Кашмирский шиваизм. Наслаждение и Освобождение - Пандит Баладжиннатх
Каждый штат Индии — отдельная страна со своей культурой, языком, манерой одеваться, кухней. И каждый, приезжающий в Индию, если он ищет не только новых экзотических впечатлений, может открыть для себя, вернее в себе, нечто превосходящее обыденность и заурядные привычки мыслить и действовать. Если правильно настроиться на Индию, она, как лакмусовая бумажка, может проявить подлинность внутренней или внешней ситуации и дать ответ.
Марина Цветаева однажды назвала Россию «страной, которая граничит с Богом». Индийцы считают, что Бог, или, если говорить об индуизме — боги, живут повсюду в бесчисленных и разнообразных формах, но, прежде всего, внутри. Русская пословица «не в брёвнах церковь, а в рёбрах» как нельзя лучше отражает индийские религиозные представления, согласно которым, цель человеческой жизни — в обнаружении этого внутреннего Бога, или Универсального Принципа Всего Сущего. Возможно, именно этот взгляд и объясняет удивительную терпимость индийцев к представителям других вероисповеданий и звучит объединяющим лейтмотивом в фантастически многообразной индийской симфонии.
В. Дмитриева 2005
НЬЮ-ЭЙДЖ ИЛИ ПОДМЕНА ПОИСКА
В своей книге «Жажда смерти» Леонард Орр делает попытку утвердить возможность человеческого бессмертия, и описывает техники, ведущие к этой великой цели. Те, кто хотя бы частично знаком с йогической традицией Индии, не найдут в этих техниках ничего нового. Они применялись в Индии на протяжении тысячелетий, но главной их задачей, как правило, была духовная эволюция человека, а отнюдь не физическое бессмертие, хотя оно и могло быть сопутствующим фактором. Кроме того, различные духовные традиции понимают бессмертие очень по-разному, и бессмертие тела — лишь один из возможных вариантов.
Когда читаешь книгу Орра, создается впечатление полного смещения акцентов. Провозглашая высокие идеалы йоги с одной стороны, автор постоянно низводит их до физического уровня, старается их тщательно упаковать, и, как вскоре становится понятно, продать. Забавно, что кампания Орра по продаже физического бессмертия мало чем отличается от любой другой рекламной акции — от продажи дезодоранта до способов похудеть. Можно сказать, что девиз проекта Орра — «Become immortal now, ask me how»[68]. Читателю объясняют, что быть больным, старым и мертвым — невыгодно, неприлично и негигиенично, все равно, что не чистить зубы по утрам. Можно предположить, что просветленный Леонард Орр просто считает своих читателей такими закоренелыми материалистами, что единственный способ заставить их по-настоящему работать над собой — это представить им заманчивую перспективу вечной жизни в том же теле, т. е. с помощью нематериальных средств достичь вполне материальной цели.
Среди бессмертных йогинов, с которыми Орру довелось повстречаться в Индии, центральное место занимает небезызвестный Махаватар Бабаджи. Впервые о нем рассказал Йогананда в своей книге «Автобиография йога», но образ Бабаджи в ней в корне отличается от образа, созданного Орром. Йогананда не преследовал иной цели, кроме искреннего рассказа о своем парамагуру, в то время как у Орра даже Бабаджи начинает поблескивать неоновыми огоньками рекламы.
Такая подмена становится понятна, если иметь в виду, что книга Орра — типичный плод американского движения Нового Века (New Age), основная цель которого — популяризация древних мистических учений и сакральных текстов различных духовных традиций мира. Популяризация никогда не была и не может быть глубинной. На это у нее просто нет времени. Это движение вширь в ущерб проникновению вглубь. Это низведение до бытового уровня бытийных и надбытийных текстов, а, зачастую, и искажение их смысла. В этом нет ничего удивительного, поскольку только для изучения языка оригинальных текстов иногда требуется от пяти до десяти лет, уже не говоря о погружении в ту или иную духовную школу и общение с ее живыми представителями. Но где же взять эти годы, когда рынок не ждет и жестко диктует свою адхарму.
