Епископ Игнатий Брянчанинов - О прелести
Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его, он может быть исполнен и неисполнен. На советнике не лежит никакой ответственности за совет его, если он подал его со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно, а будучи спрошен и понужден. Также и получивший совет не связывается им, на произволе и рассуждении его остается исполнить или не исполнить полученный совет. Очевидно, как путь совета и последования Священному Писанию сообразен с нашим слабым временем. Заметим, что отцы воспрещают давать советы ближнему по собственному побуждению, без вопрошения ближнего, самовольное преподание совета есть признак сознания за собою ведения и достоинства духовных в чем - явная гордость и самообольщение (Мнение священномученика Петра, митрополита дамасского и других Отцов. Добротолюбие, ч. 3.). Это не относится к настоятелям и начальникам, которые обязаны во всякое время, при всякой встретившейся нужде, и не будучи спрошены, наставлять врученное им братство (2 Тимоф. IV, 2.). Но, при посещении других монастырей, они должны руководствоваться советом преподобного Макария Александрийского преподобному Пахомию Великому. Пахомий спросил Макария о наставлении братий и суде над ними. Авва Макарий отвечал: "Учи и суди своих подчиненных, и не суди никого их посторонних" (Алфавитный Патерик и Достопамятные Сказания о авве, Макарии Городском, гл. 2.). Это правило соблюдали и соблюдают все настоятели, желающие благоугодить Богу.
Об отшельнической жизни
Да не будет сокрытым от возлюбленнейших братий, что возвышеннейшие роды иноческого жительства, как-то отшельничество в глубокой пустыне или безмолвие в затворе, также жительство при Духоносном старце с безусловным послушанием ему, устроились не по случаю, не по произволу и разуму человеческому, но по особенному смотрению, определению, призванию и откровению Божиим. Антоний Великий, глава монашества, учредитель пустынножития, удалился в пустыню, уже облекшись силою Свыше, и не иначе, как призванный Богом. Хотя этого и не сказано ясно в житии его, но дальшнейшие события жизни Преподобного доказывают это с ясностью. О том же, что в глубочайшую (внутреннюю) пустыню для строжайшего безмолвия он был наставлен Божественным гласом и повелением, сказано и в житии его (Житие преподобного Антония Великого. Четьи-Минеи 17-го января и Vitae Patrum Patrologiae coursus complectus, Т. LXXUI. ). Преподобному Макарию Великому, современнику преподобного Антония, несколько младшему его, явился Херувим, показал бесплодную, дикую равнину - впоследствиии знаменитый Египетский Скит - заповедал поместиться в ней на жительство, и обетовал, что пустынная равнина населится множеством отшельников ( Алфавитный Патерик.). Арсений Великий, находясь в царских палатах, молил Бога, чтоб ему указан был путь спасения, и услышал глас: "Арсений! бегай от человеков и спасешься". Арсений удалился в упомянутый Скит, там снова умолял Бога наставить его спасению и снова услышал глас: "Арсений! Убегай (человеков), молчи, безмолвствуй: это корни безгрешия" (Алфавитный Патерик и Достопамятные Сказания.). Преподобная Мария Египетская призвана к отшельничеству в Заиорданской пустыне повелением Божьиим (Четьи-Минеи. 1 апреля.). Бог, призывавший к безмолвию и отшельничеству избранных Своих, то есть тех, которых Он провидел способными к безмолвию и отшельничеству, предоставлял им такие пособия и средства для этого жительства, каких человек сам по себе иметь не может. И в те времена, в которые монашество процветало, в которые много было Духоносных руководителей, редкие признавались способными к безмолвию, в особенности к отшельничеству. "Истинное, разумное безмолвие, - говорит святой Иоанн Лествичник, - могут проходить немногие, и именно только те, которые стяжали Божественное утешение, поощряющее их в подвигах и помогающее в бранях" (Слово 4, гл. 120.). "Безмолвие губит неопытных" (Слово 27, гл. 5.). Затворники и отшельники часто подвергались величайшим душевным бедствиям: подвергались бедствиям те из них, которые вступили в затвор самопроизвольно, не призванные Богом.
