Жан Кальвин - Наставление в христианской вере, т.4
5. Наказаниями и отлучением Церковь преследует три цели. Первая заключается в том, чтобы людей дурного поведения не причислять к христианам. Это было бы оскорблением Бога, как если бы Церковь представляла собой вместилище грешников и нечестивцев. Ведь коль скоро Церковь есть тело Христово [Кол 1:14], то гниение одного из её членов в какой-то мере покрывает позором и Главу. Поэтому для того, чтобы в Церкви ничто не бесчестило имя Божье, следует изгонять из неё всех, кто своей нечистотой позорит христианство. Надлежит также помнить о том, что Вечерю Господню нельзя подвергать профанации и делать доступной всем без разбора. Ведь если человек, которому поручено раздавать хлеб и вино, даст их недостойному, зная это, то он повинен в святотатстве, как если бы бросил тело Господа псам. Поэтому св. Иоанн Златоуст гневно клеймит священников, которые из страха перед знатными и богатыми не отваживались отстранить их от причастия: «Кровь их взыщется от ваших рук! [Иез 3:18; 33:8] Если вы боитесь смертного человека, он посмеётся над вами; если же боитесь Бога, те же люди будут почитать вас. Пусть не страшат нас ни скипетры, ни диадемы, ни пурпур: нам дана сильнейшая власть. Что касается меня, я скорее позволю предать моё тело смерти и пролить мою кровь, чем соглашусь участвовать в подобном святотатстве» (Иоанн Златоуст. Гомилия на Евангелия от Матфея, 82/83, 6 (МРG, LVIII, 738)).
Итак, для того, чтобы избежать осквернения святого таинства, необходимо следить за тем, кому оно даётся. А это требует наличия юрисдикции в Церкви.
Вторая цель церковных наказаний и отлучения состоит в том, чтобы благочестивые люди не заражались нечестием от постоянного общения с нечестивцами, как это часто случается. Ведь мы склонны к заблуждениям, и потому нет для нас ничего проще, чем последовать дурному примеру. Полезность такого размежевания была замечена апостолом, который велел коринфянам изгонять из своей среды виновных в кровосмешении, ибо «малая закваска квасит всё тесто» (1 Кор 5:6). Более того, св. Павел считал общение добрых и нечестивых настолько опасным, что запрещал первым всякие отношения со вторыми: «Я писал вам, не соображаясь с тем, кто, называясь братом, остаётся блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с такими даже и не есть вместе» (1 Кор 5:11).
Третья цель заключается в том, чтобы наказанные отлучением устыдились и покаялись, а покаявшись, исправились. Поэтому для их собственного спасения необходимо покарать их нечестие. Тогда, получив предостережение от бича Церкви, они признают свои грехи; если же обращаться с ними мягко, они закоснеют в грехах и будут лишь умножать их. Именно это имеет в виду апостол, говоря: «Если же кто не послушает слова нашего, ... того имейте на замечании и не общайтесь с ним, чтобы устыдить его» (2 Фес 3:14). И когда в другом месте он говорит, что предал кровосмесителей Сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасён в день Господа нашего Иисуса (1 Кор 5:5), это значит, как мне кажется, что он [Павел] наказал их временной карой, дабы их дух мог обрести вечное спасение. Св. Павел называет преданием Сатане отлучение, ибо, как в Церкви царствует Иисус Христос, так вне Церкви - царство дьявола. Некоторые понимают слова апостола в том смысле, что грешники предаются на некое временное мучение, которому их подвергает Сатана. И правильнее понимать их так, как я сказал. Но мне это не кажется слишком убедительным.
6. Определив эти три цели, мы теперь должны выяснить, каким образом Церковь осуществляет ту часть дисциплины, которая заключена в её юрисдикции. В первую очередь нужно всегда помнить о приведённом выше различении между грехами явными и тайными. Явными (публичными) считаются такие, которые не просто известны одному или двум свидетелям, но совершаются демонстративно и вводят в соблазн всю Церковь. Тайными же я называю такие грехи, которые не вовсе сокрыты от людей (вроде прегрешений лицемеров, о которых Церковь не узнаёт вообще ничего), но становятся известны узкому кругу людей.
Первый разряд грехов не требует последовательного осуществления процедуры, описанной Иисусом Христом в восемнадцатой главе Евангелия от Матфея. В случае явно скандального поведения Церковь должна сразу же сделать своё дело, призвав грешника и подвергнув его наказанию соответственно провинности.
