Андрей Кураев - Уроки сектоведения. Часть 1.
Оккультисты уверяют, это магическое искусство животворения статуй ими не утрачено. Джорджано Бруно заверял – «В самом деле, я вижу, каким путем эти мудрецы могли делать для себя близкими, милостивыми и кроткими богов, которые голосами, исходящими из статуй, давали им советы, учение, откровение и сверхчеловеческие установления»[191].
Е. П. Блаватская подтверждает – “Власть над оккультными силами природы давала иерофантам древности возможность оживлять статуи и заставлять их действовать и говорить, как живые люди”[192]. Это достоверно установленный факт, что кардинал Бено публично обвинил папу Сильвестра III, что он колдун и заклинатель. Медная “голова-оракул”, изготовленная его святейшеством, была из того же рода, как и изготовленная Альбертом Магнусом. Последнюю разбил на куски Фома Аквинский — разбил не потому, что ее изготовил или в ней обитал “демон”, но потому, что закрепленная месмерической силою внутри головы сущность говорила беспрерывно, и ее многословие мешало этому красноречивому святому заниматься своими математическими проблемами. Эти головы и другие говорящие статуи, трофеи магического искусства монахов и епископов, представляли собою факсимиле “оживленных” богов храмов древности Изида т.2.
Наконец, известна и такая технология изготовления терафимов:
Маймонид описывает ее так: "Берут голову человека, после того как плоть его истлела, и осторожно подымают ее, затем делают воскурение пред нею, — и тогда слышат эту голову говорящей, — по заявлению заклинателей, — так, как это слышат от мертвого чрез искусство заклинателя мертвецов (об)". В Мишна-Тора (61) Маймонид дает еще подробное объяснение об: "Заклинатель возжигает известный курительный состав, держит в руке миртовую ветвь, которую он подымает вверх, и говорит тогда тихо известные слова, — столь долго, покуда ему не покажется, что как будто кто-то говорит с ним и отвечает на его вопросы из-под земли, и даже таким слабым голосом, что кажется, что его воспринимаешь не ухом, но просто силою воображения. Берут также голову мертвеца, перед которой курят известные вещества, и говорят определенные формулы, покуда не уверятся, что воспринимают очень тихий голос, который проходит между рук заклинателя и отвечает на поставленные вопросы".
«Не правда ли, - комментирует эти тексты В. Розанов, - наставления Маймонида по части магии точны и определенны? Трудно отделаться от мысли, что и сам он не чужд опыта в этом злохудожестве. Подобные же указания на "говорящие головы" мы встречаем во всех тайных обществах, так или иначе связанных с семитской и, в частности, с иудейской магией. Таков, например, знаменитый Бафомет тамплиеров, провозвестников каббалы и масонства. Но мало того. В Библии неоднократно встречается термин "терафим". Для всех исследователей несомненно, что этот термин обозначает что-то из темной области волхвований и запретных культов в иудаизме, но точное значение слова терафим в древнейшие времена — остается доселе невыясненным. Однако почти несомненно, что первоначально терафим означало какое-то обиталище, — а быть может, и изображение, — каких-то домашних духов, покровителей семейного очага, вроде наших "домовых"; а потом это, сравнительно невинное, значение выявило свою злую сущность и заменилось какими-то орудиями черной магии. В Мишне, в 36-й главе древнейшего писателя рабби Элиезара, где рассказывается история Лавана, о терафимах говорится следующее: "Что такое терафим? — Закалывали человека, родившегося первенцем, и отрывали голову его, и солили ее в соли и в масле, и писали на золотой пластинке название какой-нибудь нечисти и полагали эту пластинку под язык головы. Затем полагали голову к стене в возжигали пред нею лампады, и простирались пред нею, и так говорила с ними эта голова. — А из чего вытекает, что терафимы говорили? — Из того, что говорится: "Терафимы говорят пустое" (Зах. X, 2). Потому-то похитила их Рахиль, чтобы они не оповестили Лавана, что Иаков бежал". Известный парафраст Ионафан говорит о терафимах, по поводу Быт. XXXI, 1, почти дословно то же. Подобные же указания дают и другие авторитеты раввинизма»[193].
Что же касается рериховских “терафимов” (изготовляемых, надеюсь, не по иудейской технологии), то стоит заметить, что на языке теософии “терафим” — это образ змеи{648}, так что оккультист трижды в день должен поклониться некоему духу, вселившемуся в образ змеи — персонажу, отнюдь не обладающему положительными свойствами в европейской культуре...
