Константин Зноско - Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер

Присутствуя неоднократно на сеймах, митропо­лит Могила не только отстаивал дарованные Церк­ви права, но и добивался новых. Его уважали даже враги за его мужество и светлый ум. Своими гра­мотами он благословлял и открывал новые монас­тыри и при них братства, как, например, Пинский — при церкви Богоявления, в Каменце-Литовском — при церкви Воскресения Христова, в Бресте — при от­нятой от униатов церкви Рождества Богородицы.

Последний монастырь был не только рассадником благочестия, но и центром, откуда раздавался мощ­ный голос против унии по всему Полесью. В нем обитал и противодействовал унии знаменитый игу­мен Афанасий Филипович, вкусивший за свою пла­менную любовь к православию и борьбу с унией мученическую кончину (1648). Вообще митрополит Могила немало положил трудов, чтобы улучшить внешнее положение Западно-Русской Церкви. Вме­сте с этим ревностный митрополит старался все­ми мерами улучшить и внутреннее состояние вве­ренной ему Церкви. Чтобы удовлетворить духовным потребностям своей паствы, Петр Могила печатал в своей типографии святоотеческие сочинения, а в 1637 г. по его повелению и благословению в Киевс­кой лаврской типографии напечатано было «Еван­гелие учительное», или собрание поучений на все недели и праздники года, — книга весьма необхо­димая как пособие для священнослужителей в про­поведовании Слова Божия. Издана она была на об­щепонятном для народа языке с приложением предисловия, написанного самим Могилой, в кото­ром он, обращаясь к священникам, убеждал их, чтобы они как можно чаще читали это учительное Евангелие и сами поучались из него, и назидали народ в истинах веры и спасения. Позаботился мит­рополит Могила дать назидательное чтение и для всех православных. По его мысли и повелению со­ставлен был профессором Киево-Могилянского училища Сильвестром Коссовым и напечатан в 1635 г. «Патерик Печерский, или житие св. отцев печерских», в начале которого была помещена статья о пяти крещениях Руси, и в конце — хроноло­гия православных митрополитов русских от при­нятия крещения Русью до Петра Могилы. Обе ста­тьи помещены были в «Патерике» с целью показать как православным, так и униатам с латинянами, что, вопреки мнению последних, русские приняли святую веру от православного Востока, а не от папы, и русские митрополиты всегда подчинялись Пат­риарху Константинопольскому, а не папе. В допол­нение к «Патерику» по благословению Петра Мо­гилы была составлена монахом Киево-Печерского монастыря Афанасием Кальнофойским книга под заглавием: «Тератургима, или чудеса, совершавши­еся как в самом Печерском монастыре, так и в обе­их его пещерах» и напечатана в 1638 г. Как «Пате­рик», так и «Тератургима» были изданы в противовес злобным наветам латинян и униатов, утверждавших, что только в их Церкви есть святые и совершаются чудеса, а у православных нет ни того, ни другого, и отвергавших нетление мощей, покоящихся в Киев­ских пещерах.

