Антоний Блум - Может ли ещё молиться современный человек?
Теперь – содержание этой молитвы. Добротолюбие, местами и Странник, цитируя его, говорят, что она – сокращение всего Евангелия. И действительно, в ней две части; первая:Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий... Здесь исповедание веры, здесь напоминание нам, Кто Тот Бог, перед Которым мы стоим. Перед Кем я нахожусь? Кто Он?.. Причем напоминание не какого-то статического Бога, а напоминание о Боге, Который нас всё время к чему-то обязывает.
Возьмите коротко каждое слово:
Господи. Во-первых, Священное Писание нас учит, что никто не может назвать Христа Иисуса своим Господом, если он не движим Святым Духом. Значит, сказать Христу “Господи”, это уже войти в какое-то отношение с Господом Духом Святым , это уже выразить тот опыт, который нам дан даром Святого Духа, Его неизреченными мольбами внутри нас или Его ясным словом молитвы в нашей душе. Но второе: сказать “Господи” нас обязует к тому, чтобы признавать Его на самом деле Господом, хозяином нашей жизни. Не всякий, говорящий Мне: “Господи, Господи!”, войдет в Царство Небесное... И если только я дерзаю сказать Богу “Господи”, это значит, что я Его безраздельно признаю своим Господом, хозяином моей жизни, и все без исключения, что в моей жизни будет происходить, всякую встречу, всякое событие, все без остатка я буду принимать как от Его собственной руки: все, что я буду делать, я буду делать как верный слуга, раб, наемник или сын, в зависимости от того, в какую меру я достиг – ради Него.
Далее: Иисус – исповедание исторической истинности Воплощения. Это земное, человеческое имя Сына Божия, ставшего Сыном Человеческом; это центральное исповедание христианской веры.
Христос – Помазанник: исполнение закона и пророков.
И, наконец, Сын Божий – потому что мы знаем то, чего Ветхий Завет не знал; мы знаем, что Он поистине Сын Бога Живого.
Эта формула может показаться сначала чисто христоцентричной, то есть сосредоточенной ни на ком ином, как на Христе Спасителе. На самом деле это не так; мы не можем назвать Иисуса Господом иначе как Духом Святым; мы не можем говорить о Сыне Божием, забывая об Отце. И тут сказывается нечто очень важное: Христос Себя называет дверью. Он – дверь, которой входят, Он – путь, которым идут, Он – не конечная цель в этом смысле. И вот это – полное, содержательное исповедание веры. Сказав это, мы действительно стоим перед Богом Живым, Богом Евангелия.
А вторая часть: Помилуй мя, грешного. Слово “грешный” в ней имеет как бы два оттенка. С одной стороны, каждый из нас грешит фактически – словом, делом, помышлением. С другой стороны, быть грешником, это не только значит грешить, это состояние, а не только поступок; и в конечном итоге это состояние отделенности, отрубленности. Мы отделены от Бога; мы отделены друг от друга, если даже мы ничего не делаем предосудительного по отношению к Богу или к ближнему; до тех пор, пока мы отделены, мы в состоянии грешности. И это состояние мы должны были бы воспринимать как предельно трагическое, потому что быть отделенным от Бога значит нести на себя смерть; это смертнаяопасность. Она должна бы нас побуждать к этому крику Иисусовой молитвы постоянно, если бы только мы осознавали, како опасно ходим, как страшно это состояние оторванности, в конечном итоге – от жизни, от любви.
И затем смысл слова помилуй. Его значение глубже и богаче, чем то, какое мы вкладываем, когда думаем о слове “помилуй” почти что в смысле “пожалей”, “отнесись ко мне без гнева”. Комментарий , который дают некоторые отцы греческого Добротолюбия, заключается в том, что корень греческого слова “elehson” (“помилуй”) и того слова, которое дало по-гречески “оливковое дерево”, “оливковое масло” – один и тот же. Филологи об этом спорят; но достаточно того, что отцы Церкви мыслили в этом порядке. И можно себе представить, что это значит помимо филологии, если посмотреть на Священное Писание. Первый момент, когда появляется образ оливкового дерева, это конец потопа. Ной посылает голубя, который приносит ему веточку оливкового дерева, и эта веточка значит, что гнев Божий прекратился, милость и прощение Божии - даром, незаслуженно, по одной любви - даются человечеству, и теперь, когда видна земля, перед ним есть будущее, перед ним расстилается жизнь. Вот первое, что мы можем видеть в слове “помилуй”, “elehson”.
