Бхагаван Раджниш - Истина суфиев
Скорее всего, это был человек небывалой смелости. Он доказал, что он император. Он доказал, что он незаурядный человек. Он доказал, что обладает способностью понимания. А способность понимания всегда действует быстро. Она может моментально увидеть, что к чему. Только средние умы все думают и думают и никогда не приходят ни к какому заключению. И даже если они все-таки приходят к заключению, то это заключение остается заключением ума — оно никогда не меняет их существования. Они остаются поверхностными. Они никогда не меняют своей базисной, фундаментальной структуры. Они никогда не меняют структуры своего восприятия.
Мне довелось слышать одну очень древнюю историю.
Однажды была большая церковь. Церковь та была очень старой и уже кренилась к земле. Ее нужно было подпирать со всех сторон. Но вот полили дожди. И прихожане боялись даже войти в эту церковь, она могла рухнуть в любую секунду, такой она была древней. Стоило только подуть ветру посильнее, как она уже начинала качаться и дрожать
И все-таки они были так привязаны к ней, как люди всегда бывают привязаны к старым вещам, это ностальгия по прошлому, по золотому прошлом. Люди очень привязаны к прогнившему, мертвому старому. Поэтому они сами остаются прогнившими, мертвыми, старыми. Люди очень привязаны к прошлому. Вот почему они по сути дела и не живут, они уже в могилах.
Однако теперь нужно было что-то делать, потому что почитатели Бога перестали приходить. Попечители собрались на совет. И собрались они, разумеется, не в самой церкви, а за ее пределами, подальше от церкви, под деревом. И с глубоким прискорбием они вынесли решение, фактически они вынесли одно за другим четыре решения. Первое решение было таким: «Мы приходим к выводу, с глубоким прискорбием, воле вашей вопреки, что эту старую церковь придется сносить. Второе решение, принято единогласно и также с глубоким прискорбием: мы должны построить новую церковь. И третье, также принято единогласно: мы построим новую церковь по точному подобию старой; на самом деле мы будем использовать для новой церкви весь тот материал, из которого состояла старая, и мы не будем использовать при строительстве новой церкви ничего нового. Все кирпичи, двери, окна и стекло от старой церкви должны быть использованы при строительстве новой. Мы сделаем ее точной копией старой. Мы построим ее на том же самом месте, на том же самом фундаменте. И четвертое решение, также принято единогласно, до тех пор, пока новая церковь не будет построена, старая не будет снесена».
Вот как живут люди — тусклой, банальной жизнью, влача вялое, безжизненное существование, и всегда боятся перемен. А религия требует смелости, потому что это революция. Это настоящая революция. Все прочие революции являются революциями только по названию, не будучи на самом деле таковыми, потому что они поверхностны. Они не затрагивают сущностных качеств человека. Они оставляют человека незатронутым; человек остается все тем же: таким же, как прежде, завистником, таким же, как прежде, собственником, таким же, как прежде, невежей, таким же, как прежде, дураком... они вообще не затрагивают человека. Они просто меняют вещи во внешнем мире, в социальной структуре.
Настоящая революция — это религия, потому что она изменяет внутренне присущую человеку субъективность, она изменяет сознание. Однако для этого необходима смелость. И нужно быть мужественным человеком, таким человеком, как Ибрагим.
Второе: религия есть отречение ото всего того, что свойственно эго. На самом деле это не отречение от мира: это отречение от мира, который создал эго. Здесь имеет место серьезное непонимание: люди думают, что религиозный человек должен отречься от мира. Но как вы можете отречься от мира? Ведь где бы вы ни были, вы будете в мире, будь то рынок или горы. Как вы можете отречься от мира? Вы же не можете из него выйти. И кто вы такие, чтобы от него отрекаться? Это же мир Бога. Ведь это он его создал — как вы можете от него отречься? И кто вы такие есть? Хозяин мира не вы. Вы можете отречься только от того, хозяевами чего вы являетесь.
Я слышал:
Ночь полнолуния. Два хиппи сидят под деревом, пьяные до бесчувствия. В небе стоит полная луна... Один хиппи смотрит на луну и говорит: «Мне бы хотелось купить эту милую вещицу».
Другой отвечает: «Но я не собираюсь ее продавать, так что забудь об этом раз и навсегда!»
Как вы можете отречься от мира? Он что, ваш? Вы только взгляните на глупость самой этой идеи отречения от мира. Все, от чего можно отречься — это мир, который создало ваше же эго. Вы не можете отречься от вещей, но вы можете отречься от собственничества. Вы не можете отречься от мира, но вы можете отречься от идеи «я им владею». Вы можете отречься только от этого ложного эгоистического путешествия.
