Джон Ричардсон (Джаядев дас) - Никогда не говори, что умрешь
Кембридж расположен в загадочной, потерявшей счёт времени сельской местности Фенланд, в графстве Кебриджшир. Здесь веками жили творческие любознательные люди, но Кембриджу и сегодня есть, что предложить каждому новому поколению. Город полон контрастов — старинные здания, античная резьба, тёмные узкие проулки соседствуют с просторными лужайками, зелень которых дождь делает серой, а временами они подсвечиваются солнцем или выбеливаются снегом. Красота садов, окружающих колледжи, услаждает взгляд и умиротворяет душу. Церкви, в круговороте осенних листьев, приглашают укрыться за их стенами от повседневной суеты. Река Кэм, укутанная холодными туманами или сонная от летней жары, ведёт за собой по сельским закоулкам. Все вместе создаёт неизменное и, в то же время, постоянно меняющееся лицо города, такое же старое, как далёкие пережитые им столетия, и такое же молодое, как его грядущие годы. Остановись и присмотрись внимательнее, а ещё лучше, прислушайся — и город поведает тебе бесконечное число историй из своего прошлого, настоящего и будущего. Эти истории живут в его колледжах, садах, в реке и во всём, что и составляет саму сущность Кэмбриджа. Вековая история, которая всё ещё творится у тебя на глазах, жизнь такая постоянная и такая изменчивая для всех, кто прожил её, живёт ей, или, подобно мне, рассказывает о ней — насколько же она необычна!
Когда я впервые пересёк мостовую перед входом в Крайст Колледж, я даже и не догадывался, какая великая честь выпала мне, необразованному человеку — выступать перед этими молодыми интеллектуалами, делиться с ними той мудростью, которую в отличие от них я не зарабатывал годами учёбы, но которая по воле судьбы буквально свалилась мне на голову. В этих священных стенах, воздвигнутых в 1356 г., хранятся редчайшие средневековые манускрипты, среди которых жемчужиной считается Кентерберийские Евангелия, которые привёз в Англию Св. Августин, направленный сюда римским папой Григорием в 597 г., с тем, чтобы обратить британцев в христианство. Я изрядно переживал, но всё же надеялся, что смогу внести свою лепту в эту сокровищницу знаний.
Около 150 студентов Крайст Колледжа, взволнованных перспективой участия в регрессии, шумели и накаляли атмосферу. Подогревали её и слухи о тех необычайных историях, которые происходили на моих предыдущих сеансах. Вся эта суета, казалось, никак не касалась молодой женщины, лет около 30 от роду, которая сидела на первом ряду, как раз напротив меня, и не переставала хмуриться. Я изо всех сил старался не обращать на неё внимания, потому что в любой аудитории всегда находится человек, относящийся к происходящему с максимальным недоверием, особенно если предмет разговора противоречит его системе ценностей или верованиям.
Я рассказал о том, с чем мне довелось столкнуться за последние пять лет. О том, как, с помощью моих экспериментов, мне удавалось отслеживать историю души от её рождения до воплощения в теле человека, а также её эволюцию до более «возвышенных форм жизни», а временами, наоборот, деградацию до самых примитивных форм. Я продемонстрировал насколько неизменной была подобная последовательность событий, вне зависимости от расы или веры испытуемого.
На протяжении всего моего рассказа, скучающая девушка из первого ряда чего только не делала, чтобы вывести меня из себя — морщилась, зевала, что-то бормотала себе под нос, ухмылялась. Несколько раз я уже порывался сказать: «Если вам не нравится, пойдите куда-нибудь ещё.
К чему бесполезно тратить время?», чего всё же не сделал, и она осталась.
И вот началась вторая часть моего выступления, во время которой я провожу коллективную регрессию. Я объявил, что те, кто не хочет принимать в ней участия могут просто сидеть и наблюдать за остальными. В регрессии решили участвовать почти 90 % присутствовавших.
В тот момент, когда все оказались в прошлых жизнях, девушка вдруг прекратила хмуриться, на секунду закрыла глаза и сразу же открыла — вид у неё был чрезвычайно взволнованный. Она несколько раз закрывала глаза, буквально на секунду, и с каждым разом выглядела всё более и более встревоженной. Когда, наконец, все участники регрессии вернулись в обычное состояние бодрствования, она вдруг закричала «Спасите! Спасите меня!», напугав всех своим криком.
