Серафим Иеромонах - Душа после смерти
Следующей ночи она ждет в большом страхе. Приходит и в следующую ночь.
Ей говорят: «Это тебе померещилось». Образованные люди говорят: «У тебя от переживаний — галлюцинации». Психиатры берут на учет…
Но, а дальше, что же это такое?
Человек в основном нормален, а здесь что-то ненормальное. Галлюцинация… Но что такое галлюцинация? Или это просто какое-то явление?
Другой случай. Девушка, мать которой давно умерла, даже не думала об умершей, как вдруг — та приходит к ней, сначала одна, потом с какими-то детьми. Ранее веселая дочь — теперь омрачается. Дочь берут в больницу, лечат. Но что лечить?
Понимаем ли мы, что это такое?
Еще пример. Одна женщина была очень расстроена, собиралась покончить с собой. Ходила мрачной. Однажды ночью она почувствовала, как кто-то вошел к ней. «Вера, ты что задумала?» — и начался задушевный, хороший разговор. Женщина успокоилась. Та, что приходила, ушла. После ухода той женщина опомнилась, подумала: «Как же она пришла, сейчас ведь поздно?» Посмотрела на часы — два часа ночи. Подошла к двери — дверь заперта.
На следующий день сверилась у соседей, приходила ли та к ним? «Давно уже не была, лет пять, — ответили соседи, — она же давно умерла». Значит, приходила из другого мира, ей хорошо…
Первые два случая — будоражащие, наводящие страх, последний — успокаивающий.
Люди неверующие скажут о том и другом случае: «Галлюцинация, расстроенное воображение…» Так всегда говорят, когда не знают, что сказать. Но разве это что либо объясняет?
Пойдем дальше в примерах. Разбился летчик, снится жене. «Дай мне два рубля», — говорит ей во сне. Жена не обращает никакого внимания, а он снится снова и снова. В сердце женщины поднимается тревога. Спрашивает: «Отчего это?»
Одни говорят: «Не обращай внимания…» — это ее не успокаивает. Раньше никогда не ходившая в церковь, не думавшая о Боге, теперь она обращается к церковникам. Те советуют отслужить панихиду. Не знает, как это делать. Ей объясняют. Она заказывает панихиду, и спрашивает: «Сколько это стоит?» «Два рубля», — отвечают ей.
Вот оказывается, что означают слова: «Дай мне два рубля»
После панихиды муж перестал сниться.
В наше время начинают смещаться границы этого и другого миров. [Сравните со словами св. Григория Двоеслова, сказанными более тысячи трехсот лет назад: «По мере приближения конца этого мира, начинает вырисовываться мир вечности… Конец мира сливается с началом вечной жизни… Духовный мир приближается к нам, проявляя себя в видениях и откровениях». Конец существования этого мира начинается с пришествия Христа, и чувствительные души всегда видят как другой мир «вламываться» в этот мир раньше времени, указывая на свое существование]. То, что я рассказал, ничто не выдумал, и рассказал, и рассказал — не вычитанное из книг, а то, что случилось в нашей жизни, и не так давно.
Мы перестали думать о воскресении из мертвых, поэтому нам не дают покоя мертвые…
Что такое смерть? Есть ли там жизнь? Пока как будто все благополучно, мы не задумываемся над этими вопросами. Бывают же случаи, когда вдруг разрываются границы этого мира и человек видит то, что потом переворачивает его сознание.
Может быть, кому-то приходилось читать в дореволюционной книге, как некий человек, по фамилии Икскул, вдруг оказался на том свете, а потом сам все это описал [цитировавшееся ранее «Невероятное для многих, но истинное происшествие»]. До этого он был даже атеистом, не признавал загробной жизни и подшучивал над теми, кто ее признавал, и вдруг… Видит свое оставленное тело, собравшихся людей около него. Ему странно, почему они там собрались. Он ведь не там, а здесь. Хочет сказать им об этом, а голос пропадает в пустоте — они его не слышат, хочет рукой дотронуться, но рука проходит сквозь них, не задевая.
И вот представьте — оказаться в таком положении.
Не будем говорить, что он видел, но только после того видения, возвратившись снова в свое тело, он оставил все удовольствия и посвятил себя Богу…
Такие случаи бывают, чтобы вразумить нас. Сегодня это — не с нами, но будет и с нами.
Те возвратились к жизни, чтобы праведно окончить жизнь, а мы возвратимся ли? Бог весть…
Не будем читать о тех ужасах, которые испытал Икскул, чтобы обратить на себя внимание: загробный мир соприкасается почти с нашим, казалось бы, какая-то часть миллиметра, но не сходится вплотную. И таких случаев не один…
Да, вот и я слышал о человеке, который сейчас еще живет, хотя пережил клиническую смерть: о нем думали, что он мертв, а он после клинической смерти все рассказал им, что они говорили, как двигались, во всех подробностях.
