Палийский Канон - Мадджхима Никая

«Нет, Учитель. И почему? Он не имеет страсти по отношению к этой женщине…»

«Точно также — когда монах в неугнетённом состоянии, он не тяготится болью, как и не отвергает удовольствие, согласующееся с Дхаммой, хотя и не ослеплён этим удовольствием. Он распознаёт: «Когда я влияю [телесной, словесной или умственной] формацией на этот источник страданий, благодаря старанию приходит бесстрастие. Когда я с непоколебимостью смотрю на этот источник страданий, то из развития непоколебимости приходит бесстрастие». Так он влияет [телесной, словесной или умственной] формацией на источник страданий, и тогда благодаря старанию приходит бесстрастие. Он развивает непоколебимость по отношению к источнику страданий, и тогда из развития непоколебимости приходит бесстрастие. Таким образом, исчерпываются страдания, когда из старания приходит бесстрастие, и исчерпываются страдания, когда из развития непоколебимости приходит бесстрастие.

Далее, монах замечает: «Когда я живу в соответствии с моим удовольствием, неумелые умственные качества увеличиваются во мне, а умелые качества уменьшаются. Когда я через боль и страдания прилагаю усердие, однако, неумелые качества уменьшаются во мне, а умелые увеличиваются. Почему бы мне не прилагать усердие через боль и страдания?» Так он прилагает усердие через боль и страдания, и, пока он так делает, неумелые качества уменьшаются в нём, а умелые увеличиваются. А затем, через какое-то время, он более не прилагает усердия через боль и страдания. И почему? Потому что он достиг цели, ради которой он прилагал усердие через боль и страдания. Вот почему после, через какое-то время, он более не прилагает усердия через боль и страдания.

Представьте, если бы изготовитель стрел нагревал и высушивал древко стрелы между двумя огнями, делая его прямым и гибким. И затем, через какое-то время, он более не нагревал бы древко стрелы между двумя огнями, делая его прямым и гибким. И почему? Потому что он достиг цели, ради которой он нагревал и высушивал древко. Вот почему позже, через какое-то время, он более не нагревал бы и не высушивал древко стрелы между двумя огнями, делая его прямым и гибким.

Точно также, монах замечает: «Когда я живу в соответствии с моим удовольствием, неумелые умственные качества увеличиваются во мне, а умелые качества уменьшаются. Когда я через боль и страдания прилагаю усердие, однако, неумелые качества уменьшаются во мне, а умелые увеличиваются. Почему бы мне не прилагать усердие через боль и страдания?» Так он прилагает усердие через боль и страдания, и, пока он так делает, неумелые качества уменьшаются в нём, а умелые увеличиваются. А затем, через какое-то время, он более не прилагает усердия через боль и страдания. И почему? Потому что он достиг цели, ради которой он прилагал усердие через боль и страдания. Вот почему после, через какое-то время, он более не прилагает усердия через боль и страдания. Вот какое старание плодотворно, какое усердие продуктивно.

Далее, вот в мире появляется Татхагата, достойный и правильно само-пробуждённый. Он обучает Дхамме — прекрасной в начале, прекрасной в середине и прекрасной в конце. Он провозглашает святую жизнь в её деталях и сути, всецело совершенную, непревзойдённо чистую.

Домохозяин, или сын домохозяина, услышав Дхамму, обретает веру в Татхагату и размышляет: «Домохозяйская жизнь ограниченна, это пыльный путь. Бездомная жизнь подобна бескрайним просторам. Не просто, проживая дома, вести святую жизнь, в идеальном совершенстве, всецело чистую, словно блестящий перламутр. Что если я, обрив волосы и бороду, и одев жёлтые одежды, оставлю домохозяйскую жизнь ради бездомной?»

Так, через некоторое время, он оставляет всё своё богатство — большое или малое. Оставляет круг своих родных — большой или малый. Обривает волосы и бороду, одевает жёлтые одежды и оставляет домохозяйскую жизнь ради бездомной.

Когда он отправился в бездомную жизнь, наделённый монашеским обучением и образом жизни, тогда — отбрасывая убийство — он воздерживается от взятия жизни. Он живёт, выбросив дубину, выбросив нож, добросовестный, милосердный, желающий блага всем живым существам.

Отбрасывая воровство, он воздерживается от взятия того, что [ему] не было дано. Он берёт только то, что дают, принимает только подаренное, живёт не хитростью уловками, а чистотой. Это также часть его нравственности.

