Андрей Кураев - Церковь в мире людей
Как видим, целомудрие Сократа было предметом удивления. Диоген Киник не разделяет общее увлечение мальчиками – и это становится одной из черт его юродства (Диоген Лаэртский. О жизни знаменитых философов, 6,53—54; 6,59).
Впрочем, Сократ никогда не осуждал гомосексуализм, никогда не призывал обратиться к женщинам – он лишь призывал любить не только тела мальчиков, но и их души, и душевную близость ставить выше телесной (Ксенофонт. Пир, 8)[168]. Тот же Ксенофонт предлагал комплектовать фаланги любовниками – ибо тогда солдаты будут отчаяннее биться, спасая своих возлюбенных (Киропедия. 7,1,30). Так же считает Платон (Пир 179аb). Для Платона любовь к юношам несравненно выше любви к женщинам (Пир 181).
Описание идеальной любви у Платона дано в "Федре" (255—256). Тот, кто хотя бы однажды прочитает его, навсегда уже воздержится от возвышенного употребления словосочетания "платоническая любовь"…
Так греки подражали своим богам. На Олимпе всегда хватало мужеложников: любовником Зевса был мальчик Ганимед[169]; любовником Геракла – Гилас; Посейдона – Пелоп[170]. По слову Овидия не кто иной как Орфей «стал он виной, что за ним и народы фракийские тоже, перенеся на юнцов недозрелых любовное чувство, первины цветов обрывают» (Метаморфозы 10,83—84).
Гигин в “Астрономических рассказах” (2,5) повествует о том, как Дионис хотел спуститься в царство Аида, чтобы вывести оттуда свою мать Семелу. Человек по имени Просимн показал путь, попросив, однако, у прекрасного мальчика вознаграждение. Дионис, желая увидеть мать, поклялся, что исполнит по возвращении то, что от него хотят. "Плата же, будучи постыдной, устраивает Диониса. Любовным было вознаграждение, платой был сам Дионис… Возвратившись назад, не застает Просимна (ведь тот умер). Исполняя “священный” долг перед любовником, спешит к могиле и предается там противоестественной страсти: срезав кое—как ветвь смоковницы, придает ей форму мужского члена и садится на нее, исполняя обязательство перед усопшим. Как мистическое воспоминание о сей страсти по городам воздвигаются фаллосы Дионису" (Климент Александрийский. Увещание к язычникам. 34,3—5). "Мне кажется, что следует объяснить происхождение слова “мистерия” от musos – позора, выпавшего на долю Диониса" (Климент Александрийский. Увещание к язычникам. 13,1).
А уж как представлен Дионис на страницах позднеантичной поэмы “Деяния Диониса”[171] – цитатами передать нельзя. Можно только общее впечатление: «Это культ особого рода сексуальности, построенный на постоянном взаимопереходе мужского и женского, причем, именно взаимопереходе, а не андрогинности (при которой различие полов как таковых все равно бы сохранялось). Постоянная смесь мужественности и женоподобности в образе Диониса – основополагающая его особенность и в поэме, и в том позднеантичном культе Диониса, который вдохновлял ее автора. Биография Диониса, как она описывается в поэме, равно как и многочисленные сцены, в которых участвуют другие герои, представляют собой нечто из ряда вон выходящее даже для греко—римской литературы. Структурообразующие мотивы поэмы почти без исключения принадлежат к области девиантного сексуального поведения (даже если не относить к этой области вполне нормативный для античного мира гомосексуализм). Сколько—нибудь подробный анализ содержания поэмы необходимо вести, вследствие этого, средствами сексопатологии и психиатрии, и мы упомянем лишь основные выводы такого анализа. Поэма погружена в мир инфантильных сексуальных фантазий, соответствующих, за малым исключением, прегенитальной стадии, когда различие мужского и женского не играет роли. По содержанию эти фантазии носят ярко выраженный садо—мазохистский характер. Отметим, что здесь налицо мотивы изменения естества и употребления для этого силы»[172].
Аполлон же был влюблен в мальчика Гиацинта (Аполлодор. Мифологическая библиотека 1,3,3). Но в Гиацинта влюбился и другой бог – бог ветра Зефир. Не встретив взаимности, он решил отомстить Аполлону и Гиацинту. Однажды, когда Аполлон ("златокудрый Феб") играл с Гиацинтом и учил его метать диск, Зефир подул, отклонил летящий диск, и тот размозжил голову мальчику, из могилы которого и выросли цветы гиацинты (Овидий. Метаморфозы 10,175—195)…
О том, как греческие философы (Солон, Диоген, Зенон) вожделели к своим мальчикам Апулей подробно говорит в своей апологии (Апология или О магии, 9 и 10).
