Архимандрит Сергий (Страгородский) - Православное учение о спасении.
Православный не должен понимать этого определения по-католически, т. е. так, чтобы делами человек зарабатывал себе спасение. Дела сами по себе, в качестве внешних поступков или отделъных подвигов, не имеют в христианстве значения. Поведение здесь ценится только, как выражение соответствующего настроения души, известного направления воли, хотя в свою очередь и влияет на образование этого настроения. „Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А я говорю вам: всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду… Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам: что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем… Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому»… и т. д. Всем этим отрицается праведность законная и на место ее поставляется праведность евангельская, праведность духа и истины, праведность, которая состоит не в исправном поведении, а во внутреннем обновлении, в перемене душевной. Эта духовная праведность только и дает человеку вход в небесное царство духа и истины. „Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Mф. Y, 21 – 22. 27 – 28. 38 – 39. 20). Вся нагорная беседа построена на этой мысли о недостаточности одного внешнего доброделания и о необходимости внутренней перемены, которою на самом деле и усвояется человеку небесное царствие. Поэтому, и милость, оказанная пророку или ученику, тогда только ценится, когда оказана „во имя пророка» или ученика, во имя веры (Mф. X, 41 – 42). „Если, говорит св. Апостол Павел, я раздам все имение свое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. ХШ, 3). Что может быть выше и совершеннее самопожертвования во имя Христа или Евангелия? „Всякий, сказал Господь, кто оставит домы, или братьев или сестер, или отца или мать, или жену или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат, и наследует жизнь вечную» (Мф. XIX, 29). Если руководиться буквой и требовать внешних дел для спасения, выйдет как будто бы, что пожертвовавшим жизни или земного благополучия можно себе купить царство небесное. Но Господь непосредственно после этих слов прибавил: „Многие же будут первые последними, и последние первыми» (ст. 30). На внешность смотреть нельзя. Апостол и разъясняет подробнее: сущность спасения не в подвигах, как таких, не во внешнем усердии; и подвиги, и усердие должны проистекать из возрожденной, переменной души; в противном случае они – ничто пред Богом (Тим. IY, 2), поэтому, и может случиться, что две лепты принесенные вдовицей, перетянуть все множество приношений богачей, а грешник-мытарь оказывается ближе к Богу, чем праведный фарисей; пришедшие в единонадесятый час и ничего не сделавшие получают равное вознаграждение с трудившимися весь день и перенесшими зной дневной. С правовой точки зрения этого не объяснить: большой труд требует и большого вознаграждения (разве только будем отрицать возможность всякого доброделания со стороны человека). С православной же, это не требует объяснений: Господь всех одинаково хочет спасти и ко всем одинаково устремляется Весь, но у одного стремления к Богу, способности воспринять Его общение больше, у другого меньше. В таком случае и может произойти, что новообращенный и ничего не сделавший окажется равным или даже выше по награждению, чем состарившийся и совершивший подвиги. Царствие Божие не награда за труды, а милость, предлагаемая туне и усвояемая по мере приемлемости каждого.
Вопрос, следовательно, в том, куда направлена душа, чего она хочет, чем живет. Если к Богу ее стремление; если она не для себя живет, тогда она помимо своего поведения, помимо внешних дел своих оправдывается; в этом залог будущего помилования, а подвиги и труды важны только для возращения и укрепления этого стремления. „Воздаяние, говорит преп. Исаак Сирин, бывает уже не добродетели, и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны» [491]. „Когда, говорить преп. Ефрем Сирин не находится в вас плодов мира и любви, напрасно и суетно все наше делание. Не имеющие сих плодов (т. е. не обновленные внутренне) в день суда окажутся подобными пяти юродивым девам, которые за то, что здесь в сосуды сердца не запасли духовного елея, т. е. духовной действенности представляемых ими добродетелей, названы юродивыми, и не допущены в брачный чертог царствия. И подвиг девства за недостаток добродетелей, за то, что не было действенного вселения в них Духа Святого, вменен им ни во что. Как при возделывании, например, винограда, все попечение и весь труд предприемлются для будущего наслаждения плодами и как скоро в винограднике не найдено плодов, все труды возделывания стали напрасны и суетны: так если с совершенною несомненностъю и духовным ощущением не познаем в себе действенности Духа произведенных плодов любви, мира, радости и смирения, долготерпения, веры и других, какие исчислил апостол, то напрасным оказывается подвиг девства, и суетным труд молитвы, поста и бдения… Плодоносие Духа в добродетелях есть духовное наслаждение нетленным удовольствием, производимое Духом в сердцах верных и смиренных» [492].
