Палийский Канон - Мадджхима Никая
«Я бы завоевал её и стал бы править, Учитель Раттхапала».
«Как ты считаешь, Великий царь? Представь, если бы надёжный и заслуживающий доверия человек пришёл бы к тебе с запада… с севера… с юга и сказал: «Знай же, Великий царь, что я пришёл с юга, и там я видел большую страну, могущественную и богатую, многолюдную и переполненную людьми. Там много боевых слонов, много кавалерии, боевых колесниц и пехоты. Там много слоновой кости, много золотых монет и золотых слитков, как обработанных, так и нет. Много женщин, которых можно взять в жёны. С твоими нынешними войсками ты мог бы покорить её. Завоюй же её, Великий царь». Что бы ты тогда сделал?»
«Я бы также завоевал её и стал бы править, Учитель Раттхапала».
«Великий царь, именно по этой причине Благословенный — тот, кто знает и видит, совершенный и полностью пробуждённый — сказал: «Этот мир неполноценный, ненасытный, раб жажды». Когда я узнал и увидел и услышал это, я отринул мирскую жизнь и стал жить бездомной жизнью».
«Удивительно, Учитель Раттхапала, как чудесно и как хорошо выразил это Благословенный — тот, кто знает и видит, совершенный и полностью пробуждённый: «Этот мир неполноценный, ненасытный, раб жажды». В самом деле, так оно!»
Так сказал Достопочтенный Раттхапала. И сказав это, он далее добавил:
«Богатых в этом мире вижу я,Кто по невежеству не делится добром,Жадно скрывая всё своё богатство,Желая чувственной услады вновь.
Властитель, силой покоривший землю,Правит страной до края океана,И всё же, недовольный этим брегом,Желает дальний берег также получить.
Но и не только царь — другие людиВстречают смерть с неутолённой жаждой,И в недовольстве оставляют тело,С желанием к миру не ослабшим.
Родня рвёт волосы и плачет:«Ох, Ах! Наш милый мёртв!»Несут завёрнутое в саван тело,Чтоб сжечь на погребальном же костре.
Одетый в саван, оставляет он богатство,Толкаемый шестами, он горит.И после смерти ни родня, ни другНе смогут дать ему прибежище, защиту.
Наследникам достанется богатство,А он отправится по указанию каммы,И умерев, ничто не сможет взять с собой —Ни жён, и ни детей, ни собственных владений.
Долгую жизнь не оплатить монетой,И процветание старению не указ.Жизнь коротка — так говорят все мудрые,Не знает вечности она, но только перемену.
И нищий и богач почувствуют прикосновение [смерти],И мудрый и дурак почувствуют его,Но если глупого накажет его глупость,То мудрый при смерти не дрогнет.
Мудрость превыше всякого богатства,Ведь именно она ведёт к концу пути.Невежеством они свершают злодеяния,Из жизни в жизнь высшую цель теряя.
Перерождаясь, он идёт в утробу,Возобновляя жизней круговерть,Другой глупец, вверяя жизнь такому,Идёт за ним след в след.
И как грабитель, пойманный на взломе,Будет страдать за тот проступок свой,То также люди в следующей жизниБудут страдать за собственные злодеяния.
Услады чувств различны, восхитительны,И многочисленными способами возбуждают ум.Видя опасность в чувственных привязках,Ведение бездомной жизни выбрал я, о царь.
Как фрукты падают с деревьев,Так стар и млад теряют это тело.И это также осознав, о царь, ушёл из дому я,Ведь жизнь отшельника — надёжней».
МН 86
Ангулимала сутта: Сутта о разбойнике Пальцеломе
Редакция перевода: 04.06.2010
Перевод с пали: А.В.Парибок
источник: 1996 изд. “Алга-Фонд” СПб “Гаруда” № 2
Так я слышал[77]: Однажды Блаженный[78] пребывал в Саваттхи[79], в роще Джеты, в обители, подаренной [общине] Анатхапиндикой. И в то самое время в области, подвластной царю Пассенади Косальскому, жил разбойник по прозванию Ангулимала-кровопроливец[80] лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые области обезлюдели. А сам он носил на шее ожерелье из пальцев убиенных им людей. И вот Блаженный поутру оделся и с миской в руке в верхней одежде вошел в Саваттхи за подаянием. Походив по Саваттхи и собрав подаяние, он поел, вернулся, свернул постель и с миской в руке и в верхней одежде направился в неблизкий путь туда, где находился Ангулимала. Увидели пастухи стад, пастухи отар, хлебопашцы, путники, что Блаженный направляется по дороге в сторону Ангулималы и говорят Блаженному: «Не ходи ты, подвижник, по этой дороге. На этой дороге засел разбойник по имени Ангулимала- кровопроливец лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые местности обезлюдели. А сам он на шее ожерелье из пальцев убиенных им людей носит. Тут не то что в одиночку — по этой дороге и по десять, и по двадцать, и по тридцать, и по сорок человек ватагами хаживали, — и то все в лапах у разбойника Ангулималы оказывались. А Блаженный на это молчал себе и шел.
