Сергей Аверинцев - Собрание сочинений. Переводы: Евангелие от Матфея. Евангелие от Марка. Евангелие от Луки. Книга Иова. Псалмы Давидовы
27:2 Право приговаривать к смертной казни римские оккупационные власти удерживали за собой. Приговор, вынесенный {стр. 206} иудейским Синедрионом, нуждался в формальном утверждении римского наместника.
27:6 Обсуждение казуистических вопросов, касающихся пожертвованных Храму, но ритуально нечистых денег, характерно для исторического фона эпохи и среды.
27:9–10 Ср. Иер 32:6–15 («6 И сказал Иеремия: таково было ко мне слово Господне: 7 вот Анамеил, сын Саллума, дяди твоего, идет к тебе сказать: "купи себе поле мое, которое в Анафофе, потому что по праву родства тебе надлежит купить его". 8 И Анамеил, сын дяди моего, пришел ко мне, по слову Господню, во двор стражи и сказал мне: "купи поле мое, которое в Анафофе, в земле Вениаминовой, ибо право наследства твое и право выкупа твое; купи себе". Тогда я узнал, что это было слово Господне. 9 И купил я поле у Анамеила, сына дяди моего, которое в Анафофе, и отвесил ему семь сиклей серебра и десять сребренников; 10 и записал в книгу и запечатал ее, и пригласил к тому свидетелей и отвесил серебро на весах. 11 И взял я купчую запись, как запечатанную по закону и уставу, так и открытую; 12 и отдал эту купчую запись Варуху, сыну Нирии, сына Маасеи, в глазах Анамеила, сына дяди моего, и в глазах свидетелей, подписавших эту купчую запись, в глазах всех Иудеев, сидевших на дворе стражи; 13 и заповедал Варуху в присутствии их: 14 так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: возьми сии записи, эту купчую запись, которая запечатана, и эту запись открытую, и положи их в глиняный сосуд, чтобы они оставались там многие дни. 15 Ибо так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: домы и поля и виноградники будут снова покупаемы в земле сей»), Зах 11:12–13 («12 И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, — не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников. 13 И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, — высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника»).
27:34 По-видимому, имеется в виду «одуряющая» и потому уменьшающая страдания смесь вина с миррой (ср. Мк 15:23: «И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял»), которую набожные иудеянки (ср. Лк 23:27: «И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем») из милосердия предлагали осужденным на мучительную казнь. Иисус отказался от этого наркотического напитка.
27:46 Ср. Пс. 21/22:2: «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего». Цитата отсылает к псалму в целом и постольку не должна быть однозначно понимаема как возглас отчаяния.
Комментарии к Евангелию от Марка
{стр. 207}
От Марка святое благовестие. Мы сочли желательным сохранить по соображениям семиотически внятной для каждого формульности традиционную в церковнославянско-русском языковом обиходе передачу греческого κατά Μάρκου — «от Марка», хотя во множестве более обычных контекстов κατά передается русскими лексемами «по», «сообразно», «согласно», и ряд новейших переводов Евангелий этому следует. Идиоматика русского языка, как всякого живого языка, имеет свои особенности; хотя вариант «по Марку», казалось бы, должен быть привычным хотя бы благодаря обыкновению переводить заглавия Passionen Баха — «Страсти по Матфею», «Страсти по Иоанну», — однако встречаемая на каждом шагу газетная шуточка «страсти по…», предполагающая, помимо ослабления вкуса и респекта, совершенно искаженное восприятие простого логического смысла конструкции, заставляет думать, что именно для современного уха привычный оборот звучит более внятно. — Древность подобных, выражаясь на языке православной традиции, «надписаний» (т. е. заглавий) канонических Евангелий в современных исследованиях часто без всякой аргументации считается заподозренной; однако она является предметом весьма аргументированной защиты в статье: М. Hengel, Die Evangelienbberschriften, Sitzungsberichte der Heidelberger Akademie der Wissenschaften, Philosophisch-historische Klasse, 4, Heidelberg, 1984 (переиздано в англ переводе в кн.: Studies in the Gospel of Mark, III, p. 64–84).