Только тогда человек может считать себя спасенным, когда он находится в духовном союзе с Богом, и когда он делает добро именно из сознания и во свете этого таинственного союза, когда он готов сказать, что, „живет не он, а живет в нем Христос». Но это и происходит от веры и силою веры: „верою живу в Сыне Божьем», и именно потому, что только вера видит Сына Божия, „возлюбившего меня и предавшего Себя по мне». Следовательно, спасаются не те, кто делает, а те, кто духовно всегда с Богом, которые ради Бога живут. „Те, говорит св. Ириней Лионский, которые стремятся к лучшему и приносят плоды Духа, вместе с тем и спасаются по причине (именно этого таинственного) сообщества Духа» [493]. Конечно, делание должно отражать на себе внутреннее расположение души: доброе дерево не может приносить худых плодов, и живущий с Богом не может зло творить (I Иоан. III, 6). Но дерево бывает добрым не от плодов. „Древу доброе, говорит св. Тихон Задонский, показуют добрые плоды, а не делают добрым. Древу надобно прежде добрым быть и тогда добрые дела творити, злой бо не может добре творити» [494]. „Первое должно во Христе насадиться и тако плоды добрых дел творити: надобно первее сделаться добрым и тогда добро творити. Злое бо древо не может плода добра творити» [495]. Точно так же и душа спасается не от дел своих внешних, а оттого, что внутреннее ее существо обновлено, что сердце ее всегда с Богом. Конечно, на последнем суде раскроется книга жизни каждого, и каждый даст ответ за всякое дело и слово, за всякую мысль, как бы ничтожна и мимолетна она ни была, Совершенного нельзя назвать не совершенным. Но это раскрытие жизни для одних будет только источником смирения, только приведет их к сознанию незаслуженности помилования и тем еще теснее привяжет их к Богу; для других же обличение совести на суде принесет отчаяние и окончательно отторгнет их от Бога и царствия. „И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный». Кто куда направлен был душой, туда и поступает.
Таким образом, в вере все блаженство христианина. Приобресть веру уже само по себе есть сокровище: веровать в милость Божию человек не может иначе, как только при решении служить не себе, а Богу и закону. Поверив же, он не может не любить Бога, – полюбив же, не может не стремиться к Богу. Стремясь же к Богу, теснее соединяясь с Ним, человек еще более познает любовь Божию, вера человека еще более укрепляется и в свою очередь еще сильнее воздействует на волю, еще сильнее влечет человека к Богу, пока, наконец, освободившись от земной суеты, человек не увидит Бога лицом к лицу и воспримет Его царство уже не в гадании. Вера, следовательно, не только причина, движущая сила в духовном развитии человека, она скорее средоточие, самое сердце духовной жизни. По мере веры растет любовь, по мере любви возрастает вера: нравственное развитие человека и свое выражение, и свой плод находит в укреплении и возрастании веры. „Несомненность веры, говорит преп. Исаак Сирин, в людях высоких душою открывается по мере того, как нравы их внимательны к житию по заповедям Господним» [496]. Вера содействует делам, и делами совершенствуется вера (Иак. II, 22). Вера по истине является альфой и омегой нравственной жизни, как и Сам Господь, Которого она открывает человеку [497]. Приводя к любви, в которой существо вечной жизни (I Иоан. III, 14; Иoaн. XVII, 26), вера тем самым дает человеку возможность здесь, на земле начать вечное блаженство. По переходе же в мир будущий, вера превращается в ведение, а любовь, связавшая человека с Богом, продолжается в вечность.
Итак, человек ничем не удовлетворил Богу за свой грех: милость Божию он только узнает, а не заслуживает. Не зная же милости, он не подойдет к ней и, таким образом не может никогда получить силы над грехом. Только вера дает человеку решимость обратиться к милости Божьей, несмотря на все свои грехи. „Благодарю есте спасение чрез веру, и cиe не от вас Божий дар» (Еф. И, 8).
