Иеромонах (Рыбко) - Возможно ли спасение в XXI веке?
Прийдя опять к преподобному, он на коленях просил принять его обратно. Батюшка сказал ему: «Тебя можно взять в обитель в том случае, если ты обещаешь Богу приносить настоящее покаяние, по-настоящему быть монахом». Тот ответил, что готов остаться слепым, лишь бы только не погибла его душа. Со временем он был удостоен монашеского пострига, Господь исцелил его от слепоты, он стал одним из примерных в братии Оптиной пустыни. Вот так Господь вмешивается в жизнь людей. В миру этот человек погиб бы, а в монастыре мудростью прп. Амвросия не только спасся, но и достиг преуспеяния в духовной жизни.
– Как совмещается то, что монашество есть житие покаянное и в то же время путь к высокому духовному совершенству?
– Одно другому не противоречит. Более того, вся духовная жизнь основана на покаянии. Христианства вне покаяния нет. Господь говорит, что пришел спасти не праведников, а грешников, потому что не здоровые имеют нужду во враче, но больные (Лк. 5, 31-32). Если человек не считает себя больным, он не нуждается во Христе, хотя он может считать себя верующим, ходить в храм. Таковы были фарисеи: они были набожными людьми, чтущими закон, но во Христе, в живом участии Бога в их жизни они не нуждались. Он им был не нужен, потому что они были самодостаточны и самодовольны.
Когда человек начинает понимать, что живет неправильно, осознавать свои недостатки, сожалеть о том, что он не достиг того, что хотел, он начинает прилагать усилия, чтобы чего-то достигнуть. Видя свои немощи и страсти, человек вступает с ними в борьбу, потому что, если это враг, то его нужно низложить. Отсюда рождаются покаянные чувства. Чем больше человек видит своих немощей, тем большей ревностью возгорается, а значит, тем большей благодати сподобляется у Бога.
– Те, кому доводилось присутствовать на монашеском постриге, бывали поражены удивительной красотой этого чинопоследования. От лица постригаемого, уподобляемого блудному сыну из евангельской притчи (Лк. 15, 11-32), читаются молитвы: монах начинает свой покаянный путь к Богу. Получается, что мирские люди еще не начинали этого пути?
– Я тоже еще не начинал этого пути, хотя участвовал в этом чине не только как наблюдающий. Этот красивый чин трогателен для всех присутствующих, но трудно передать, что чувствует постригаемый,– это поистине рождение в иную жизнь. Вся монашеская жизнь есть жительство покаянное, но осознать, что, собственно, каяться-то мы и не начали, – это есть начало покаяния, начало настоящего, подлинного пути к Богу.
– Чем отличается жизнь схимонахов в монастыре от жизни простых монахов?
– При постриге в схиму монах дает те же самые обеты, что и при постриге в малую схиму, т. е. в мантию, но, повторяя их, монах обязуется их исполнять более глубоко. Собственно, схима есть полнота монашеской жизни, а мантия, по учению Святых Отцов, еще не полноценное монашество. В современной жизни, когда многие подвиги, которыми спасались древние Отцы, неисполнимы, когда по внешним признакам трудно отличить схимника от просто мантийного монаха, я думаю, что настоящий схимник отличается ничем другим, а только глубочайшим смирением. Это смирение проистекает от духовного опыта, от живого познания человеком Евангелия. Когда человек исполняет евангельские заповеди, он становится причастным благодати Святого Духа и свои обеты понимает более глубоко и более духовно. Настоящий схимник – это человек, который живет в Боге и Богом, это молитвенник за мир в самом высоком понимании.
Сколько я видел настоящих, подлинных схимников, они всячески скрывают то, что они схимники, даже не надевают схиму в монастыре. Если они идут в храм и по уставу должны быть в схиме, то прячут ее под мантию, чтобы никто не видел; они избегают общения с мирянами, которые, видя схимника, как правило устремляются к нему. Подлинный схимник – это человек, который посвятил себя молитве и уединению.
Когда у архимандрита Серафима (Тяпочкина), величайшего старца XX века, спросили, почему он не принимает схиму, он ответил: «У меня много духовных чад, если я приму схиму, то не смогу общаться с ними. Пока я не вижу воли Божией на это». Такое смиренное мнение имел батюшка, а он был свят и совершал чудеса, чему и я был свидетель.
– Но ведь известны случаи, когда великие старцы, несмотря на принятие схимы, все-таки нисколько не уменьшали своего общения с духовными чадами. Видимо, воля Божия бывает разная в зависимости от каждого конкретного случая?