1:1 Начало. Книга Бытия, а вместе с ней и Тора (Пятикнижие) и весь канон Ветхого Завета открывается словами «В начале» ([берешит]). Еврейский читатель был приучен относиться с большим {стр. 208} вниманием к тому, какая буква стоит в начале священного текста; иудейская традиция сохранила рассуждения о том, почему первая буква текста Торы — именно (бэт), а не какая-либо иная литера (это объяснялось тем, что с этой буквы начинается корень глагола [берах] «благословлять» или тем, что ее форма, напоминающая скобку, выражает запрет спрашивать о том, что было до сотворения мира (см. Bereshith rabba I); изображался спор всех букв алфавита за привилегию стоять на этом почетном месте, и проигравшие буквы получали в утешение компенсацию — право сыграть особую роль в других эпизодах Священной Истории и частях Торы (например, с к будет начинаться Декалог, см. Aboth d'rabbi Nathan 31, Beth Hamidrash 1, 62–63). Начальное христианство унаследовало эту чуткость к символике букв: в той же новозаветной книге — Откровений св. Иоанна Богослова, или Апокалипсисе, — где мы встречаем числовое значение имени «зверя», мы находим также характеристику Иисуса Христа как Первого и Последнего: «Альфа и Омега» (Откр 1:8 («Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель»), 22:13 («Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний»); ср. аналогичное употребление алефа и тава, первой и последней букв еврейского алфавита, в применении к Богу Ис 41:4 («Кто сделал и совершил это? Тот, Кто от начала вызывает роды; Я — Господь первый, и в последних — Я тот же»)). В этой связи трудно не заметить, что вторую букву (еврейского) алфавита, открывавшую Писание Ветхого Завета, в Евангелии от Марка сменяет первая буква (греческого) алфавита — альфа (ΑΡΧΗ). В зачинах всех четырех Евангелий так или иначе выражена идея «начала» — нового начала, сопоставимого по своему значению с сотворением мира, — и потому отсылка к началу Книги Бытия. Первые слова Мт — «книга происхождения» (βίβλος γενέσεως); во вводном посвящении Лк мы встречаем слова «от начала (άπ' αρχής)»; наконец, пролог Ио открывается той же формулой «в начале» (εν άρχη = [берешит]), что и Тора. В этой связи можно вспомнить также начало Книги Осии в версии Септуагинты, в котором тотчас за «надписанием» книги следует: «Начало (αρχή) слова Господня к Осии»; в масоретском тексте этому соответствует просто «Слово Господне, которое было к Осии…».
Благовестия Иисуса Христа — греч. ευαγγελίου, «евангелия». Мы имеем именно здесь совершенно уникальную возможность увидеть эту лексему в самый момент семантического изменения, когда изнут{стр. 209}ри старого значения, характерного, скажем, для Посланий апостола Павла, когда денотатом является христианская проповедь вообще в своем качестве возвещения «благой вести»/«доброй новости» о Христе в любой устной или письменной форме, — впервые проявляется привычное нам значение существительного «Евангелие» (текст и жанр литературно фиксированного повествования о деяниях, словах, крестной смерти и воскресении Иисуса Христа [2]). В первом значении «благовестием» можно назвать всю христианскую духовную литературу, включая, например, те же апостольские послания, второе значение делает возможным движение к отбору канонического «Четвероевангелия». Ср. М. Hengel, Die Evangelienbberschriften, Sitzungsberichte der Heidelberger Akademie der Wissenschaften, philosophisch-historische Klasse, 4, 1984 (M. Hengel, Studies in the Gospel of Mark, p. 64–84). Парадокс словоупотребления в начале Мк — в том, что оно равномерно совмещает обе семантические возможности: прежнее значение остается во всей своей полноте, но производит из себя самого второе значение. В свете этой двузначности {стр. 210} стоит и предшествующее слово «начало». Αρχή τού ευαγγελίου означает сразу, во-1-х, «вот как началось со знаменательного выхода на проповедь Иоанна Крестителя мессианское время и благая весть об этом времени», и во-2-х, «здесь начинается текст вот этого Евангелия» (во втором случае формула функционирует, если угодно, как продолжение заглавия). Разумеется, было бы крайне неразумно видеть в такой живой семантической двузначности (не включающей, однако, ни малейшего смыслового противоречия, поскольку написанное Евангелие и есть акт благовестия, а начаться ему естественно с проповеди Иоанна, которая была одновременно знамением начала и вестью, т. е. словом об этом начале), — что-то вроде сознательно усложненной умственной игры. Насколько мы можем об этом судить, для автора, как и для предполагаемого им читателя, подобная возможность была решительно чужда. В этой же связи неуместным педантством представляется вопрос, часто ставимый современными комментаторами: следует ли видеть в словосочетании «благовестие Иисуса Христа» грамматическую конструкцию genetivus objectivus («благовестие о Иисусе Христе») или genetivus subjectivus («благовестие, осуществляемое Иисусом Христом»)? По смыслу все это едино: Иисус Христос есть одновременно и Предмет благовестия, и как бы Воплощение самого этого благовестия, и его Возвеститель, — а на редкость живой синтактико-интонационный строй повествования Мк, постоянно готовый к анаколуфам и т. п. проявлениям внешней нерегулярности высказывания, совершенно не утрачивая при этом непосредственной ясности, допускает такого рода живые смысловые наложения, делает их оправданными.
