Максим Грек - Нравоучительные сочинения
Когда она хотела еще продолжать, я прервал ее, сказав: «Все, сказанное тобою, вполне свято и страшно для тех, которые искренно боятся Бога и желают получить Его бесконечное царство. Но прошу тебя я, раб твой, объясни мне: как может тот, кто работает Вышнему со страхом, в то же время и радоваться Ему с трепетом? Ведь где живет истинный страх Божий, оттуда удаляется радость, как говорит неложное пророческое слово: «Сохранихся, и убояся сердце мое от гласа молитвы устен моих, и вниде трепет в кости моя, и во мне смятеся крепость моя» (Аввак. 3, 16). Если же «вниде трепет в кости» этого божественного мужа, и в нем «смятеся крепость его»: то как он же может возрадоваться?"На это она мне ответила: „Не слышал ли ты, о странниче, божественного евангелиста, который говорит: «страха несть в любви, но совершенна любы вон изгоняет страх» (1Иоан. 4, 18), то есть, изгоняет страх рабский, а не сыновний. Ибо когда человек усовершенствуется в любви к Создателю своему посредством прилежного исполненья всех святых Его заповедей, из коих первая и содержащая в себе все остальные, есть— «возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим, и всею крепостию твоею» (Марк. 12, 30): тогда он истинно работает Создателю своему со страхом, то есть, исполнением святых Его заповедей, слушаясь Его во всем, как сын отца своего, со всякою радостно и благоговеньем. Тогда он и радуется с трепетом, то есть, исполняется радости духовной, а не плотской. Говоря — «радуйтеся Ему с трепетом», пророк разумеет именно радость духовную, которая рождается от исполненья святых Его заповедей. И это явствует из слов того же пророка Аввакума, который говорит: «Аз же о Господь возвеселюся, возрадуюся о Бозе Спасть моем». По какой причин, скажи нам, божественный Пророче? Потому, говорит, что «Господь Бог мой сила моя, и учинит нозе мои», то есть, благочестивые помыслы души моей, «на совершение» премудрости о Господе и непогрешительного разума. Можно это— «радуйтеся с трепетом» —понимать и в другом смысле. Бог, Который есть Создатель всех и Владыка, будучи весь совершенная благость и человеколюбье и милость, зная человеческую немощь, что мы естественно нуждаемся иногда в некоторой отраде и увеселены житейском, как то: в праздниках и торжествах и в радостных собраньях, как бы говорит: не возбраняю вам житейских радостных собраний в установленные дни и общего трапезования; сходитесь, говорит, вместе, радуйтесь и празднуйте, однако, с трепетом Моим, то есть, в пределах Моих спасительных заповедей, по слову проповедника Моего: «аще ясте, аще тете, аще ино что творите, вся во славу Божию творите» (1Кор. 10, 31). Вкушайте, говорит, и пейте вместе с радостью, по воле Моей и как Я вам завещал чрез того же Моего проповедника, который говорит: «нощь убо преиде, а день приблизися: отложим убо дела темная и облечемся во оружие света. Яко во дни благообразно да ходим», не в бесчинных пениях и пьянстве провождая время, «не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистью, но облецытеся» в Господа Иисуса Христа и «плоти угодия не творите в похотех» (Рим. 13, 12—14). Не слушаясь ничего этого, находящееся ныне у власти, беззаконно и богопротивно пируют при звуке гуслей, бубнов и тимпанов, со всяким смехотворством, сквернословьем и кощунством, не помня слов пророка Божья, который обличает таковых, говоря: «горе востающим заутра и сикер» прилежно ищущим, проводящим дни в пьянстве, «и ждущим вечера: вино бо сожжет их: с гусльми бо и певницами, и тимпаны и свирельми вино пиют, на дела же Господня не взирают и дел руку Его не помышляют» (Исаии 5, 11, 12). Творимые ими пированья приличны скорее неверным язычникам, не знающим ни Бога, ни страшного Его суда и вечных тех мук, которые ожидают прогневляющих Вышнего такими своими богомерзкими пиршествами. Пированья эти ничем не отличаются от скверноубийственного пьянства Иродова, который, если бы предварительно не развратил царский ум беззаконным прелюбодеяньем и безмерным винопитием, то не отсек бы священной главы божественного Предтечи и Крестителя Иоанна и не отдал бы ее в виде мзды пляшущей отроковице. Также и люди, исшедшие некогда из Египта, если бы не развратили сперва свои умы такими же беззаконными играми и пьянством, как написано— «скдоша людие ясти и пити и восташа играти»: то не просили бы первосвященника Аарона, говоря: «сотвори нам боги, иже предъидут пред нами; Моисей бо сей, иже изведе нас от земли египетския, не вемы, что ему бысть» (Исх. 32, 6. 