Виктор Острецов - Статьи разных лет
Для тех, кто хочет изобразить царское правительство как носителя западноевропейского просвещения, не представит труда увидеть факты, вполне подтверждающие эту точку зрения. Конечно, наши гимназии и университеты имели совершенно обычную для западноевропейского учебного заведения программу, не исключая и преподавания политических наук и философии. Все три составных части марксизма пропагандировались в Императорской России: и французский материализм, и английская экономика, и немецкая философия. Россия не знала запретов на те или иные научные, политические и экономические теории и учения. Какой-нибудь профессор московского университета И.И. Янжул мог не скрывать вовсе, что он сторонник государственного социализма и в соответственном духе вести преподавание среди студентов. Можно было любому подданному Его Императорского Величества быть или позитивистом, или шеллингианцем, или социалистом, или ещё кем ему угодно.
Внутренняя жизнь страны не была предопределена никакой научной или философской доктриной. Но, что касается Царской власти, то она имела свои полномочия только через Церковь и через её Таинства венчания и миропомазания. Её смысл был определён соответствующей статьёй Основных законов, а обязанности Царя были в своё время определены в ясных словах преподобного Иосифа Волоцкого. Общий смысл этих обязанностей сводится, в главном, к защите стада Христова от врагов Православия. В свою очередь, преподобный Иосиф Волоцкий обращался к царям словами Иоанна Златоуста: «Слышите, цари и князья, яко от Бога дана бысть держава вам, яко слуги Божии есте; сего ради поставил есть вас пастыря и стража людям Своим, да соблюдёте стадо Его от волков невредимо…» Далее Иоанн Златоуст и Иосиф Волоцкий его устами напоминают, что цари не должны давать воли «зло творящим человеком». Царь должен быть отомстителем Христу на еретиков.
Однако с Петра Первого до Николая Второго проповедь антихристианских идей шла по инициативе самого правительства, что признавал даже Герцен.
Из всего выше сказанного возникает вопрос — откуда же, из каких полномочий следовал тот правительственный курс плюрализма, который реально проводился русским правительством, начиная от Петра Первого? Рассмотрение этого вопроса ещё в конце прошлого века заставляло некоторых серьёзных историков церковных вопросов говорить о том, что русское правительство совершало такой вот либеральной политикой в области печати и просвещения апостасию, отступничество от Христа и своего долга защищать стадо Христово от врагов Церкви (см. Зызыкин. «Патриарх Никон.», кн. 2, с. 78).
Когда-то Господь сказал, что горе тому, кто соблазнит одного из малых чад церкви. Между тем, если сегодня захотеть узнать историю социал-демократического учения во всех его оттенках и во всех его разновидностях, от Карла Либкнехта до господина Берштейна, не исключая и господина Каутского, то для этого надо обратиться исключительно к дореволюционной литературе. К советской в этом плане обращаться бессмысленно. Эта последняя издавала только «классиков». Дореволюционная же печать самая богатая на счёт распространения социалистических учений. Тут не то что отдельные чада, а целые поколения сознательно революционизировались под покровом правительства. Возможно, не все знают, что и само правительство субсидировало первый марксистский журнал, увидя в марксизме противоядие терроризму, а не в Православии. И это очень характерно для правительственной идеологии. В этом смысле обращаю внимание уважаемого читателя на воспоминание генерала Спиридоновича, а равным образом на «Письма ближним.» М. О. Меньшикова (16 томов), как и на «Мои дневники» Архиепископа Никона Рождественского.
Но, в то же время, конечно, найдётся оппонент такой точке зрения и скажет, что только в последнее пятидесятилетие перед революцией в Российской Империи выходили десятки, сотни всевозможных Православных изданий, журналов, брошюр, масса житийной литературы и литературы по истории Церкви. А сколько творений Святых отцов… А церковно-приходские школы! Действительно, возникнув по воле императора Николая Первого в 1836 году, они быстро стали распространятся в сельской местности. В 1861 г. число учащихся в церковных школах достигло почти полумиллиона человек в 22 тысячах школ.