Интересно, что Рерихи верили, будто иезуиты предаются черной магии, используя для этого терафимы: «Можно наблюдать, как занятие иезуитов над терафимом Фуямы наполняет воздух стрелами. Теперь понимаете, почему прошу бережность… Добро, что иезуиты не могли достать предмета, принадлежащего Фуяме…. Иезуиты очень активны, но пока не могли существенно повредить… Для терафима нужны волосы, или ногти, или одежда, пропитанная потом или слюною, слезами или кровью, но эти соединения трудно достать в Париже»{649}.
В отношении к терафимам, впрочем, есть существенная неясность в теософии. Связана она с тем, что теософы постоянно колеблются между атеизмом, декларированным Блаватской и своим реальным религиозно-контактным опытом. Иногда терафимы выступают в качестве просто аккумуляторов, которые хранят лишь ту энергию, которую вложил в них заклинатель. В этом случае “благодать вполне реальное вещество высшей психической энергии. Психическая энергия, конечно, проистекает от каждого организма, ее имеющего, но нужно, чтобы получить прямой эффект, собрать и фокусировать ее сознательно” (Иерархия, 229). “Психическая энергия есть синтез всех нервных излучений”{650}. Но в то же время некоторые материальные предметы (типа «камня Ориона») по теософскому учению могут быть «заряжены» энергией духов, выше-чем-человеческих существ[194]. Соответственно, прикосновение к ним может сообщить человеку нечто, чего он сам не мог бы «выработать». Но именно так понимает смысл культовых манипуляций с материальными предметами любая религия.
Кроме того, в инструкции по изготовлению терафимов обращает на себя внимание суждение Е. Рерих о том, что при подобного рода ритуалах не имеют значения ни слова, ни материал, ни образ. Это отнюдь не декларация “веротерпимости”. Все гораздо проще: рекомендуемая ею практика шаманизма допускает самое большое разнообразие. Тот мир духов, с которым общаются шаманы (как старые, так и новейшие) готов отозваться на любую кличку, на любой жест внимания — лишь бы человек вошел с ним в контакт.
К. Леви-Стросс приводит пример туземца из племени квакиютль (район Ванкувера в Канаде), который решил разузнать секреты шаманского искусства. Он согласился пройти все инициации, и шаманы поделились с ним своим мастерством. Наихудшие подозрения подтвердились — в центре шаманской практики стояла симуляция. Например, скептика научили “пользоваться пучком пушинок, которые шаман прячет в угол рта; в нужный момент он, надкусив язык, или вызвав кровотечение из десен, выплевывает окровавленный комочек и торжественно преподносит его больному как болезнетворное тело, извлеченное во время высасываний и прочих совершенных шаманом манипуляций”. Однако вскоре скептика самого понудили практиковать эти ритуалы — и каково же было его изумление, когда при всем своем неверии в эти обряды, он сам стал источником целого ряда исцелений{651}.
С этим и связана эффективность самых разноречивых методик оккультной медицины: следуя ли путем медитаций или просто вверяя себя в руки гуру (целителя или “контактера с Космосом”), человек открывает свое сознание для внедрения туда оккультных духовных сил или, говоря словами одного из современных оккультных медиков, “неизвестной формы биоэнергетического излучения”{652}.
Способов “подзарядки магнетизмом” великое множество. Один из проповедников рерихианства уверяет, например, что именно “на свойстве магнетизма основывался и древний обычай посылать одежду со своего плеча. При этом считали, что приближенные будут более преданны”{653}. Знают ли об этом обычае западные христиане, присылающие в Россию “гуманитарную помощь”, снятую со своего плеча и иных частей тела?...
Таково же и назначение рериховских картин. Они – в восприятии рериховцев – более, чем картины. Они – культовые предметы, которые осуществляют взаимодействие мира людей и мира духов. «Хочу дать картинам Рериха дар исцеления явления болезни»{654}. Соответственно, по верованию рериховцев, «мы знаем, что именно цвета, тона и гармоничность производят оккультное воздействие на зрителя»{655}. «Красота сопряжена с самой тонкой и высоко вибрационной энергетикой, позволяющей эволюционировать человечеству»{656}. Поэтому – «В свое время С. Н. Рерих неоднократно выражал просьбу не делать копий с картин Н. К. Рериха. Ведь воспроизвести энергетику Мастера невозможно, а подмена создает путаницу, засоряет пространство, порождает ложные токи»{657}. «Не происходит ли тут замена светлого потока, выраженного линией, цветом, настроением и духовной энергией автора, совсем иными силами? Ясно, что в такой ситуации ни о каком благотворном, возвышающем и даже исцеляющем воздействии творчества великого художника говорить нельзя»[195], - пишет руководительница иркутских рериховцев, сама, конечно, не замечая, что она демонстрирует ровно такое же восприятие рериховских картин, какое существует у православных в отношении чудотворных икон. И я снова задаю свой вопрос: православные христиане, припадающие к иконам в надежде на исцеление, совершают религиозное действие или же это чисто светская компонента их жизни?
