Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.2
Слово Божие это своего рода Атом, который содержит в себе невероятную силу. Только Атом духовный, Божественный. Разве не этим «Атомом» создан весь мир видимый и невидимый? Точнее даже назвать Слово Божие «Всемогущим Атомом» в полном смысле этого слова. И вот, чтобы видеть и вместе почувствовать сердцем силу этого Атома, надо «расщепить» его, как теперь выражается ученый мир. Какие же имеются способы, методы этого расщепления?
Прежде всего здесь необходима молитва. Ведь пред каждым малым или большим делом мы молимся и говорим: «Господи, помоги, вразуми». Тем более нужна молитва, чтобы проникнуть в тайну Слова Божия. Конечно, мы молимся пред каждым уроком, прося у Господа помощи и вразумления. Обращаемся к Духу Святому, чтобы Он «пришел и вселился в нас»[16], очистил нас от всякой скверны.
Но здесь имеется ввиду молитва особая, тайная, «молниеносная» пред особо важным моментом. Следует вздохнуть из глубины души и в двух словах: «Господи, помоги» или просто без слов, как Моисей пред переходом через Чермное море, обратиться к Господу за помощью.
Следует, однако, помнить, что подобное обращение нужно совершать в духе смирения и полной преданности воле Божией, но никак не в духе гордости и высокомерного требования.
Кроме молитвы в деле раскрытия и уяснения Слова Божия может помочь контекст, из которого взят этот текст, как часть из целого. Читая контекст (главу или смежные стихи данного текста), учащийся не только умом, но и религиозным чувством (сердцем) начинает улавливать то, что хотел сказать, к чему призвать хотел священный писатель и всей главой, и данным ее текстом.
Весьма полезно далее посмотреть все параллельные места, помогающие найти новые оттенки в движении мысли изучаемого текста.
Если затруднения не устраняются, и текст по прежнему закрыт для внутренней религиозной интуиции, то есть, для сердца, то следует обратиться к толкованию текста святыми отцами и учителями Церкви[17].
Слышится нетерпимое возражение: да где же взять время, чтобы, изучая, например, догматику, заниматься вскрытием внутреннего смысла каждого текста? Но речь, однако, идет не о каждом тексте, а только о трудных для понимания. И смысл всех наших предложений сводится к тому, чтобы напомнить об этих всем известных приемах к выходу из затруднения, которое часто тяготит и удручает самих же учащихся. Они нередко ищут помощи друг у друга в понимании трудного текста, и не получая таковой, машут рукой и предаются простой механической зубрежке. И получается, что буква (зубрежка) «мертвит», а дух, скрытый в ней, «не животворит» (2 Кор. 3,6).
А между тем, если бы учащийся произвел вышеуказанными средствами вскрытие внутреннего, сокровенного смысла хотя бы одного только текста (стиха) из заданного ему урока, то он обрел бы радость благодатного общения с этим смыслом и создал бы вкус, а затем и навык к более частому пользованию этим методом, особенно при написании сочинений и проповедей.
Если взять историко–экзегетические предметы (Библейская История, Священное Писание), то при изучении их тоже можно применить вспомогательные средства для духовно–благодатного усвоения этих дисциплин. Так, изучая по Библейской Истории жизнь, например, Авраама, его избранничество, получение обетования и о происхождении от него многочисленного потомства, его переселение в другую землю, чудесное зачатие и рождение сына Исаака, спокойное и твердое шествие на гору Мориа с Исааком для его заклания и проч., учащийся на конкретном примере видит всю силу веры ветхозаветного человека в Бога, готового по силе этой веры принести в жертву единого, столь долго ожидаемого сына. В тысячу раз легче было бы Аврааму принести себя самого в жертву, чем поднять руку на того, в ком была жизнь не только его самого, но и всего его многочисленного потомства. И, однако, рука эта поднимается, и нож был готов коснуться отрока. Для чего все это делалось? Какой внутренний смысл этого события?
«Аврааму, говорит преподобный Ефрем Сирин, повелел Бог принести в жертву сына не потому, что хотел сделать его детоубийцей, но чтобы всем живущим в мире показать, как сильно Авраам любил Бога и для Него не пощадил Исаака, единственного сына своего. Поэтому–то Бог и открыл Аврааму великую тайну и необычайную тайну, что и Сам Он даст за мир Единородного Сына, чтобы спасти род человеческий»[18].
Углубиться со всем тщанием в психологию Авраама и в сокровенный смысл событий его жизни и значит лучше понять и усвоить и образ самого патриарха, и позаимствоваться от него благодатной силой его глубокой веры и любви к Богу.