И опять говорят Блаженному пастухи стад, пастухи отар, хлебопашцы, путники: «Не ходи ты, подвижник, по этой дороге. На этой дороге засел разбойник Ангулимала- кровопроливец лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые местности обезлюдели. А сам он на шее ожерелье из пальцев убиенных им людей носит. Тут не то, что в одиночку — по этой дороге и по десять человек, и по двадцать, и по тридцать, и по сорок человек ватагами хаживали, — и то все в лапах у разбойника Ангулималы оказывались!» А Блаженный на это молчал себе и шел.
И в третий раз говорят Блаженному пастухи стад, пастухи отар, хлебопашцы, путники: «Не ходи ты, подвижник, по этой дороге. На этой дороге засел разбойник Ангулимала — кровопроливец лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые местности обезлюдели. А сам он на шее ожерелье из пальцев убиенных им людей носит. Тут не то что в одиночку — по этой дороге и по десять человек, и по двадцать, и по тридцать, и по сорок человек ватагами хаживали, — и то все в лапах у разбойника Ангулималы оказывались!» А Блаженный на это молчал себе и шел.
Увидал разбойник Ангулимала Блаженного издалека уже, и когда увидел, ему подумалось: «Право, чудесно! Право, необычайно! Ведь по этой дороге не то, что в одиночку — и по десять человек, и по двадцать, и по тридцать, и по сорок человек ватагами хаживали, — и то все в лапах у меня оказывались. А тут, похоже, этот подвижник вообще один отважился, без спутника идет. А ну как я этого подвижника жизни лишу?!»
Препоясался тут разбойник Ангулимала мечом в кожаных ножнах, взял лук со стрелами и пустился по пятам за Блаженным. А Блаженный чудодейственным образом устроил так, что сам он шел не спеша, а разбойник Ангулимала спешил изо всех сил и не мог его нагнать. И тут разбойнику Ангулимале подумалось: «Право, чудесно! Право, необычайно! Я же прежде, бывало, слона на бегу настигал, коня на бегу настигал, колесницу на бегу настигал, а тут этот подвижник идет себе не спеша, я же спешу изо всех сил и не могу его нагнать!» Остановился он и говорит Блаженному: «Стой, подвижник! Стой, подвижник!»
— Я-то стою, Ангулимала, сам стой!
И тут разбойнику Ангулимале подумалось:
— Эти подвижники, сыны Сакьев[81], учат правдивости[82], считают себя правдивыми. Как же этот подвижник сам идет, а говорит: «Я-то стою, Ангулимала, сам стой!» Спрошу-ка я подвижника об этом».
И вот разбойник Ангулимала обратился к Блаженному со стихом:
«Ты сам идешь, подвижник, а говоришь: «Стою»,И мне сказал: «Стой сам!», хоть я остановился.Ответь же мне, подвижник, как это понимать,Что ты уже стоишь, а я еще не стал?«Стою, разбойник, я на том, что навсегдаЯ от насилия над жизнью отказался.А ты в дыханьях жизни необуздан[83]:Вот так-то я стою, ты еще не [в]стал».«Ах, наконец пришел великий, вещий духомПодвижник в [этот] лес и [должный[84]]дал ответ!Теперь я, наконец, отбрасываю зло,Услышавши твой стих, согласный с истой Дхармой».И в тот же час разбойник схватил колчан и мечИ их швырнул с откоса в зияющий провал.И поклонился в ноги Блаженному разбойник,Тотчас он попросил постричь себя в монахи.А Просветленный, милосердный, вещий духом,Учитель всего мира и богов,Сказал тому: «Пойдем со мной, монах!»[85]Так тот обрел достоинство монаха.
И вот Блаженный с достопочтенным Ангулималой, как с провожатым [младшим] монахом[86], направился к Саваттхи. В свой черед он очутился в Саваттхи. И там Блаженный пребывал в роще Джеты, в обители, подаренной [общине] Анатхапиндикой. А в ту самую пору у ворот дворца царя Пассенадиа Кошальского собралась большая толпа народа, шумела и галдела: «В подвластной тебе области, о царь, [объявился] разбойник по имени Ангулимала — кровопроливец лютый, в смертоубийствах закоснелый, душегуб безжалостный. От него и деревни обезлюдели, и торжки обезлюдели, и обжитые области обезлюдели. А сам он носит на шее ожерелье из пальцев убиенных им людей. Пусть царь на него управу найдет!»