Так что греческие гомосексуалисты просто подражали своим богам и героям[173] и философам, начитавшись коих они рекомендовали: «жениться следует всем, а любить мальчиков пусть будет позволено только мудрецам» (Лукиан. Две любви, 51)…
И если правда, что греческие философы свою мудрость изначально привезли из Египта, то, возможно, что вместе с мудростью они заимствовали и мужеложство.[174]
И вдруг над этим миром раздались слова ап. Павла: "Не обманывайтесь: мужеложники Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего" (1 Кор. 6,9—11).
Мужская любовь была возвращена женщинам и освящена церковным таинством… Христианство вернуло мужчин женщинам, может быть, в благодарность за то, что во время Евангельских событий ни одна женщина не причинила ничего дурного Христу – ни словом, ни поступком.
Но сегодня этот дар христианства людям оспаривается и осмеивается. Сегодня снова престижно и модно принадлежать к "розоВо-голубой тусовке".
Ограничусь лишь двумя газетными новостями:
"Шведский суд приговорил 30 июня пастора—пятидесятника Оке Грина к месяцу тюремного заключения за негативные высказывания о гомосексуалистах во время проповеди. Выступая перед прихожанами в своей церкви в городе Боргхольме, пастор Грин назвал гомосексуализм "ненормальным явлением, ужасной раковой опухолью на теле общества", а геев и лесбиянок – "извращенцами, которых дьявол использует как свое оружие в войне против Бога". Пастор Грин – первый гражданин Швеции, осужденный в этой стране по закону об оскорблениях, который ранее применялся лишь к лицам, пропагандирующим расовую ненависть. Во время суда государственный обвинитель Челль Ингвессон проиграл аудиозапись проповеди Грина и спросил подсудимого, считает ли тот гомосексуализм болезнью, на что пастор ответил утвердительно. Пастор пояснил, что своим выступлением не ставил цели нанести кому—либо оскорбление, а лишь передал библейский взгляд на гомосексуализм" (2 июля 2004 г.)[175].
"Министр юстиции Франции Элизабет Гигу радовалась как ребенок. Вскочила с места, сме ялась, хлопала в ладоши. Вместе со всеми депутатами левых фракций Национального собрания. В самом деле левым было от чего веселиться. Им все—таки удалось протащить закон, разре шающий во Франции браки между гомосексуалистами. Закон этот называется "Пакт гражданской солидарности" или РАСS. Те, кто подписал такое соглашение, отныне по закону находятся во взаимоотношениях, соответствующих брачным. Они могут передавать друг другу имущество – как супруги. Платить меньше налогов – как женатые люди, жить под одной крышей. Вести хозяйство. Получать друг за друга пенсию. Те, кто вступил в РАСS, уже через год могут подавать заявление о натурализации во Франции (обычный брак такого права не дает). Отныне тысячи мужчин и женщин – иностранцы—гомосексуалисты, живущие с французами или француженками – смогут претендовать на французское гражданство. Чтобы принять подобный закон, левым понадобился год. И 120 часов заседания парламента. Правые бешено сопротивлялись принятию РАСS. И все—таки 13 октября закон был принят Национальным собранием. Большинством в 315 голосов социалистов, коммунистов и "зеленых" против 245 правых депутатов. Левые, в особенности социалисты, выполняли предвыбор ные обещания, данные еще в 1997 году. Поддержка избирателей—гомосексуалистов была хотя и не решающим, но существенным фактором, склонившим чашу весов в пользу левой коалиции на тех выборах. Еще весомее оказалась помощь левым со стороны соответствующего лобби в кругах предпринимателей и интеллектуалов. Что ж, сторонники идей Карла Маркса и Владимира Ленина не изменили своему амплуа. Они уже не раз доказывали, что нет такого закона, который они не были бы готовы принять, чтобы подольше удержаться у кормила власти… Не случайно первой против закона выступила французская католическая церковь. "После этого голосования, – говорит ся в обращении епископов Франции, – все более насущным становится вопрос, желаем ли мы сохранения в будущем института брака. Желаем ли мы готовить юношество к созданию настоящих семей? Желаем ли мы обеспечить этим семьям возможность выжить, выполнить свою миссию по воспитанию человека – свою незаменимую роль?". Ответа от политиков священники пока не получили"[176].