На уроках Священного Писания, изучая 2–ую главу Послания апостола Павла к евреям, учащийся все то, что сказано у Апостола об Аврааме (ст. 89) свяжет в одно целое с тем, что запечатлелось у него на сердце при изучении библейской истории об Аврааме. И этот величественный образ ветхозаветного патриарха еще глубже войдет в его душу, благодатно питая и умудряя ее.
Праведный Иов, ветхозаветный страдалец, учитель терпения и упования на Бога, уже самым местом гноища своего и скорбными звуками (в беседе с друзьями) голоса своего, также при внимательном проникновении во все обстоятельства жизни и в психологию его, вселяет в душу учащегося дары терпения, смирения и великого упования на Бога. И учащийся, изучая Священное Писание Нового Завета и слушая призыв апостольский «к терпению», «смирению», «надежде на Бога» (Иак. 4,6; Петр. 1,3; Рим. 12,12) непроизвольно вспоминает ветхозаветного терпеливца (Иак. 5,11), чтобы увидеть в нем пример стяжания указанных Апостолами добродетелей и вновь духовно укрепиться и умудриться им.
А вот пророк Давид, сколько принадлежащий к далекому прошлому, столько же и к настоящему по внутреннему смыслу и значению своего псалмопения. Живая, взволнованная, трепетная жизнь в Боге, постоянное хождение пред Ним, вот чем дышат его псалмы, покоряя нас и своим покаянным духом, и своей живой связью с Богом.
На наших богослужениях мы молимся молитвенными вздохами и покаянными чувствами псалмов Давида, слушая кафизмы, шестопсалмия, антифоны и проч., находя в них созвучия с нашим духовным состоянием. Как когда–то за самого Давида, так и теперь за нас те же самые священные слова молитвенно изливают пред Богом и нашу скорбь за грехи наши, и тяжкий вопль о помиловании.
Изучая на уроках Священного Писания псалмы Давида, нельзя не увязывать это изучение с выяснением значения их в Богослужении в нашей Православной Церкви.
Затем изучение Священного Писания следует увязывать и с самой жизнью учащихся. Призывы Спасителя к духовной жизни, Его заповеди, пример жизни, все это дано нам не для теоретико–богословского исследования христианства, как исторического факта, а дано для того, чтобы мы, изучая Евангельское благовестие, превращали его «внутри себя» в реальный факт сегодняшнего дня. Христианство не доктрина (теория), а жизнь, и горе нам, превращающим его в доктрину. Иисус Христос сказал: «Я путь, истина и жизнь» (Ин. 14,6) и тем предуказал практическую «лестницу» нашего спасения (Мф. 5,21).
Встать на путь Христов значит начать двигаться по пути спасения. По мере продвижения вперед в борьбе со своими страстями все шире открывается «истина» спасения во Христе, открывается в самом факте начавшегося обновления и возрождения нашей души, пока, наконец, не откроется эта истина во всей полноте, как блаженная «жизнь» в Боге, в полноте любви к Нему и человеку. Если бы все мы нашли в себе силы не умом только, а всем своим существом понять эту «лестницу» нашего спасения и загореться желанием подниматься по ней, и то мы иначе относились бы к изучению богословия и особенно Священного Писания. Каждый текст непременно потрясал бы нас истиной о нас же самих, глубоко входил бы в душу, как «письмо Христово» (2 Кор. 3,3), написанное для каждого из нас[19].
Так относились к каждому стиху Священного Писания святые отцы. Многие из них, прочитав или услышав тот или иной текст Священного Писания и приложив его к себе, тотчас же радикально изменяли течение своей жизни согласно содержанию этого текста. Так поступили преподобный Антоний Великий, блаженный Августин, Ориген и многие другие.
Что требуется главнейшим образом от нас при изучении Священного Писания? Необходимо вникать в смысл каждого текста не только для постижения сокрытой в нем истины, но и для применения его к себе, к своей жизни.
Так, изучая заповеди Блаженства, следует определить сначала, насколько близка или удалена наша жизнь от этой «лестницы» христианских добродетелей. Но этого мало. Каждый человек имеет индивидуальные черты ума и характера, а отсюда и свой путь спасения. Ведь одному из нас близко чувство постоянного покаяния и плача о своей греховности (подобно преп. Ефрему Сирину), другому ревность о истине и правде Христовой (святители Василий Великий, Григорий Богослов и другие), третьему кротость и незлобие сердца (преподобный Серафим Саровский), четвертому милость и дела благотворения (Филарет Милостивый), пятому мужество и терпеливость в несении невзгод и лишений (праведный Иов), шестому миротворчество (преподобный Сергий Радонежский) и проч.
