Борис Деревенский - Иисус Христос в документах истории
(25) А я, Иаков (Εγώ δέ Ιάκωβος), который написал этот рассказ в Иерусалиме, во время смуты скрывался в пустыне до тех пор, пока не умер Ирод и смута не утихла в Иерусалиме. Славлю Господа Бога, даровавшего мне премудрость, чтобы написать это. Да будет благодать Его для всех боящихся Господа нашего Иисуса Христа.
4. «ЕВАНГЕЛИЕ ДЕТСТВА» («ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ФОМЫ»)
Широкое хождение среди ранних христиан имели легенды о детских годах Иисуса, также дополнявшие канонические Евангелия. Самым ранним из апокрифов на эту тему считается так называемое «Евангелие детства», имеющее в рукописях полное название: «Сказание Фомы израильтянина, о детстве Христа» (в русском просторечии: «Фомино Евангелие»). Появление этого сочинения можно отнести ко II веку. Выдержки из него приводят Ириней Лионский (135- 202 г.) и Ипполит Римский (ум. 236 г.). Константинопольский патриарх Никифор (806-815 гг.) писал в «Стихометрии», что ему известны 1300 стихов этого апокрифа. Еще в раннем Средневековье «Евангелие детства» было переведено на сирийский, коптский, армянский, грузинский, эфиопский и арабский языки. Появились и его славянские переводы под пространным заголовком: «Евангелие детства Господа нашего, како растъ и чюдеса твораше во въсе дны растом». И хотя в «Сказании Зосимы митрополита об отреченных книгах» (XVI в.) это сочинение было объявлено еретическим [483], оно продолжало пользоваться большой популярностью.
«Евангелие детства» написано от лица некоего «Фомы израильтянина», обращающегося к «братьям среди язычников». В этом Фоме традиционно видят евангельского апостола Фому Близнеца (Мф 10:3; Мк 3:18; Ин 11:16), полное имя которого приводится в гностическом «Евангелии от Фомы»: Иуда Дидим Фома. По христианским преданиям, он играл видную роль в первые десятилетия Церкви, проповедуя Евангелие в восточных странах. Однако в некоторых списках автор «Фомина Евангелия» называется не апостолом, а философом. Вероятно, имеется в виду один из учителей, которые появляются в повествовании и которые становятся свидетелями совершенных маленьким Иисусом чудес. Судя по тексту, автор был греком и имел поверхностное представление об иудейских обычаях и реальной обстановке в Палестине в ту эпоху: он рассказывает о том, что Иисус лепил из глины фигурки птиц (гл. 2), выводит иудейского мальчика, носящего греческое имя (гл. 9), сообщает, что в иудейских школах преподавалась сначала греческая грамота (гл. 14). Во многих местах ощущается влияние канонических Евангелий, особенно Евангелия от Луки.
Цель автора – показать сверхъестественные способности Иисуса с самого его рождения. Таково было обычное восприятие богов в эллинистическом обществе. Образцами автору служили популярные рассказы об античных божествах и героях. Иногда Иисус в «Евангелии детства» напоминает Геракла, который в колыбели задушил двух змей, иногда чародея типа Аполлония Тианского, каким тот предстает под пером Филострата. Юный Иисус уже не «укрепляется духом, исполняясь премудрости», как в каноническом Евангелии от Луки (2:40,52), он уже обладает высшей мудростью и демонстрирует ее перед ученейшими мужами. Он поражает окружающих небывалыми чудесами; порою довольно жестокими. Упрощенная этика позволяла тем людям, среди которых вращался этот апокриф, не замечать вопиющей дисгармонии. По отзыву Э. Ренана, «этот безобразный облик всемогущего и всевидящего мальчишки является одной из сильнейших карикатур, когда-либо сочиненных, и, конечно же, те, которыми она была написана, были слишком неумны, чтобы можно было предположить с их стороны намеренную насмешку» [484].
Но за этими рассказами проступает и своя последовательная теология: Иисус все более «освобождается» от человеческой природы и превращается в могущественного, неземного и непостижимого для простых смертных Бога. Современные христианские писатели отзываются о «Евангелии от Фомы» как о сочинении, проникнутом духом докетизма. Но таково было общее направление христианской мысли в ту эпоху.
Текст приводится по изданию: Апокрифы древних христиан. М., 1989. С. 142148. В издании К. Тишендорфа опубликованы три версии этого апокрифа: две греческих и одна латинская: Tischendorf С. Evangelium Thomae. Graece A, Graece В, Latinum // Evangelia Apocrypha. P. 134-170. Древнерусский перевод дан в кн.: Лавров А. П. Апокрифические Евангелия. СПб., 1899. С. 111-118.
(1) Я, Фома израильтянин (Εγώ Θωμά Ισραηλίτης), рассказываю, чтобы вы узнали, братья среди язычников, все события детства Господа нашего Иисуса Христа и Его великие деяния, которые Он совершил после того, как родился в нашей стране. Начало таково.