1). Пойми же, какого нечестья были причиною те беззаконные пированья и игры. Все сразу забыли: и самого Бога, и предивные Его чудеса, какие Он сотворил в земле Египетской и в Чермном море, и подаваемую с неба пищу, и источники, изшедшие божественною силою из камня в безводной пустыне, и самого блаженного Моисея, изведшего их из многолетней горькой работы египетской и, неблагодарные ко всему этому, стали просить себе рукотворенных богов, — «богов, ихже не ведеша отцы их». Такое воздаянье и такую почесть, обыкновенно, получают те, которые презирают закон и уставы общего всех Владыки и Царя; такие всегда объемлют плоды предавшиеся лихоимству и пьянству и плотским нечистотам—цари и князья и все неистовые рачители сребролюбия. Они впадают в неведение Бога, в забвенье о смерти и об имеющих постигнуть нечестивых и грешных по смерти муках; к этому прибавляется им безрассудство и безумье, сатанинская гордость и исступление ума, и наконец—самоволие и самоугодие. Они не внемлют ни священническому душеполезному учению, ни советам опытных старцев, ни угрозам боговдохновенных писаний; ко всему этому они глухи, и как аспиды глухие затыкают себе уши, а предались лишь одним сатанинским играм, всякому объядению и пьянству и поработились плотским страстям. Поэтому, они оставляются Богом и предаются во власть лукавых духов и оттоле бесы руководят ими. Это явствует, о странник, из того, что сами бесы говорят в одном псалме об оставленных Богом: «пожените, — говорят, и имите его, Бог оставил есть его и несть избавляли» (70, 11). Вот какое тщание и какую бодрость имеют бесы в погублении людей. Не столько ужасают их будущие вечные муки, сколько увеселяет погибель несчастных людей.
В такие то бедствия ввергают себя и таким страшным мукам подлежать те, которые, по причине великого своего безумья и нечувствия, ложно украшают себя моим царским саном. Вот ты слышал уже, о странниче, то, о чем желал узнать от меня. Иди теперь с радостью своей дорогой, хотя и нет для тебя никакой причины радоваться после того, как ты услышал, какими бедствиями охвачена вселенная. Поскорбев обо всем этом как следовало, я попросил ее, говоря: «Не поленись, госпожа моя, прошу тебя, еще немного поучить меня: для чего сидишь ты при этом пустынном пути, окруженная такими страшными зверями?» На это она мне сказала: „Этот пустынный путь образует собою нынешний последний окаянный век, как лишенный уже царей благочестивых и опустевший ревнителями Отца моего небесного, ибо все теперь ищут «своих си», а не Божья, —не того, чтобы прославить Его добрыми делами, благотвореньями и борьбою против тех, которые постоянно усиливаются стереть с лица земли истинную веру в Бога; стараются же только об увеличены пределов своей державы и из‑за этого друг на друга враждебно вооружаются, друг друга обижают, радуясь кровопролитию тех и других верных людей; лукавством своим строят друг против друга разные наветы, как звери, а о Святой Церкви Христовой, подвергающейся разным терзаниям и различным наветам со стороны христоненавистных измаильтян, нет у них никакого радения. Не справедливо ли приравнивается пустынному пути настоящий окаянный век, а сама я, как вдовствующая жена, одетая в одежду вдовства, сижу окруженная дикими зверями, терзаемая ими, как и прежде я несколько тебе объяснила? А что всего более ввергает меня в окончательную печаль, это то, что нет у меня таких поборников, какие были у меня прежде, которые бы заступились за меня по ревности Божией и исправили бы бесчинных моих обручников. Нет у меня великого Самуила, священника Бога Вышняго, который дерзновенно стал против Саула, ослушавшегося меня, нет Наеана, который богомудрою притчею уврачевал царя Давида, и избавил его от страшного паденья, нет ревнителей, подобных Ильи и Елисею, не устыдившихся беззаконных мучителей, царей самарийских, нет чудного Амвросья, архиерея Божья, который не убоялся величья царской власти Феодосия Великаго, нет Василия Великого, просиявшего святынею и всякою премудростью, который премудрым своим учешем навел ужас на гонителя сестры моей, Валента, нет великого Иоанна Златоуста, который не потерпел обиды и не презрел теплых слез бедной вдовы, а изобличил сребролюбие и лихоимство царицы Евдоксии. Лишенная таких поборников и ревнителей, не справедливо ли уподобляюсь я вдовствующей жене, и сижу при пустынном пути настоящего окаянного века? Таковы мои несчастья, достойные многих рыданий! Ты же, слыша это, молись непрестанно общему всех Владыке Царю, чтобы Он, по человеколюбию Своему и неисчетной благости, благоволил оказать им свое человеколюбье и благость, дабы они отстали от всякого зла и всякой неправды, и восприяли бы правду, всякое богоугодное жительство и щедроты к подчиненным и чтобы, праведно и богоугодно управляя земною властно, получить им нескончаемое царство на небе вместе с теми, которые благочестно и богоугодно правили этою земною царскою державою, о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому подобает слава, честь и поклоненье в бесконечные веки. Аминь.