Митрополит Могила также приготовил к изданию «Православное исповедание веры», или катехизис, который подвергался обсуждению на Киевском Собо­ре 1640 г. и Ясском 1643 г., был разослан для проверки и одобрения восточных Патриархов, но напечатан был только в 1662 г. в Амстердаме на греческом языке. По­явление такой книги было весьма полезно и необхо­димо для православных, особенно в то опасное время, когда им постоянно приходилось встречаться с разны­ми религиозными заблуждениями латинян, протес­тантов, кальвинистов и др. сектантов. Ввиду крайней нужды в подобной книге и задержки ее выхода в свет, митрополит Могила вместо нее издал «Собрание ко­роткой науки об артикулах веры православных кафо­лических христиан», т.е. краткий катехизис (1645). Ис­ключительно из-под его пера вышла и знаменитая резко полемическая книга «Лифос» («Камень веры»). Появление ее имело весьма важное значение. Это была, можно сказать, полная апологетика Православ­ной Западно-Русской Церкви против тогдашних напа­дений на нее латино-униатов, а отчасти и ее литурги-ка с объяснением богослужения, таинств, обрядов, ее постов, праздников, устройства храмов и проч. Петр Могила немало заботился об исправлении и издании богослужебных книг, и одним из важнейших его из­даний было появление в свет большого требника, из­вестного под названием «Требник Петра Могилы». В нем митрополит Могила поместил: 1) чинопоследования всех семи таинств с присоединением к ним неко­торых соприкосновенных чинов; например, к таинству крещения и миропомазания—чины о принятии в Цер­ковь иудеев, еретиков, отступников и раскольников, к таинству елеосвящения — чины молебствия за боль­ных, на исход души, чины погребения священников и мирян и т.п.; 2) чинопоследования различных освяще­ний, как то: освящения воды, церквей и церковных ве­щей, монастырей, домов, кладезей, кораблей, овощей и проч.; 3) чины молебнов и молитв по разным случа­ям: в день Пятидесятницы, в день новолетия, во время брани, во время бездождия, голода, моровой язвы и проч. Вместе с этими чинопоследованиями таинств и важнейших обрядов он в нескольких приложениях к ним разъяснил их истинный смысл и значение, перечислил случаи, какие могут встретиться при соверше­нии того или другого таинства или обряда, и препо­дал наставления, как поступать в таких случаях; на­конец, дал наставления священникам, какие мысли и чувства они должны внушать своим прихожанам при совершении того или другого таинства или обряда. Кроме этого, Петром Могилой были задуманы две ко­лоссальные работы: «Жития святых» и исправление и установление славянского текста Библии. Первая из них была доведена до конца только Димитрием Ро­стовским, а исправление текста Библии было выпол­нено не раньше половины ХVIII в. Таким образом, имя Петра Могилы, так много потрудившегося для дела благоустроения Западно-Русской Церкви и вследствие понесенных им тяжелых трудов преждевременно окончившего свою земную жизнь (1 января 1647 г.), стало одним из лучших украшений нашей церковной истории. Его «Православное исповедание», одобренное всеми первосвятителями Восточной Церкви, и доселе остается ее символической книгой. Современники высоко ценили достоинства Могилы. Даже его враги преклонялись пред его великим умом, благочестием и непреклонной волей. Сам папа Урбан VIII в 1643 г. написал ему послание, в котором величал его своим «почтенным братом» и старался привлечь его на свою сторону, т.е. к принятию унии. Неудивительно, что пра­вославные с великой печалью оплакивали незамени­мую потерю преждевременно скончавшегося своего архипастыря.

Глава XVI

ПРИСОЕДИНЕНИЕ МАЛОРОССИИ К МОСКВЕ. СОЕДИНЕНИЕ КИЕВСКОЙ МИТРОПОЛИИ С МОСКОВСКОЙ

Из предыдущих очерков мы видели, что уже в царствование Владислава IV несколько раз вспыхи­вали казацкие восстания, и хотя они имели, глав­ным образом, сословный характер, но оказывали влияние и в вопросах веры. После восстания 1638 г. начались репрессии польского правительства про­тив казачества, отразившиеся и на положении пра­вославных вообще. Польское правительство с лихо­радочной торопливостью забирает в свои руки власть над казаками, жестоко наказывает их за неповино­вение, уменьшает их число, отнимает право незави­симого управления, наводняет казацкие области своими войсками и чиновниками — словом, стре­мится к тому, чтобы в корне уничтожить вольное казачество. Все эти несправедливости, наконец, уза­кониваются сеймовым постановлением 1638 г., по которому у казаков уничтожаются все их права и они низводятся на положение простых крестьян. Воз­можно, что Польше удалось бы задавить казачество совершенно, если бы с его угнетением не совпадало и угнетение всего литовско-русского народа из-за унии. Уния затронула в народе священнейшую сто­рону жизни — убеждения веры, и поэтому сблизи­ла его с казачеством в борьбе с деспотизмом Польши, что оживило казачество небывалой до сих пор силой.