Я понял, что девушка, на протяжении всего сеанса, не осознавая этого, то входила, то выходила из транса, и, несмотря на то, что мне очень не понравилось её поведение во время презентации, я решил прийти ей на помощь и увёл её в отдельную комнату, чтобы помочь ей сохранить достоинство. Мне удалось вернуть её в состояние, вызвавшее столько страданий.
«Спасите меня, спасите! Я горю!» — вновь закричала она.
Её сжигали на костре под злобные, полные ненависти крики толпы: Ведьма! Сжечь её! Ведьма! Сжечь её!
Я помог ей быстро пройти через смертный опыт, очистил её тонкое тело от травмы и помог ей вернуться в почти святые стены Крайст Колледжа.
Ещё несколько мгновений она проплакала, но не более чем через минуту она окончательно пришла в себя и впервые за весь вечер улыбнулась.
Почувствовав, что она пришла в себя, я не смог удержаться от сарказма, хотя и в очень мягкой форме:
— Ну, вот вы и улыбаетесь! А тот бедолага преклонных лет, который вытащил вас из огня, весь вечер был пригвождён к позорному столбу. Ну, что вы на это скажете?
— Мне так стыдно, — ответила она. — Целью моего прихода сюда сегодня было посмотреть, как вы опозоритесь. Видите ли, я — новообращённая христианка, и верю в то, что регрессия это проделки дьявола. В Библии нет ни слова о реинкарнации, не говоря уже о возможности возращения в прошлую жизнь, или о том, что у животных тоже есть души — это уж слишком!
— Вы и сейчас продолжаете так думать?
Она задумалась, а потом произнесла:
— Нет. Я на самом деле чувствовала пламя костра и ненависть толпы. И эта ненависть обжигала меня не меньше огня.
— А кто были эти люди? — поинтересовался я, хотя в этом и не было необходимости. Я уже знал ответ.
— Христиане. Ну, так называемые христиане. Они считали меня ведьмой, потому что я хорошо знала травы и прочие подобные вещи, и они убили меня за то, что я помогала своим соседям и знакомым, всем кто обращался ко мне.
В голове моей зазвучали слова песни, которую часто напевала моя бабушка «Расскажи мне вновь эту старую сказку».
— Ну, теперь вы понимаете, почему вы стали фанатичкой в этой жизни?
Она задумалась:
— Нет.
— Подсознательная память об этом событии заставляет вас искать убежища у той же самой догмы, потому что в глубине души вы всё ещё боитесь, что вас снова могут сжечь, если вы выступите против неё.
Она кивнула. Кроме того, она с лёгкостью согласилась с моим предположением, что в этой жизни она боится огня и больших, шумных скоплений людей.
Чтобы объяснить ей свою позицию, я сказал, что ничего не имею против того, что она христианка. «Это прекрасно, но, пожалуйста, постарайтесь понять, что переселение душ имеет отношение ко всем без исключения. Вам, наверняка, знакомо выражение, что некоторые вещи имеют место быть, вне зависимости от того, верим мы в них или нет. А сейчас, в качестве „искупления вины“, вы выйдете и расскажете всем о том, что с вами сегодня произошло. Начиная с того момента, как вы пришли сюда, надеясь на мой провал, до вашего удивительного путешествия по тропинкам вашей памяти».
Так она и поступила, и остаток вечера прошёл отлично. Интересно, рассказала ли она о необычайных событиях того дня своим единоверцам, или так и оставила эти воспоминания при себе?
* * *На моё первое выступление в Тринити Колледже пришло около 250 человек, и не успел я закончить свою речь, как один парень подскочил со своего места и прокричал:
— Всё это — полная туфта!
— Скажите, что вы здесь изучаете?
Он с гордостью ответил, что он — учёный.
— И чем же занимаются учёные? Насколько пристрастны они при проведении научных экспериментов?
— Естественно они беспристрастны, — последовал ответ, а по выражению его лица было видно, что он считает меня полным идиотом.
— Тогда выйдите, пожалуйста, вперёд, и мы с вами беспристрастно проведём эксперимент.
Я немного волновался, потому что при проведении регрессии, я стараюсь выбрать из аудитории тех людей, которые легко входят в транс, что немного облегчает мою работу. Конечно же, я совершенно не представлял, удастся ли это молодому забияке — ведь в противном случае весь вечер может пойти под откос, как гружёный товарняк, именно в тот момент, когда люди уже возложили на него надежды. Но, раз уж мы сцепились рогами, дуэль должна была идти по моему сценарию, и уже через мгновение голова нашего учёного поникла, и он вошёл в транс, подчинившись моей команде, которая беспрепятственно достигла его незащищённых ушей.