Что же касается тайных грехов, не следует сразу же привлекать виновного к суду Церкви, но делать это лишь при условии, что он проявит упрямство и неуступчивость, то есть не пожелает подчиниться увещеваниям. Тогда надлежит поступить в согласии с правилом Христа: если не послушает, скажи Церкви [Мф 18:17]. Но коль скоро до этого дойдёт нужно соблюсти ещё одно различение - между лёгкими прегрешениями и тяжкими грехами. Ибо неразумно карать незначительный проступок столь же сурово, как преступление. Достаточно словесного порицания мягкого и отеческого, призванного не сокрушить грешника и повергнуть его в отчаяние, а чтобы привести в чувство, дабы он не столько огорчился, сколько порадовался порицанию. Тяжкие грехи надо карать строже. Оскорбившего Церковь дурным примером недостаточно обличить словом. Он заслуживает отлучения от причастия до тех пор, пока не обнаружит признаков раскаяния. Так, св. Павел не просто порицает виновных в кровосмешении, но изгоняет их из Церкви, укоряя коринфян за то, что те слишком долго их терпели (1 Кор 5:5).
Такого порядка придерживалась древняя Церковь, поскольку тогда в ней ещё существовало правильное управление. Если кто-нибудь совершал преступление, поднимавшее нестроение во всей Церкви, виновным в первую очередь велели воздерживаться от Вечери Господней, а затем смириться перед Богом и засвидетельствовать своё раскаяние перед Церковью. Имелись определённые процедуры, которые предписывались кающимся в знак покаяния. Когда грешник таким образом удовлетворял Церковь, его принимали обратно путём возложения рук. Св. Киприан часто называет такое принятие «миром» (рах). Например, он говорит: «Виновные в некотором явном прегрешении совершают покаяние в течение предписанного им срока. Затем они исповедуются в своём грехе и через возложение рук епископа и клира получают мир и причастие» (Cyprianus. Epistolae, 16, 11, 3 (MPL, IV, 257-258)).
Но хотя такое примирение грешников с Церковью осуществлялось епископом и клиром, для него требовалось согласие народа, как о том пишет св. Киприан (Idem. Epist. 14, IV (MPL, IV. 240)).
7. Эта дисциплина была настолько универсальной, без каких-либо исключений, что даже государи подчинялись ей наряду с остальными христианами. И не зря, ибо все знали, что она происходит от Христа, а Христу по праву подчинены все царские скипетры и короны. Так, император Феодосий, будучи отлучён св. Амвросием из-за пролитой по его приказу невинной крови (Амвросий. Письма, 51, 13 (MPL, XVI, 1163a)), снял все свои царские украшения и всенародно, со слезами и вздохами, оплакивал в Церкви свой грех, прося прощения, хотя совершил его по чужому наущению. С его стороны это был весьма похвальный поступок. Могущественные цари не должны считать за бесчестье смириться и преклонить колени перед Иисусом Христом, Царём царей, как не должны негодовать по поводу того, что подлежат суду Церкви. Так как при своём дворе они слышат только лесть, им более чем необходимо выслушивать увещания Божьи из уст пастырей. Более того, они должны желать, чтобы пастыри их не щадили, - пусть лучше пощадит их Бог.
Не буду говорить о тех, кто призван осуществлять эту юрисдикцию: об этом уже сказано в другом месте (/4/11.6). Добавлю только, что, согласно законной процедуре отлучения грешников, пресвитеры не имеют права осуществлять её в одиночку, но лишь с одобрения и согласия Церкви. Но и простой народ не может решать этот вопрос по своему произволу, однако выступает свидетелем и следит за тем, чтобы всё совершалось сообразно должному порядку, а не по произволу немногих. При этом, помимо призывания имени Божьего, требуется серьёзность и торжественность, которая удостоверяет присутствие Иисуса Христа, то есть даёт почувствовать, что именно Он возглавляет данный акт.
8. Однако нельзя забывать о том, что строгость в Церкви непременно должна сочетаться с кротостью и человечностью. Следует всегда избегать той опасности, чтобы наказываемый, по заповеди св. Павла, не был поглощён чрезмерной печалью (2 Кор 2:7). В противном случае лекарство превратилось бы в яд. Но лучше всего правило умеренности выводится из цели наказания. Ведь если цель отлучения в том, чтобы привести грешника к раскаянию и устранить дурной пример, побуждающий других к подражанию и позорящий имя Иисуса Христа, нетрудно судить, до каких пределов должна простираться суровость, а где следует положить ей конец. Коль скоро грешник обнаруживает перед Церковью своё раскаяние и тем самым искупает свою вину, насколько это в его силах, не следует наказывать его далее. Иначе строгость превзойдёт меру.