В Прологе читается следующая повесть: в Палестине был некоторый монастырь при подошве большого и высокого утеса, а в утесе был вертеп (пещера) над монастырем. Монахи того монастыря рассказывали: "За несколько времени пред сим один из нашего братства возымел желание жить в вертепе, что в горе, и просил о том игумена. Игумен имел дар рассуждения. Он сказал брату: "Сын мой, как ты хочешь жить один в вертепе, еще нисколько не преодолев плотских и душевных страстных помыслов? Желающему безмолвствовать должно быть под руководством наставника, а не самому управлять собою. Ты, нисколько не достигши надлежащей меры, просишь у моей худости, чтоб я дозволил тебе одному жить в вертепе, а я думаю, что ты не разумеешь различных сетей диавольских. Гораздо лучше тебе служить отцам, получать от Бога помощь их молитвами, с ними в назначенные часы славить и воспевать Владыку всех, нежели одному бороться с нечестивыми и злохитрыми помыслами. Не слышал ли ты, что говорит Богогласный Отец Иоанн, писатель Лествицы: "Горе жительствующему наедине, если он впадет в уныние или ленность, то некому восставить его! А где два или три собраны во имя Мое, там Я посреди их, сказал Господь". Так говорил ему игумен, но не мог отвлечь инока от душепагубных помыслов. Видя непреодолимое желание брата и неотступные его просьбы, игумен, наконец, дозволил ему жить в вертепе. Напутствованный молитвою игумена, он взошел в вертеп. В часы употребления пищи приносил её к вертепу один из монастырской братии, а затворник имел на веревке корзину, которую спускал, и принимал пищу. Когда он пробыл несколько времени в вертепе, диавол, всегда борющийся с желающими жить богоугодно, начал смущать его злыми помыслами день и ночь; чрез несколько же дней, преобразившись в светлого ангела, явился к нему и сказал: "Да будет тебе известно, что ради твоей чистоты и благонравного жития. Господь послал меня прислуживать тебе". Монах отвечал: "Что сделал я доброго, чтобы ангелы служили мне?" Диавол возразил: "Все, что ты сделал, велико и высоко. Ты оставил красоты мира, и сделался монахом, трудишься в посте, молитвах и бдении; опять ты, оставив монастырь, поместился на жительство здесь: как же ангелам не служить твоей святыне?" Этими речами душегубец-змей привел его в надмение, в гордость и начал постоянно являться ему. Однажды некоторый человек, обокраденный ворами, пошел к монаху. Нечистый бес, который обольщая его, являлся ему в виде ангела, сказал ему: "Этот человек окраден ворами; украденное скрыто в таком-то месте: скажи ему, чтоб он пошел туда и взял свое". Человек, пришедши к вертепу, поклонился, а монах сверху говорит ему: "Хорошо, брат, что ты пришел! Я знаю: тебя постигла скорбь, потому что к тебе приходили воры, украли и то и то. Не печалься! Они положили украденное там-то: поди туда и найдешь все, а за меня молись". Человек удивился, послушался и нашел украденное. Он прославил монаха во всей стране той, говоря, что монах, живущий в вертепе, пророк. К монаху начало стекаться множество людей; слушая его, они приходили в удивление от учения, которое он преподавал по внушению диавола. Он предсказывал, и предсказания его сбывались. Несчастный провел немалое время в таком обольщении. Во второй день второй недели по вознесении Господа нашего Иисуса Христа скверный бес явился монаху и сказал ему: "Знай, отец, что ради непорочного и равноангельного жития твоего придут другие ангелы, и тебя, в теле, возьмут на небо: там, со всеми ангелами, будешь наслаждаться зрением неизреченной красоты Господней". Бес, сказавши это, сделался невидим. Но человеколюбивый и многомилостливый Бог, нехотящий погибели человеческой, вложил в сердце монаху возвестить о случившемся игумену. Когда пришел брат, обычно приносивший пищу затворнику, затворник, выглянув из вертепа, сказал ему: " Брат! Поди, скажи игумену, чтоб пришел сюда". Брат передал это игумену. Игумен поспешил придти; по лестнице взошел он в вертеп к затворнику и сказал ему: "По какой причине, сын мой, ты повелел мне придти сюда?" Он отвечал: "Чем воздам тебе, святой отец, за все, что ты сделал для моего недостоинства!" Игумен сказал: "Что доброе сделал я тебе?" Монах: "Поистине, отец, чрез посредство твое я сподобился многих и великих благ. Тобою я облечен в ангельский образ; при твоем посредстве вижу ангелов, и сподобляюсь беседовать с ними; при твоем посредстве я приял дар прозорливства и пророчества". - Игумен, услышав это, удивился и сказал: "Несчастный! Ты ли видишь ангелов? Ты ли сподобился дара прозорливства? Горе тебе, несчастный! Не говорил ли я тебе: не ходи в вертеп, чтоб бесы не обольстили тебя". Когда игумен говорил это, брат возражал ему так: "Не говори этого, честный отец! Ради твоих святых молитв я вижу ангелов: завтра же я буду вознесен ими на небеса с телом моим. Да ведает твоя святыня, что я хочу просить у Господа Бога нашего, чтоб и тебя взяли ангелы, чтоб и ты был со мною в небесной славе". Услышав это, игумен грозно сказал ему: "Ты обольщен демоном, несчастный! Однако, если я пришел сюда, то не уйду отсюда: останусь здесь посмотреть, что случится с тобою. Скверных бесов, которых ты называешь ангелами, я не увижу, но ты, когда увидишь, что они пришли, скажи мне". Игумен велел взять прочь лестницу, и остался в вертепе с прельщенным, пребывая в посте и непрестанном псалмопении. Когда наступил час, в который прельщенный надеялся вознестись на небеса, он увидел пришедших бесов и сказал: "Пришли, отец". Тогда игумен обнял его и возопил: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги прельстившемуся рабу твоему и не попусти нечистым бесам возобладать им". Когда игумен говорил это, бесы схватили и начали тащить прельщенного, усиливаясь исторгнуть его из объятий игумена. Игумен запретил бесам. Они, сорвав с прельщенного мантию его, исчезли. Мантия была видна возносящеюся по воздуху на высоту и, наконец, скрылась. По прошествии довольного времени мантия опять показалась летящею вниз и упала на землю. Тогда старец сказал прельщенному: "Безумный и несчастный! Видишь, как бесы поступили с твоею мантией: так намеревались поступить они и с тобой. Они намеревались тебя, как Симона волхва, вознести на воздух и спустить вниз, чтоб ты сокрушился и бедственно изверг окаянную душу". Игумен призвал монахов, велел им принести лестницу, свел прельщенного из вертепа в монастырь и назначил ему служение в пекарне, в поварне и в прочих монастырских послушаниях, чтоб смирились его помыслы. Таким образом он спас брата" (Пролог, января 9-й день.).