Человек — это не только тело, материя, прах; человек состоит из тела и души. И душа не умирает подобно телу, она все видит и знает…
Есть ли за гробом жизнь или нет?
Ведь это все воспринимается верой. То, что там есть жизнь, это воспринимаем верой, а чтобы сказать определенно, как говорит мальчик — а устами младенцев говорит сама Истина — надо побывать там. А пока не побывали, то у одних есть вера, от которой они радуются и делают добрые дела. у других есть вера, как у бесов: и бесы веруют, и трепещут(Иак. 2: 19). Неверующие все трепещут перед лицом смерти, и сколько бы ни было лекарств, сколько бы ни продлевалась земная жизнь их, а смерти они избежать не смогут.
Смерть избежать можно только верой в Господа нашего Иисуса Христа.
Приложение III
Ответ критику
В то время, как настоящая книга печаталась в выпусках журнала «Православное слово», редактор другого православного периодического издания предпринял публикацию целой серии нападок на изложенное здесь учение о жизни после смерти («Тлингит Геральд», изд. Американская Православная Церковь, Сиэтл, Вашингтон, Т.5 № 6 и следующие выпуски). Эти нападки были направлены не только против данной книги, но также и против учения, излагаемого в публикациях Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле (штат Нью-Йорк) (особенно в выпуске «Православная жизнь» за январь-февраль 1978 г., в брошюре «Невероятное для многих, но истинное происшествие», опубликованной там же в июле-августе 1976 г., и антологии «Вечные тайны за гробом», против проповеди архиепископа Иоанна (Максимовича). «Жизнь после смерти», которая появилась в № 4 «Православного слова» за 1971 г. и перепечатывается здесь в главе 10, против всего учения преосвященного Игнатия (Брянчанинова), которое вдохновило автора на создание этой книги, и в целом против того учения, которое было изложено за последние столетия в многочисленных православных источниках и даже сегодня выражает живое благочестивое Православие.
После ознакомления с этими нападками я не нашел необходимости менять что-либо из написанного, но лишь кое-где добавил несколько абзацев, чтобы яснее изложить православное учение, которое, как я считаю, недостойно искажается и неверно толкуется в этих нападках.
Нет смысла давать критику ответ пункт за пунктом. Его цитаты из святых Отцов едва ли доказывают то, что, как он думает, они доказывают, и единственное, что можно сказать — это, что они неверно использованы. Так, например, все цитаты, показывающие, что человек состоит из тела и души (7:2, стр. 26) — чего никто не отрицает — ничего не говорят против независимой деятельности души после смерти, в пользу чего есть такое множество свидетельств, что, если доверять православным источникам, то этот вопрос представляется вообще бесспорным; многочисленные места в Св. Писании и святоотеческих текстах, где смерть метафорически называют сном, ничего не говорит о буквальной точности этой метафоры; на протяжении веков этому учили лишь немногие их христианских учителей, и это, несомненно, противоречит принятому Церковью учению и т. п. Подборка подтверждающих текстов имеет смысл только тогда, когда она действительно показывает обсуждаемый вопрос, а не говорит о чем-то, несколько отличающемся, или говорит неясно и нечетко.
Хотя критик, с одной стороны, нагромождает длинные перечни зачастую неуместных цитат, более привычный его полемический прием — отделаться от оппонентов огульным заявлением, которое или вообще не имеет за собой свидетельства, или же явно противоречит большей части свидетельств. Так, если критик хочет оспорить возможность получения сообщений от людей, вернувшихся к жизни от смерти, он категорически заявляет: «Это просто невозможно» (5:6, стр. 26)
Критик также весьма привержен довольно жестоким аргументам ad hominem, направленным на дискредитацию всякого несогласного с ним: «Интересно, что некоторые люди вместе с латинами, по-видимому, думают, что не обязательно быть в согласии с Писанием» (6: 12, стр 30) — это говорится, по-видимому, по отношению к учению епископа Игнатия (Брянчанинова), который тем самым, по крайней мере косвенно, обвинен в неуважении к Писанию. Взгляды других, не согласных с критиком, решительно клеймятся такими эпитетами как «оригеновский» (6: 12, стр. 31) или «богохульный» (5:6, стр. 23), а от самих оппонентов отделываются как от имеющих «платоническо-оригеновское мышление» или находящихся «под сильным латино-схоластико-эллинистическим влиянием в состоянии духовной прелести… или просто глубоко невежественных» (6:12, стр. 39).