Отбрасывая сексуальную жизнь, он ведёт жизнь безбрачную, сторонясь и воздерживаясь от сексуального акта, что распространён среди мирян.

Отбрасывая лживую речь, он воздерживается от неправдивых слов. Он говорит истину, держится за истину, [в этом он] прочен, надёжен, не обманывает мир.

Отбрасывая речь, сеющую распри, он воздерживается неё. То, что он слышал здесь, он не рассказывает там, чтобы не посеять рознь между этими людьми и теми. То, что он слышал там, он не рассказывает здесь, чтобы не посеять рознь между тамошними людьми и здешними. Так он примиряет тех, кто поругался и [ещё больше] укрепляет тех, кто дружен, он любит согласие, радуется согласию, наслаждается согласием, говорит [такие] вещи, что создают согласие.

Отбрасывая грубую речь, он воздерживается от бранных слов. Он говорит слова, приятные уху, любящие, проникающие в сердце, вежливые, привлекательные и нравящиеся большинству людей.

Отбрасывая пустословие, он воздерживается от пустой болтовни. Он говорит в нужный момент, говорит действительное, то, что согласуется с целью, с Дхаммой, с Винаей. Он говорит ценные слова, уместные, разумные, ограниченные, связанные с целью.

Он воздерживается от нанесения вреда семенам и растениям.

Он ест только один раз в день, воздерживаясь от принятия пищи вечером и от еды в неположенное время днём.

Он воздерживается от танцев, пения, музыки и зрелищ.

Он воздерживается от ношения гирлянд и от украшения себя косметикой и ароматами.

Он воздерживается от высоких и роскошных кроватей и сидений.

Он воздерживается от принятия золота и денег.

Он воздерживается от принятия неприготовленного риса… сырого мяса… женщин и девочек… рабов-мужчин и рабов-женщин… овец и коз… птиц и свиней… слонов, коров, жеребцов и кобыл… полей и хозяйств.

Он воздерживается от взятия на себя обязанности посыльного… от покупки и продажи… от жульничества на весах, в монетах и мерах… от взяточничества, обмана и мошенничества.

Он воздерживается от нанесения увечий, казней, заключения под стражу, разбоя, грабежа и насилия.

Он довольствуется комплектом [монашеских] одежд для покрытия тела и едой с подаяний для утоления голода. Подобно птице, что куда бы ни отправилась, крылья — её единственный груз; точно также и он довольствуется комплектом одежд для покрытия тела и едой с подаяний для утоления голода. Куда бы он ни отправился, он берёт с собой лишь минимально необходимое.

Наделённый этой благородной нравственностью, он внутренне ощущает удовольствие от безукоризненности.

Воспринимая глазом форму, не цепляется за темы или [их] вариации, за счёт которых — если бы он не контролировал свою способность видеть — неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, охватили бы его. Он практикует сдержанность. Он охраняет дверь глаза. Он достигает сдержанности по отношению к своей способности видеть. Воспринимая ухом звук… Воспринимая запах носом… Воспринимая языком вкус… Воспринимая телесное ощущение телом… Воспринимая мысль умом, он не цепляется за темы или [их] вариации, за счёт которых — если бы он не контролировал свою способность думать — неблагие, неумелые качества, такие как жажда или волнение, охватили бы его. Наделённый этой благородной сдержанностью чувств, он внутренне ощущает удовольствие от безукоризненности.

Когда он идёт вперёд и возвращается, он действует с бдительностью. Когда смотрит вперёд и смотрит в сторону… когда сгибает и разгибает свои члены… когда несёт внешнее одеяние, верхнюю робу, свою чашу… когда ест, пьёт, жуёт, распробывает… когда мочится и испражняется… когда идёт, стоит, сидит, засыпает, просыпается, разговаривает и молчит, он действует с бдительностью.

Наделённый этой благородной нравственностью, этой благородной сдержанностью чувств, этой благородной осознанностью и бдительностью, он выискивает уединённое жилище: пустынную местность, крону дерева, гору, узкую горную долину, пещеру на склоне холма, кладбище, лесную рощу, открытое пространство, стог соломы. После принятия пищи, возвратившись со сбора подаяний, он садится со скрещенными ногами, держит торс тела прямым, устанавливает внимательность впереди.