Майкл Бейджент - Бумаги Иисуса
Более того, мы не нашли фактов, подтверждающих, что Иисус планировал основать новую религию, не говоря уже о том, что он не поощрял других записывать его слова и делать из них официальный сборник высказываний. Скорее всего, наоборот. Я подозреваю, что он не стал бы возражать, если бы люди забыли его; для него главное, чтобы люди не забыли путь к Царству Небесному, представление о котором не ограничено христианством или иудаизмом. «Наихудший порок состоит в незнании божественного», — сказано в герметическом тексте, который приписывается египетскому мудрецу Гермесу Трисмегисту[470].
Совершенно очевидно, что история — очень податливый материал. У нас есть факты, но их никогда не бывает достаточно, чтобы мы могли поклясться, что знаем, что именно произошло. Вся история — это миф, созданный для того, чтобы придать смысл тем немногим фактам, о которых нам известно; прошлое представляет собой гипотезу, служащую для того, чтобы объяснить и оправдать настоящее.
В каком-то смысле это неважно, потому что мифы предназначены для передачи смысла, а не истории. Но сегодня, в век науки, мы желаем знать, что миф, к которому мы привыкли, если и не истина, то по крайней мере некое приближение к ней. Мы хотим убедиться, что Иисуса действительно распяли, что Цезарь действительно был убит Брутом, что Павла действительно посетило видение по пути в Дамаск. Все эти события вполне правдоподобны, и нет никаких серьезных оснований считать, что это выдумка.
Но как относиться к утверждению, что Иисус ходил по воде? Что он воскрес из мертвых? Что Петр основал Римско-католическую церковь с непогрешимыми папами? Ни одно из этих утверждений не выглядит правдоподобным, и нет никаких серьезных оснований считать их истинными. Тем не менее многие люди верят и в то, и в другое.
В современном мире доминируют «религии Книги» — христианство, иудаизм и ислам. Совершенно очевидно, что если в основании истины лежит письменное слово, то сама истина становится уязвимой перед интерпретациями и переводами, не говоря уже о религиозных искажениях. Опасность состоит в том, что книги поощряют опору на веру, а не на знание. Через все наше путешествие красной нитью проходила одна мысль: мы должны самостоятельно преодолеть этот путь, пережив все опасности и испытав радость открытий, а не узнавать о нем из вторых рук.
Этим призывом я завершаю наше путешествие — не потому, что дальше дороги нет, а потому, что мы уже проделали большой путь, и теперь пора остановиться и подумать, как далеко нам удалось продвинуться.
Остается лишь процитировать великого персидского суфия Джелалиддина Руми, который — как всегда, проникнув в самую суть вопроса — обращался ко всем, кто желал его слышать: «Ведь всей реки в кувшин не перелить»[471].
Пить из реки — наше право по рождению.
И никому не позволено лишать нас этого права!
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Не секрет, что в феврале и марте 2006 года я и мой коллега Ричард Ли присутствовали в Верховном суде Лондона в качестве истцов по делу против автора «Кода да Винчи». Мы обвиняли его в том, что он нарушил права интеллектуальной собственности, позаимствовав идеи из нашей книги «Святая Кровь и Святой Грааль».
Естественно, когда была объявлена дата начала судебных заседаний, я забеспокоился: судебное разбирательство могло помешать распространению моей новой книги «Бумаги Иисуса», готовившейся к выпуску моим новым издателем, «HarperCollins». Я закончил работу над рукописью летом 2005 года и ожидал, что книга будет выпущена в Соединенных Штатах 28 марта 2006 года — именно такую дату назначили в «HarperCollins» с самого начала.
Но волнения оказались напрасными: суд начался позже, чем я ожидал, и продлился дольше — только сбор свидетельских показаний закончился за восемь дней до выхода книги. Тем временем я прочитал в Интернете, что издательство «Random House» — по какому-то странному совпадению — планирует выпустить пятимиллионный тираж «Кода да Винчи» в бумажной обложке в день выхода моей книги!
Разумеется, каждое мое интервью в средствах массовой информации начиналось с вопросов о судебном процессе. Это было неизбежно и не вызывало затруднений. Тем не менее мне все время задавали один и тот же вопрос: «Почему „Код да Винчи“ пользуется такой популярностью?» Если бы я знал! Предыдущие книги Дэна Брауна продавались не очень хорошо. Почему же его последнее произведение оказалось таким успешным? Совершенно очевидно, что его стиль нисколько не изменился.
Из комментариев в прессе и реакции Церкви стало ясно, что внимание публики, и особенно в Соединенных Штатах, привлекли именно религиозные вопросы. Причем как сторонников, так и противников книги. В чем же дело?