Но недостаточно, чтобы перед нами было будущее. Дорога может лежать перед нами, а мы не в состоянии шагнуть и шагу по ней, если парализованы болезнью, ужасом, страхом, нерешительностью. И второй образ: добрый самарянин, который возливает на раны человека, попавшего к разбойникам, вино – очищающее, жгучее, и исцеляющее масло. Нам нужно исцелеть душой и телом, чтобы воспользоваться тем, что Бог предлагает нам.
И последнее. Есть образ в Ветхом Завете – помазание царей и священников. Почему нужно помазание? Потому что и первосвященник и царь стоят на грани между святыней Божией и грехом человеческим, между единой волей Божией и противоречивыми волями человеческими. И тот и другой, каждый в своей сфере, призваны к тому, чтобы согласовать одно с другим: чтобы народная воля Древнего Израиля была бы волей Божией. И на этой грани стоять человек не может, потому что всякий человек под судом Божиим. В Послании к евреям говорится, что Первосвященник входил во Святая Святых единожды в год и то не без крови, потому что должен был принести жертву за себя и за народ, раньше чем сам войдет в святилище. Только один Человек мог стоять на этом месте – Тот, Которого Павел называет Человек Иисус Христос (Рим. 5:15) - именно подчеркивая, что Он – Человек вполном смысле слова. Именно потому что Он – Бог и человек, Он может стоять на этой грани и как Бог и как человек без осуждения. Вот это третья форма освящения, помазания.
Если вы спросите, какое это к нам имеет отношение: это имеет аналогичное отношение вот в каком смысле. Наше человеческое призвание сверхчеловечно; мы не можем своими силами осуществить то, к чему призваны. Апостол Петр в Послании говорит, что мы призваны стать причастниками Божественной природы. Никакими человеческими силами это не может быть достигнуто; это может быть дано и может быть принято любовью и смирением – но не человеческими ухищрениями и силой или умением. Дальше: мы призваны стать членами Тела Христова, то есть так сродниться со Христом, так с Ним соединиться, чтобы мы были Им, в каком-то смысле, настолько, что Ириней Лионский в конце второго века говорил, что если мы действительно так соединены со Христом, то когда все будет завершено в конце времен, когда будет явлена полнота человечества, то мы не только будем сынами и дочерьми Божиими, но в Единородном Сыне мы будем единородным сыном. То есть наше положение по отношению к Богу и Отцу будет то же самое, какое имеет Единородный Сын, пришедший плотью в мир.
Далее. В Пятидесятнице, согласно рассказу, который мы находим в 20-й главе Евангелия от Иоанна, дается дар Святого Духа каждому в отдельности и всем в совокупности. Этот дар может быть только даром; опять-таки, мы можем быть Богоприимными, но не можем сами создать изнутри себя никаких условий, кроме как раскрытых сердец, открытых рук. И все это говорит о том, что, чтобы быть человеком, просто человеком, но в настоящем смысле слова, мы должны стать чем-то превосходящим всякое наше представление; а такими мы можем стать только даром Божиим, а вовсе не собственными ухищрениями. И поэтому нам нужно излияние Святого Духа, дар Духа, помазание Духом – просто чтобы осуществить наше человеческое призвание. Я говорю сейчас не о священстве, не о монашестве, ни о чем формальном, а просто чтобы быть человеком.
А человек, словами того же Иринея Лионского, нечто очень великое. Я вам давал одну его цитату; в другом месте он говорит, что слава Божия, то есть сияние Божие - это человек до конца живой, Человек, пронизанный полнотой жизни, которая от Бога, и есть слава Божия, Его сияние и прославление.
Вот что содержится в словах “Kurie elehson”, “Господи, помилуй”, и вот почему на все случаи жизни Православная Церковь отзывается в богослужении этими словами: что еще другое нужно? Начинается на самой глубине греха: Господи, да прекратится Твой гнев! Господи, дай мне – незаслуженно, даром, несмотря ни на что – Твое прощение!.. Господи, продли мне дни жизни и открой передо мной путь!.. Господи, Ты все это мне даешь, Ты уже дал, а я не могу шагнуть вперед: душой, телом, всем естеством я расслаблен – исцели меня, обнови меня, дай мне жизнь!.. Господи, оказывается, этот путь – не земной, это путь от земли на небо; как его осуществить? Как это возможно?.. Излей на меня ту благодать, которая из меня сделает богочеловека, по образу Того, Кто, будучи Богом, стал человеком...