Религия есть отречение от ложного, которое реально вообще не существует — от эго, знаний, предрассудков, ожиданий, желаний. Да, религия есть отречение от всего этого, от всех этих ваших творений, но только не отречение от мира. Не отречение от деревьев и людей, луны и солнца. Кто вы такие, чтобы от них отречься? Вы можете отречься только от того, что вам пригрезилось. Вы можете отречься только от иллюзорного. Вы можете отречься только от собственных иллюзий. Все это ваши иллюзии: предрассудки, теории, догмы, идеологии, мнения, желания. Все это ваши творения — и т.д. и т.д. и т.д...
Я слышал:
Отважный освободитель пяти стран, Симон Боливар, был дерзновенно смел, и народ Южной Америки его любил.
И вот во время одной кампании Боливар возымел намерение провести ночь в одном городке, что находился неподалеку. И военный помощник послал предварительное уведомление владельцу тамошней гостиницы, где содержались такие требования: «Комната с особыми условиями, едой и т.д. и т.д. и т.д.».
С приходом ночи Боливар явился в эту гостиницу, где его стали потчевать специально приготовленными яствами, после чего хозяин гостиницы показал великому освободителю лучший в гостинице номер, и Боливару это понравилось.
Затем наш венесуэлец был препровожден в следующую комнату, в которой сидели три обнаженные девушки. Боливар обернулся к хозяину и спросил, кто эти девушки.
«Сеньориты? — уточнил хозяин гостиницы. — А они те самые три «и т.д.».
Так что, пожалуйста, не поймите неправильно мои «и т.д., и т.д., и т.д.». Я использую «и т.д.», потому что каждый ум фабрикует свой собственный иллюзорный мир. Кто-то живет в жадности, кто-то живет в гневе. Кто-то живет в страсти, а у кого-то отсутствует сексуальное желание, зато он помешан на деньгах. Деньги — это сексуальное желание. Кто-то живет одной лишь любовью к людям: его любовь — это любовь к людям; а есть люди, которые любят только вещи. И это вид искажения.
В мире существует столько же искаженных миров, сколько умов. Вот почему я говорю «и т.д., и т.д., и т.д.»... им нет счета; они несчетны. Каждый ум фабрикует, вырабатывает свой собственный мир снов. И все, что имеется в виду под отречением — это пробуждение и освобождение от снов
Вот почему Ибрагим не оглядывался назад. Он никогда об этом не говорил. Он никогда не объявлял во всеуслышание, что он отрекся от царства — никогда за всю свою жизнь. Это и есть настоящее отречение. Если после своего отречения от чего-то вы объявляете во всеуслышание, что вот вы отреклись, тогда это не настоящее отречение — вы все еще цепляетесь, вы все еще держитесь за идею, что это было ваше, и вы от него отреклись и сделали одолжение Богу.
Ибрагим никогда об этом не говорил. Он вращался в среде нищих; он жил, как нищий. Никто не знал о том, что он был императором. Если вы отреклись и отречение ваше исходит из понимания, вы никогда о нем не упоминаете — оно окончательно! Нечего упоминать. То был сон! А на утро вы проснулись и не намерены продолжать разговоры о своих снах. Не проходит и нескольких секунд, как они забываются. Именно так и происходит, когда вы пробуждены.
А кто был тот человек, который ходил по крыше и вдруг исчез? И кто был тот человек, который пререкался со стражей и хотел остаться в караван-сарае, настаивая на том, что «это не дворец»? У суфиев есть для него специальное имя — они называют его Кхидром. Кхидр — это просто название вашего сердцевинного проводника; это не внешнее явление. Это не кто-то вовне — это ваш собственный еще слабый внутренний голос. Если вы будете молчаливы, вы его услышите. Если вы будете честны, вы его услышите. Если вы будете искренни, вы не сможете его не услышать.
А Ибрагим был искренним человеком, очень честным человеком, он пытался жить настолько подлинно, насколько это только возможно. Это был его собственный внутренний голос! Это лишь притча, потому что когда внутреннее впервые с вами говорит, то кажется, что оно внешнее.
Внешний Мастер лишь помогает вашему внутреннему проводнику. Только и всего. Внешний Мастер — это лишь зеркало, в которое вы смогли бы увидеть свое внутреннее. Внешний Мастер должен быть похож только на катализатор. Когда вы слышите его голос, видите его бытие, пребываете в его присутствии, то что-то приводится в движение, и постепенно ваш внутренний Мастер начинает вами овладевать.