Имея поддержку в народе, казачество опять вдохно­вилось идеей спасти от поляков народность, веру, независимость свою и народа. И вот, среди таких исторических обстоятельств, на арену борьбы каза­чества с поляками за веру и народность выступает Богдан Хмельницкий. В этой борьбе сначала, еще при жизни короля Владислава и в начале царство­вания его преемника Яна Казимира (1648—1668), Хмельницкий имел большой успех, плоды которо­го явно обнаружились после одержанных им над поляками побед при заключении Зборовского дого­вора (1649). В договор этот были включены постанов­ления о том, чтобы евреи не были жителями тех городов, где живут казаки; чтобы они не были «державцами, откупщиками и закупщиками христиан»; чтобы о правах Православной Церкви были состав­лены постановления на ближайшем сейме, сообраз­но с желаниями митрополита и всего духовенства; чтобы в сенате было представлено место митропо­литу Киевскому; чтобы чиновники в воеводствах Киевском, Черниговском и Брацлавском назнача­лись королем из православных; чтобы иезуиты не имели права основывать свои школы в Киеве и что­бы в других местах рядом с иезуитскими могли су­ществовать и школы православные. Православным, таким образом, улыбалась надежда окончательно ос­вободиться от угнетений за веру. Но надежда их ока­залась преждевременной. Сейм 1650 г. ясно показал, что казакам нечего ждать от Польши исполнения до­говора Зборовского. Война снова запылала, только с еще меньшим успехом для народного дела. Хмель­ницкий стал терпеть поражения, и православные опять очутились в бедственном положении. После поражения казаков под Берестечком, в Белоцерковском трактате, заключенном Хмельницким с Польшей, постановления Зборовского договора были значительно видоизменены; сказано только, что «вера греческая, которую войско запорожское испо­ведует, в давных вольностях и по давным правам имеет быть»; другими словами, православным пре­доставлялось право требовать только свободы веры и уравнения в правах с униатами. Этим трактатом нанесен был тяжелый удар и казачеству. Ему разре­шалось содержать только двадцатитысячное число казаков, ставилось в обязанность возвратить лишних казаков в крестьянство и подчинить все крестьянство прежним помещикам. Однако и этими условиями, весьма выгодными для поляков, последние были недовольны. После одержанной победы они ободри­лись и стали опять подвергать православных наси­лиям за веру. Само собой разумеется, недоволен был и православный народ, жестоко обманувшийся в своих надеждах и проклинавший Хмельницкого. Тогда выступила наружу мысль о подчинении Ма­лороссии России — мысль не новая, проблески ко­торой проявились еще во времена Сигизмунда III, при гетмане Сагайдачном и митрополите Иове Бо-рецком, и которую партия казаков с самого начала восстания Хмельницкого (1648) проводила и в Моск­ве, и в Малороссии. Эта мысль, наконец, осуществи­лась, и в 1654 г. при Московском царе Алексее Ми­хайловиче Малороссия вошла в состав Российского государства. Вслед за этим между Россией и Польшей из-за Малороссии последовало несколько войн. Поход Алексея Михайловича в Литву (1655) походил на торжественное путешествие давнего природного государя; с великой радостью встречал православно-русский народ своего избавителя от латино-польского ига. Города сдавались русским один за другим, и Польша лишилась более 20 рус­ских городов, как, например, Смоленска, Полоцка, Минска, Гродно, Ковны и даже столицы Литвы Вильны. В занятых русскими городах православные возвращали себе отнятые у них униатами храмы, и латино-униаты сильно поплатились за прежнее гос­подство и притеснения. Потерпев ряд неудач, поля­ки согласились, по перемирию 1655 г., признать за Россией всю Малороссию и предоставить свободу ве­роисповедания православным в остальных русских областях, оставшихся под властью Польши. Польша, казалось, неминуемо погибнет, тем более что ее на­воднили шведы. Но этого, однако, не случилось; не погибла Польша, и не остались за Россией и все те, которые в 1654—1655 гг. считали себя русскими под­данными. Польшу спасла ссора Москвы со Швеци­ей из-за обладания Лифляндией.