библеистикой новый путь, а достигнутые им на этом пути результаты оказались столь сенсационными и убедительными, что заставили пойти на уступки даже самых рьяных сторонников консервативной библеистики. Здесь не место подробно рассматривать метод Бультмана и все богатство достигнутых им результатов. Мы попытаемся лишь вкратце охарактеризовать то, что является, на наш взгляд, квинтэссенцией метода "Formgeschichte". По мнению Бультмана и его школы, евангелия представляют собою конечную фазу устной традиции, складывавшейся анонимно в христианских общинах. Таким образом, это компиляции, где неизвестные составители объединили в одно целое распространенные тогда изречения, пророчества и притчи, автором которых якобы был Иисус, а также истории о его жизни и о совершенных им чудесах. Критика форм ставила перед собой задачу разделить эти искусственно объединенные литературные материалы, классифицировать их и выяснить обстоятельства, при которых они возникли. Бультман выделил из евангельского текста ряд литературных форм. В частности, так называемые "парадигмы", то есть поучительные сказания, имеющие своей основой какое-нибудь изречение Иисуса; "новеллы", то есть рассказы о совершенных Иисусом чудесах, и известные нам уже "логии". Определение отдельных компонентов в зависимости от их жанра и стиля носило у Бультмана не только филологический характер, а было прежде всего средством к достижению значительно более важной цели. Он пытался, группируя текстовые единицы по их внутренним критериям, воссоздать историю возникновения евангелий до того, как они были записаны. Иначе говоря, это была попытка пробраться путем анализа письменных документов к самим истокам устной традиции, которая, по убеждению Бультмана, содержала ядро "керигмы", то есть учения, проповедуемого первыми христианскими общинами.
Бультман считал, что нельзя воссоздать подлинную картину устной традиции, если рассматривать её в отрыве от исторической обстановки, от социальных условий, в которых она сформировалась.
Вопрос этот, однако, чрезвычайно сложен. Евангелия, как подчеркивает Бультман, нельзя назвать литературой в строгом смысле слова. Это не произведения, которым индивидуальные авторы сознательно придали определенную композиционную форму. Они принадлежат к могучему потоку народного творчества, которое подчиняется своим собственным, внутренним законам развития. Это творчество всегда неразрывно связано с народной жизнью и постоянно меняется вместе с ней.
И значит, устная традиция, составляющая основу евангелий, отражала быт древних христианских общин. Её развитие было обусловлено всевозможными насущными нуждами этих общин, их пропагандой, учением и различными бытовыми обстоятельствами. Так, например, для доктринального оправдания каких-нибудь обычаев или религиозных обрядов и церемоний (позаимствованных в результате синкретического процесса из чужих, эллинских и восточных культов) ссылались на подлинные или придуманные по этому случаю изречения Иисуса и случаи из его жизни. Таким образом вокруг него постепенно возникало все больше легенд и мифов, придуманных задним числом для обоснования определенных фактов.
В результате Бультман пришел к заключению, что евангелия представляют собою мифологизированный рассказ о жизни и учении Иисуса и задачей метода критики форм является устранить мифологические наслоения и обнаружить имеющуюся в тексте, очищенную от примесей "благую весть" первых христиан. Он назвал эту операцию "демифологизацией христианства", и этот термин прочно вошел в обиход библеистов. Все евангельские сказания о таких сверхъестественных событиях, как воскрешение умерших, благовещение, непорочное зачатие, воскресение и вознесение, Бультман назвал "мифологическим языком", с помощью которого пытались выразить глубокую веру в эпохальную, неповторимую, спасительную роль Иисуса в жизни человечества.
Поскольку евангелия состоят исключительно из мифов, поскольку мы лишены возможности выяснить, какая действительность стоит за этими мифами, то мы, разумеется, не знаем, каков был подлинный Иисус. В соответствии со своей теорией о мифологическом характере евангелий Бультман пришел к заключению, что Христос религии совершенно не похож на пророка Иисуса, странствовавшего по палестинской земле.
Иисус и его время
Итак, многие библеисты доказали в своих работах, что невозможно воссоздать земную биографию Иисуса. Возникла, однако, школа исследователей, попытавшихся разгадать тайну его жизни и учения косвенным путем - тщательно изучая исторические реалии, которые его окружали и являлись фоном его деятельности. Речь идет о социальных условиях, политической обстановке, нравах, экономике и религиозных культах - словом, обо всем, что, несомненно, влияло как на самого Иисуса, так и потом на его приверженцев. В результате этих новаторских изысканий уже достигнуты интересные результаты, позволяющие нам лучше понять исторические и психологические процессы, которые привели к возникновению и развитию нового религиозного движения в первом и втором веках нашей эры.