Я довольно долго думал над этим. На самом деле эти мысли появились у меня давно — суть претензий, которые мы с моим соавтором предъявили в суде, заключалась в том, что эти вопросы были позаимствованы из нашей книги «Святая Кровь и Святой Грааль». Независимо от того, кто окажется прав в споре об интеллектуальной собственности — на данный момент мы проиграли дело в Верховном суде Лондона, но добились разрешения на рассмотрение дела в Апелляционном суде, — создается впечатление, что изложенные в обеих книгах радикальные идеи, касающиеся Иисуса, Марии Магдалины и возникновения христианства, а также вытекающие из них вопросы завладели вниманием американского читателя, причем это внимание выходило за рамки шумной рекламной кампании, организованной издателями. Подобный интерес наблюдался и в других странах.
Мне кажется, что причина отчасти кроется в неком «духовном бесправии» многих людей, которые занимают умеренную позицию внутри трех великих религий — то есть большинства верующих.
Неудивительно, что большинство христиан, иудеев и мусульман придерживается разумной середины в своей вере; умеренность формирует их взгляды, служит отражением культуры, частью которой они себя считают, и предлагает приносящую удовлетворение и удобную веру, позволяющую найти смысл жизни и соблюдать нравственные нормы, но не требукщую от них самоотречения, как от священнослужителей или монахов. Не менее важен и тот факт, что умеренность позволяет избежать серьезных конфликтов: христиане, иудеи и мусульмане умеренных взглядов могут проявлять сдержанность, гибкость и терпимость по отношению друг к другу.
Однако со временем эту умеренную позицию стало разъедать самодовольство. Никто не мог предположить, что эти три религии попадут под воздействие мощных разрушительных сил, как это происходит теперь. Лишь немногие ощущали потребность ставить под сомнение свою веру. Преобладало спокойное удовлетворение верой, позволявшей придерживаться принципа «каждому свое».
Однако в последние два десятилетия внутри трех великих религий стали брать верх радикальные элементы: они придерживались жестких догматов веры, претендовали на то, чтобы выражать мнение всех верующих, и не допускающим возражений тоном требовали, чтобы к их жесткой позиции примкнули те, кого удовлетворяли умеренные взгляды.
Еще большее беспокойство вызывает то обстоятельство, что непримиримые религиозные проповедники стали объединять веру и политику. Христианские фундаменталисты — приводя в качестве доводов специально отобранные тексты и крайне эксцентричные интерпретации — утверждали, что войны на Ближнем Востоке, развязанные Бушем и Блэром, являются частью божественного плана, в результате которого Иисус вернется во главе могучего войска. Еврейские фундаменталисты говорили, что древние тексты закрепляют их право на территорию Израиля и окрестных земель и что разрушение Храма Скалы и восстановление Иерусалимского Храма станет предвестником прихода мессии. Исламские фундаменталисты находили в священных текстах оправдание для террористов-смертников, взрывающих себя в автобусах и кафе и уносяїї}их жизни невинных людей, в том числе — причем не так уж редко — других мусульман; они также предсказывали появление мессианского духовного лидера — махди. Вопрос, являются ли Иисус, мессия и махди одной и той же фигурой, не подлежит обсуждению. Сторонним наблюдателям стало казаться, что эти трое пытаются оккупировать одно и то же духовное пространство; в случае успеха это будет тройное чудо.
Есть ли оправдание у таких крайних взглядов? Перед лицом этой безжалостной атаки на их простой подход к вере забеспокоились те, кто никогда не ставил под сомнение основы своей религии. Но их никогда не учили обсуждать эти основы, и они даже не знают, какие задавать вопросы, не говоря уже о том, чтобы искать ответы на них. Слишком часто им кажется, что проще принять ортодоксальные доктрины, которые, по крайней мере, предлагают определенность, — доктрины, исключающие необходимость задавать вопросы.
Но вопросы от этого не исчезают. «Код да Винчи» как будто открыл шлюз, через который хлынули разнообразные гипотезы, касающиеся Иисуса и возникновения христианства, а также теории, исследующие различия между историческим и теологическим Иисусом, о чем мы говорили в книге «Святая Кровь и Святой Грааль», а также в этой работе. Многие из этих вопросов вполне разумны. А почему бы и нет? Так, например, меня часто спрашивают, действительно ли я верю в то, что Иисус был женат на Марии Магдалине. В ответ я могу лишь сказать, что не существует убедительных доказательств ни в пользу этой гипотезы, ни против нее, и поэтому я не вправе верить или не верить. Поэтому самым честным будет ответ, признаю и такую возможность: «А почему бы и нет?»