(2) Когда Ребенку Иисусу было пять лет, Он играл у брода через ручей [485], и собрал в лужицы протекавшую воду, и сделал ее чистой, и управлял ею одним Своим словом. И размягчил глину, и вылепил двенадцать [486] воробьев (στρουθία). И была суббота, когда Он сделал это. И было много детей, которые играли с Ним. Но когда некий иудей увидел, что Иисус делает, играя в субботу, он тотчас пошел к Его отцу Иосифу и сказал: смотри, твой Ребенок (τό παιδίον) у брода, и он взял глину и сделал птиц, и осквернил день субботний. И когда Иосиф пришел на то место и увидел, то он вскричал: для чего ты делаешь в субботу то, что не должно?! [487] Но Иисус ударил в ладоши и закричал воробьям: летите! и воробьи взлетели, щебеча. И иудеи дивились, что они видели, как Иисус свершил сказанное.
(3) Но сын Анны книжника [488] стоял там рядом с Иосифом, и он взял лозу и разбрызгал ею воду, которую Иисус собрал. Когда увидел Иисус, что тот сделал, Он разгневался и сказал ему: ты, негодный, безбожный глупец, какой вред причинили тебе лужицы и вода? Смотри, теперь ты высохнешь, как дерево, и не будет у тебя ни листьев, ни корней, ни плодов [489]. И тотчас мальчик тот высох весь, а Иисус ушел и вошел в дом Иосифа. Но родители того мальчика взяли его, оплакивая его юность, и принесли к Иосифу и стали упрекать того, что Сын его совершает такое!
(4) После этого Он (Иисус) снова шел через селение, и мальчик подбежал и толкнул Его в плечо. Иисус рассердился и сказал ему: ты никуда не пойдешь дальше [490]; и ребенок тотчас упал и умер. А те, кто видел произошедшее, говорили: кто породил такого Ребенка, что каждое слово Его вершится в деяние? И родители умершего ребенка пришли к Иосифу и корили его, говоря: раз у тебя такой Сын, ты не можешь жить с нами, или научи Его благословлять, а не проклинать (εύλογειν καί μή καταράσθαι) [491], ибо дети наши гибнут.
(5) И Иосиф позвал Ребенка и бранил Его, говоря: зачем Ты делаешь то, из-за чего люди страдают и возненавидят нас и будут преследовать нас? И Иисус сказал: Я знаю, ты говоришь не свои слова, но ради тебя Я буду молчать, но они должны понести наказание. И тотчас обвинявшие его ослепли. А видевшие то были сильно испуганы и смущены, и говорили о Нем: каждое слово, которое Он произносит, доброе или злое, есть деяние и становится чудом. И когда Иосиф увидел, что сделал Иисус, он встал, взял Его за ухо и потянул сильно. И Отрок рассердился и сказал: тебе достаточно искать и не найти, и ты поступаешь неразумно. Разве ты не знаешь, что Я принадлежу тебе [492]. Не причиняй Мне боли.
(6) И вот некий учитель по имени Закхей [493], стоя неподалеку, услышал, как Иисус сказал это своему отцу, и дивился очень, что, будучи Ребенком, Он говорит так. И через несколько дней он пришел к Иосифу и сказал ему: у тебя умный Ребенок, который разумеет. Так приведи Его ко мне, чтобы Он выучил буквы, а вместе с буквами я научу Его всему знанию, и как надо приветствовать старших и почитать их как дедов и отцов, и любить тех, кто Ему ровесники. И он показал Ему ясно все буквы от альфы до омеги (α έως τοΰ ω) [494] и много задал вопросов. А [Иисус] посмотрел на учителя Закхея и спросил его: как ты, который не знает, что такое альфа, можешь учить других, что такое бета [495]. Лицемер! Сначала, если ты знаешь, научи, что такое альфа, и тогда мы поверим тебе о бете. И Он начал спрашивать учителя о первой букве, и тот не смог ответить Ему. И тогда в присутствии многих слушающих Ребенок сказал Закхею: слушай, учитель, об устройстве первой буквы и обрати внимание, какие она имеет линии и в середине черту, проходящую через пару линий, которые, как ты видишь, сходятся и расходятся, поднимаются, поворачиваются, три знака того же самого свойства, зависимые и поддерживающие друг друга, одного размера. Вот таковы линии альфы.
(7) Когда учитель Закхей услышал, сколь много символов выражено в написании первой буквы, он пришел в замешательство таким ответом и тем, что Отрок был обучен столь великому, и сказал тем, кто был при этом: горе мне, я в недоумении, я, несчастный, навлек позор на себя, приведя к себе этого Ребенка. Посему возьми Его, прошу тебя, брат Иосиф. Я не могу вынести суровость Его вида, я совсем не могу понять Его речи. Этот Ребенок не земным рождением рожден, Он может приручить и огонь. Может быть, Он рожден еще до сотворения мира (προ της κοσμοποιίας έστίν γεγεννημένον) [496]. Я не знаю, какое чрево Его носило, какая грудь питала. Горе мне, Он поражает меня, я не могу постичь Его мысли. Я обманулся, трижды несчастный, я хотел получить ученика, но получил учителя. Я думаю о своем позоре, о друзья, что меня, старого человека, превзошел Ребенок. Мне остается только отчаяться и умереть из – за этого Ребенка, ибо я не могу смотреть Ему в лицо. И когда все будут говорить, как маленькое Дитя превзошло меня, что я скажу? И что я могу сказать о линиях первой буквы, о чем Он говорит мне? Я не знаю, друзья, ибо не ведаю ни начала, ни конца. Посему я прошу тебя, брат Иосиф, забери Его себе домой. Он, может быть, кто-то великий, Бог или ангел, или кто-то, кого не ведаю.
