Владислав Маевский - Афон и его судьба
Все это мелочно, отвратительно, но своей цели достигает: паломников славян и румын на Афоне почти не бывает. И грекам уже кажется, что вообще все складывается как нельзя лучше, к полному благополучию греческого шовинизма и своекорыстия. Но в действительности это далеко не так: Афон все больше привлекает к себе внимание цивилизованного мира, и действия греческого правительства вызывают все больше возмущение инославных посетителей Святой Горы, не говоря уже об усилившемся раздражении среди православных народов. И будет день, когда греки пожнут плоды посеянного.
Испытав собственное терпение, использовав всяческие «протекции», затратив время и деньги, настойчивый паломник получает, наконец, разрешение для поездки на Афон. Однако этим хлопоты и неприятности не оканчиваются. При самом прибытии к афонскому берегу сразу же начинаются новые мытарства и неприятности. Проверив паспорта и убедившись в наличности специальной визы, греческая полиция все же паспорта отбирает[22]. Но и этого мало: сойдя на берег, паломник направляется в полицейское бюро. Затем прибывший паломник обязан совершить путешествие… в главное полицейское управление, которое находится в центре Святой Горы, в Карее. Это путешествие – пешком или верхом на осле, по крутым горным тропинкам – продолжается больше трех часов, весьма утомительно и лишено всякого смысла. И вот, только пройдя все мытарства карейского чистилища, измученный паломник наконец может посвятить себя тому, для чего предпринял это сложное путешествие – может поклониться святогорским святыням.
Первое, самое сильное и неизгладимое впечатление, которое ожидает паломника на современном Афоне, – это то, что Гора из удела Пресвятой Богородицы обратилась как бы в удел греческих полицейских властей, и можно подумать, что на ней находятся не прославленные вековые православные святыни, а какие-то военные укрепления, обозрение которых греческие власти допускают только при крайней необходимости.
Но особенно тяжело положение представителей интеллигентных профессий: ученых, писателей, журналистов, художников и проч. Разрешения для въезда на Афон этим лицам выдаются с еще большей неохотой, и этих возможных свидетелей афонских стеснений власти всячески стараются не допускать. Поэтому эти интеллигентные паломники должны прилагать в своих хлопотах еще больше усилий и искать ходатайства за себя со стороны своих министерств, посольств, университетов, академий, редакций и проч. Но и в этом случае греческие власти стараются допустить лишь тех, в отношении которых есть уверенность, что они ограничатся только вопросами своей специальности, закрыв глаза на остальное, а покинув Афон, позабудут то, что видели там, или запишут в свои воспоминания, которые будут опубликованы много времени спустя… Греческое правительство внимательно следит за всем, что печатается об Афоне на разных языках. При этом самолюбие и обидчивость греков обратно пропорциональны размеру их государства, и потому у них эти качества непомерно велики. Всякое правдивое слово об Афоне необычайно возбуждает греческое правительство, которое полагает что лучшее средство злоупотреблений власти – это их скрывать. И оно их скрывает, как может. Правда из этого мало что выходит.
О притеснениях негреческого элемента на Афоне хорошо знают те, кого научный интерес привлекает на Святую Гору. Но мысль, что и в будущем придется повторить эти поездки, вынуждает их скрывать правду: не говорить о том, что видели и всячески уклоняться от исполнения просьб негреческих обителей рассказать цивилизованному миру об их тяжелом положении, об обстоятельствах их грядущей в недалеком будущем гибели. Но эти посетители из личных соображений все же продолжают молчать. Те же, кто по долгу добросовестности правдиво рассказывают о том истинном положении, в котором находятся славянские обители на Святой Горе под властью греков, немедленно попадают в список врагов греческого народа – и им воспрещается въезд на Афон.
Вот почему в печати появляется так мало свидетельств об угнетении греческой властью своих же единоверцев (святогорцев негреческой национальности), о фактическом умерщвлении негреческих обителей, о нанесении громадного морального ущерба православному благочестию и вековым величайшим святыням негреческих народностей и об унижении священнейших памятников Вселенского Православия. Но такие голоса все же имеются, и они особенно убедительно звучат на фоне того молчания, которое создало греческое правительство к вящему стыду своего древнего православного народа. Так, например, немецкий ученый доктор Зоргенфрей писал: «Вероятно, пройдет совсем еще немного времени, и для изучения драгоценной старины Афона уже не понадобится совершать туда сложное путешествие. Эти старины, вероятно, окажутся по различным музеям и библиотекам далеко вне Афона, т. к. в результате гонений греков на монахов негреческих народностей закроются все их монастыри»… Честно, ясно и убедительно высказался этот ученый!