– Смысл монашества не в том, чтобы не есть, не пить, не спать, а в том, чтобы приносить покаяние и молиться. Поэтому, если схима приведет человека в смиренное состояние, приложит ему покаянного делания, т. е. человек будет считать себя недостойным схимы и через это смиряться – тогда есть воля Божия принять схиму. Ведь дело не в схиме и не в мантии – дело в смирении, в духовном настрое человека.
– В книге «Записки игумении Таисии» повествуется об очень сильных искушениях и скорбях, которые она претерпела, будучи еще простой монахиней. Для чего нужны были такие скорби, кажется, даже чрезмерные, были ли они по воле Божией?
– Игумении Таисии было много видений, которые предсказывали ей тяжелый, крестный путь, поэтому все эти искушения, несомненно, были по воле Божией или по попущению Божию. Они имели целью образовать ее как монахиню и как будущую руководительницу сестер и, в общем-то, достигли своей цели: игумению Таисию воспитали скорби. Она пошла путем монашества последних времен: это скорби, скорби и скорби. У нее был старец-духовник архимандрит Лаврентий, но он находился далеко от нее, и недостаток духовного назидания восполняли тяжкие скорби.
Промыслительно остались ее записки, из которых видно, что путь монахов нашего времени – крест. Это и всегда был крест, но путь монашества современного – крест сугубый. Тем не менее, крест этот не безрадостный и не безутешительный: посещает Божия благодать и помогает нести его, Господь идет рядом.
В одной древней рукописи описан такой случай. Некий человек все время молился, чтобы Господь его никогда не оставлял и всегда был рядом. Достигнув старости, человек видит следующее видение: как буд– то он идет по берегу моря, оглянувшись, видит, что рядом со следами его ног остаются и другие следы. Он обрадовался, поняв, что это следы Господа, Который слышал его молитвы и пребывал рядом с ним всю жизнь. Но потом он заметил, что в самых трудных местах пути один след прерывается, и человек возроптал: «Господи, я же просил, чтобы Ты был рядом со мной всегда, а Ты отступал, когда мне было особенно тяжело». И тогда послышался голос: «Нет, сын Мой, Я не отступал, но там, где тебе было тяжело, Я нес тебя на руках».
Это удивительное видение очень утешает всех нас. Да, мы спасаемся скорбями, спасаемся крестом, но без Божией помощи, без Божией благодати не могли бы ничего перенести, а благодать Божия и помощь всегда готовы для ищущих ее.
– Но все-таки о. Лаврентий благословил игумению Таисию по причине тяжких скорбей перейти в другую обитель, потому что наносился серьезный вред ее здоровью.
– Да, это одна из причин, по которой он благословил ей поискать другую обитель, где труд был посильным. Так благословляли раньше и благословляют сейчас; скорби – хорошо, но они все-таки должны быть посильными. Поэтому иг. Таисия была сначала в одной обители, потом в другой, пока Господь не привел ее Своим Промыслом в обитель Леушинскую, где, после многих скорбей, она стала настоятельницей.
– Что нужно, чтобы возродилась нормальная духовная жизнь в монастырях? Святитель Игнатий называл необходимые условия для этого применительно к монастырям своего времени. Что можно сказать о нашем времени и что каждый из нас может сделать для этого возрождения или все только в руках Божиих?
– Прежде всего, воля Божия и Промысл Божий – судьбы Божии. В первые века христианства монашества не было. Как известно, оно возникло в III-IVвв. Духовные писатели говорят о золотом веке монашества – это времена преподобных Антония Великого, Пимена Великого, Иоанна Лествичника, Варсонофия Великого. История монашества, как и история христианства, извилиста: были периоды упадка христианства и вместе с ним упадка монашества, и были периоды возрождения. Возрождение христианства часто начиналось с возрождения монашества. Приходил какой-нибудь православный народ в состояние нравственного, духовного упадка; появлялся монах, который воспитывался в этом же народе Божией благодатью и достигал святости. Благодаря его святому примеру все вокруг перерождалось.
И история нашей Церкви такова: во времена Екатерины II, реформ Петра I был нанесен сильный удар по монашеству. Многие монастыри, которые были основаны еще учениками прп. Сергия Радонежского и в которых сохранялась духовная преемственность, были уничтожены. Они были разрушены, конечно, по грехам людей: и самих насельников, и всего народа. Постепенно монашество стало возрождаться, появился Паисий Величковский и его ученики, оптинские старцы, святитель Игнатий (Брянчанинов). Потом пришла революция, которая растоптала те ростки, которые начали появляться. Однако монашество не было уничтожено, зернышки его сохранились, как говорит Господь пророку Илие: Я сохранил Себе семь тысяч, которые не преклонили колена пред Ваалом (3 Цар. 19, 18). Ветхий Завет повествует, что из этих семи тысяч потом произошел народ Божий, который был силен своим благочестием и этим побеждал своих врагов.