Все движение Нового Века напоминает яркий воздушный шарик, псевдо-экуменическая кричащая оболочка которого радует глаз, но готова вот-вот лопнуть, не принеся подлинного утешения душе. Это своего рода универсальный tylenol[69], залечивание симптомов, столь свойственное американской медицине, когда ни врач, ни пациент не пытаются заглянуть в корень недуга. К тому же, сам недуг давно превратился в товар и подается в очаровательной упаковке эзотерических магазинов и центров, в сладковатом дыму благовоний под убаюкивающий перезвон «музыки ветра» и журчание декоративных фонтанчиков. Поиск раскрытия подлинного Я постоянно подменяется укреплением и утверждением маленького эго, которому внушается его изначальная божественность, всемогущество, и т. д., и, что самое смешное, возможность «приобрести» внутренний покой, ясность и равновесие за твердую (или не слишком) валюту. По сути, это полная противоположность всякому настоящему духовному стремлению практически любой духовной традиции. Настоящая духовная практика, внутренняя работа (как правило, тяжелая и даже грязная), не имеет ни малейшего отношения к блаженному неведению эзотерических лавок, рекламно-пропагандистской направленности многих ныне издаваемых эзотерических книг и изобилию новоиспеченных гуру, готовых давать посвящения и обучать самым разнообразным техникам. В тех самых традициях, системы которых пытается использовать New Age, — древних, но до сих пор живых в некоторых уголках мира, — неизменным остается принцип непродажности Знания (Vidya is not for sale[70]), а встреча с гуру считается делом особой духовной зрелости и неземной удачи. Мастеров найти трудно, а те, кто таковыми себя называет, да ещё набивается в наставники, не стоят внимания. Найти их нелегко именно потому, что подлинности ничего ни от кого не нужно, она не рекламирует себя и не собирает учеников.
Возможно, именно схема «деньги-освобождение» в первую очередь послужила дурной славе New Age. Но ведь это движение родилось, взросло и окрепло на американской почве, в то время как русские читатели, как и русские искатели истины, в силу особых климатическо-социально-исторических обстоятельств слишком «зубасты» для такой жиденькой приторной кашки, как Леонард Орр. Переводить и издавать подобную литературу, тем более, когда остается и появляется столько достойных непереве- денных книг в разных частях света, значит серьезно занижать планку — и издательскую и читательскую.
В. Дмитриева 2004
БХАГАВАН ГОПИНАТХДЖИ
Бхагаван Гопинатхджи родился третьего июля 1898 года в районе Бана Мохалла Шринагара в семье кашмирских пандитов. С раннего возраста он проникся духом отречения от мирского и поиска самореализации. Поэтому полного образования он не получил, остался холостяком, в бизнесе своего дяди, торговавшим пашминой[71], участвовать не смог, бакалейную лавку, которую было завел, скоро закрыл, и проработав три года наборщиком в шринагарском издательстве «Вишванатх», уволился и оттуда. Быстро наигравшись мирскими занятиями, Гопинатх- джи полностью погрузился в тапас и садхану, удивительные плоды которых стали очевидны многим, суть же осталась скрытой даже для близкого окружения величайшего кашмирского сиддха-пуруши[72]. Когда за несколько лет до его нирваны Бхагавана спросили, кто был его гуру, он ответил, что любая из семисот шлок Бхагавадгиты может быть гуру.
Несмотря на неполное среднее образование, Го- пинатхджи хорошо владел санскритом, английским, персидским и урду. Говорил он очень мало и редко, жил просто, уединенно и неприметно, и лишь немногие счастливцы, знавшие его, могли видеть его величие. Он никогда не читал проповедей, не вел философских дебатов, но относился с состраданием к приходившим за его помощью и благословением. Он мог приобщать человека к Высшей Реальности одним взглядом или прикосновением, или затяжкой его чилумом (трубка для курения конопли). Тяжелые болезни он исцелял горстками пепла из своего дхуни (очага), постоянно горевшего перед ним[73]. Бхагаван был убежден, что духовного развития не существует для тех, кто не превзошел похоть, всегда предупреждал своих последователей об опасности безнравственного поведения, а красивое тело называл «пищей Ямы» — Бога смерти. Позднее слава о Гопинатхджи начала распространяться, и к нему стали приходить садху из других штатов Индии. Но и тогда круг последователей оставался узким.