Корреспондент американской газеты Х. Смит, между прочим, писал: «Что бы ни было: нездоровый ли шовинизм, историческая вражда или злой умысел, но греческие гражданские власти проводят систематическое преследование других народностей, которые веками жили и создавали величие Афонской Горы. Есть основание думать, что запрещая негрекам поступать в монастыри Афона они (т. е. греки) добиваются того, что эти монастыри перейдут в греческие руки, ибо их коренные обитатели вымрут». И профессор Софийского университета Н. Н. Глубоковский писал: «Греки злобно навалились на беззащитных единоверцев Святой Горы, особенно на русских монахов. Если так продолжится и дальше, то от славных русских, болгарских и сербских обителей Афона скоро останутся лишь камни… Но и они всегда будут вопить о страшной неправде».
Лорд-мэр города Скопле (в Южной Сербии) инженер И. Михайлович на докладе в Ротари-клубе сказал, а после написал и в газете: «Турция уважала устав этой «монашеской республики». Греция значительно урезала ее права и некоторые монастыри лишила их имений. А это имело своим последствием обеднение их и уменьшение числа монахов. Лондонским и Лозанским договорами Греция гарантировала все права, которые имели афонские монастыри испокон веков. Этими же договорами были подтверждены и права сербского монастыря Хиландара. Между тем позже некоторые из этих вековых привилегий были уничтожены распоряжениями греческих властей, которые постановили, что не могут принимать монашество и вообще быть монахами на Афоне те лица, которые не имеют греческого подданства. Это показывает, что больше не исполняется Лондонский и Лозанский договоры».
Старик А. Плетнев писал: «Что ж будет с нашими великими святынями на Горе Афоне, когда и последние монахи там помрут? А греки торопятся и всячески стараются, чтобы поскорее там не осталось русских монахов». Чешский журналист доктор А. Рибарж добавил: «Я – мало верующий и не православный. Но и меня задела несправедливость и жестокость греков в отношении славянских монастырей на Афоне. Греки не пускают туда вовсе молодой смены, и когда старые монахи вымрут, они отберут славянские монастыри с их имениями и вековыми ценностями, добровольными жертвами благочестивых славянских людей». Писатель А. Болотов, в 30-х годах выпустивший воспоминания об Афоне, писал: «Я уехал с Афона опечаленный предчувствиями и ходом событий, да леко неблагоприятных для этой твердыни православия, ибо греки систематически добиваются обезмонашения и ослабления славянских обителей. И потому весь православный мир в лице своих властителей и Патриархов обязан охранить его исторические права и преимущества, выдающиеся памятники живописи и зодчества, старинные храмы и богатейшие церковные и книжные хранилища».
И мы писали еще в 1937 году: «Тяжела жизнь монахов, особенно славянских народностей, на Афоне. До войны из всех краев великой России стекались сюда щедрые жертвы и многие тысячи поклонников ежегодно посещали Святую Гору… А теперь? Теперь гостиницы пусты: монастырские метохи, приобретенные в годы турецкого владычества на доброхотные жертвы русских людей, отняты единоверным греческим правительством. Кроме того, греки запретили приезд славянам в их же древние обители, которые остались без смены, без молодых монахов. Близится время полного исчезновения старцев, которые уже теперь не имеют физической возможности исполнять даже самые нужные работы: рубку леса, транспорт до берега, собирание маслин и винограда, возделывание огородов и садов, ремонт зданий и другие работы… Печально, но если так продолжится и дальше, и правительства славянских государств, равно как и Православные Церкви, не изменят это ненормальное положение, то перед древними святынями славян встанет опасность полного исчезновения их монашества на Афоне и переход в греческие руки наших великих духовных ценностей. К чему греки и направляют всю свою афонскую политику…»