Впрочем, за время царствования Александра Второго это число упало почти в пять раз и составило к 1881 году около 106 тысяч учащихся. Но надо сказать, что за это время сократилось и число самих церковных приходов (их сократили в целях финансовой экономии). Не будем, впрочем, вдаваться во все подробности этого дела, скажем лишь, что в целом отчёты по состоянию Православной церкви к концу 19 века вполне внушительны и впечатляющи.
Если судить по этим отчётам, то действительно Россия была совершенно Православным государством. Во время же последнего царствования — Государя Николая Второго — открывались новые приходы, расширялась сеть церковных школ, выходило множество церковных изданий, но одновременно были сняты все цензурные ограничения с печати, и на страну, на Православный люд обрушился невиданный поток богохульства, революционной пропаганды, откровенной порнографии и оккультизма… Правительство как бы самоустранилось.
Таким образом, Россия являлась стороннему взору как бы в двух ипостасях. Уже Праведный светоч, кронштадтский батюшка Иоанн Сергиев в одном из своих поучительных слов в 1905 году задумывался вместе с паствой над этим вопросом: какое же у нас царство — Православное или безбожное. И то, говорил праведник, верно, но и другое, увы, тоже верно. Другой замечательный человек, Н.П. Гиляров-Платонов, выходец из семьи священника не в одном поколении, сам выпускник Московской Духовной Семинарии, близкий сотрудник святителя Филарета, точно также стоял в нерешительности перед этим вопросом. И это тем более симптоматично и значительно, что Гиляров-Платонов был сам ещё и духовным цензором. Он видел перед собой два совершенно различных потока печатной продукции, рассчитанной на людей совершенно противоположных воззрений. Его умственный взор пытался охватить эти потоки и понять, что же происходит в стране. А происходили вещи воистину загадочные и курьёзные. Семинаристы во времена Аракчеева и святителя Филарета изучали, к примеру, трактат «О свободе», в котором провозглашались принципы Французской революции, в том числе известную декларацию «О правах человека». И в то же время кто-то из цензурных мудрецов предложил запретить правила Василия Великого «О монашестве», усматривая в них «опасный коммунизм». Впрочем, некоторые из творений Василия Великого были запрещены к печатанию ещё во времена Павла I — по той же причине. Но в то же время совершенно спокойно, без особых волнений печатались всевозможные социалистические произведения, и апологетика самого вульгарного материализма занимала умы учащейся молодёжи. Читали Фурье, Кабе, Молишота и Бюхнера. Само собой, изучали алгебру революции — Гегеля — даже в Духовной Академии. Самые гнусные романы мадам Жорж Санд не встречали никаких препятствий к продвижению на рынок русской книжной продукции. Гиляров-Платонов замечает по этому поводу: «Вот наглядно два течения, идущие с разных точек, каждое своим руслом, и при встрече неизбежно возбуждающие о себе недоумение».
Беда была только в том, что антихристианский поток литературы формировал идеологию господствующих классов России, а Православие в его исконно-мужичьем обличье оставалось принадлежностью нижних слоёв населения, к департаментам министерств не имеющих никакого отношения. Высшее образование было целиком в руках людей, действительно воспитанных на названной выше «декларации прав человека». Страна, попросту говоря, оказалась расколотой, и этот раскол только с годами усугублялся. Верховная власть имела таким образом две ипостаси: с одной стороны интеллигентскую, с другой — христианскую, обращённую к простолюдинам.
Однако не следует думать, что люди, прошедшие наши российские университеты, были обязательно плохими людьми в силу своего образования и воспитания — интеллигентского. Действительно, не представляет труда увидеть, что все, даже самые черносотенные деятели, в молодости были либералами. Иногда этот факт радостно подчёркивается в биографии того или иного лица. И совершенно напрасно. Другого среднего и высшего образования, кроме либерального с социалистическим уклоном, в России не существовало. Но ведь, в конце концов и мы, ныне живущие, все учились в советских школах и проходили одну и ту же школьную программу, а затем все учили диамат и истмат. Между тем, у нас разные точки зрения на существенные вопросы политики, религии и истории. Одни радуются развалу страны и верят в то, что мы идём по западному пути. Другие… Впрочем, большинство читателей этой статьи и есть «другие» и значит об этом незачем долго толковать.
