Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 5
«Имеются два вида приражения, которыми мир обманывает нас, если мы не усмотрим их благовременно: похвала от человеков и отрада тела. Когда они приражаются без предварившего произволения нашего, тогда они не принадлежат ни к злобе, ни к добродетели — служат только обличением для нашей воли, куда она склонится. Господу благоугодно, чтоб мы терпели поношение и жительствовали в лишениях и подвиге; диавол же хочет противного этому. Если мы услаждаемся похвалою человеческою и отрадою тела, то из этого явствует, что мы, преслушая Господа, преклоняемся к духу сластолюбия. Если же не благоволим к похвале человеческой и к наслаждению телесному, то из этого явствует, что мы преклоняемся к Богу, возлюбив тесный путь. Для того и допущено этим двум обольстительным приражениям действовать на человеков, чтоб любящие заповедь и сочувствующие ей вынаружили и доказали преклонение своей воли ко Христу, чтоб Христос, обретши вход в души их, научил умы их истине. Подобно этому о противном понимай противное. Любящие человеческую славу и отраду тела дают вход диаволу, кото{стр. 176}рый, этими средствами нашедши свойственный себе вход, уже свободно вводит зло, и не престает умножать его настолько, насколько услаждаемся влагаемыми им помышлениями. Поступает он так дотоле, доколе мы, опомнившись, не возненавидим от искренности сердца двух вышеупомянутых средств приражения. Но мы любим их! мы не только предаем за них добродетель, но и их промениваем одно на другое, смотря по обстоятельствам: иногда подвергаем тело лишениям и подвигам с целию приобретения славы человеческой, а иногда подчиняем себя человеческому поношению, чтоб удовлетворить сластолюбию; иногда же, оставя всю заботу о них, устремляемся к снисканию тех видов миролюбия, которыми питаются и от которых усиливаются тщеславие и сластолюбие. Для них средством питания и усиления служит сребролюбие, корень всем злым, по определению Божественного Писания» [707].
«Непременно возразишь ты мне, душа, что мы и не собираем золота и не имеем стяжания. На это скажу тебе, что ни золото, ни имущество не вредны сами по себе, — вредно злоупотребление ими, вредно употребление их по пристрастию. Некоторые, бывши богатыми без страсти к богатству, благоугодили Богу: таков был святой Авраам, таковы были праведные Иов и Давид. Напротив того, некоторые из нас и без имения вскормили в себе страсть любостяжания при посредстве ничтожных мелочей. Таким образом мы сделались хуже обладавших большим имуществом: оставив жительство, которое должно во всех отношениях состоять в лишениях и подвиге, злохитро допускаем себе в разных случаях наслаждения, как бы думая действовать тайно от Бога; убегая сребролюбия, мы не убегаем сластолюбия; не копим золота, а собираем маловажные вещи; отказываемся от начальнических санов и власти, а славу и похвалу уловляем всеми средствами; оставили имущество, — не оставили наслаждений, к доставлению которых имущество служит средством. Некоторые из нас оставляют и наслаждения, но в ложном разуме, не убегая вредных для душеспасения излишеств, но как бы гнушаясь добрых созданий Божиих и думая последовать словам Писания: не коснися, ниже вкуси, ниже осяжи» [708].
«Душа! когда услышишь о преступлении Адама и Евы, — понимай его так: в начале подверглись ему собственно они; {стр. 177} ныне же подвергаемся ему в духе мы, я и ты. Сия вся образи прилучахуся онем: писана же быша в научение наше, в нихже концы века достигоша [709]. Рассмотри следующее! возродившись крещением и водворенные в раю Церкви, мы преступили заповедь Возродившего нас, — и каким образом? Господь повелел любить всех единоверных и, при посредстве терпения, вкушать плод, который они приносят нам, сказав: от всякого древа, еже в раи, снедию снеси [710]. Но мы, последовав помыслам змея, возлюбили одних, как добрых, — возненавидели других, как злых. В этом и заключается вкушение от древа познания добра и зла [711]. Вкусив от него, мы умерщвляемся в духе не потому, чтоб смерть сотворена была Богом, но потому, что она является сама собою в человеке, возненавидевшем ближнего. Бог смерти не сотвори, ни веселится о погибели живых [712]; Он не приводится к действиям страстию гнева, не вымышляет способов к наказанию за согрешения, не изменяется соответственно достоинству каждого, но вся премудростию сотворил [713], предопределив, чтоб все было судимо по духовному закону. По этой причине Он не сказал Адаму и Еве: «В тот день, в который вы вкусите запрещенного плода, Я умерщвлю вас»; но, предостерегая и утверждая их, предъявил им закон правды, сказав: в онь же аще день снесте, смертию умрете [714]. Вообще Бог установил, чтоб каждому делу, и доброму и злому, последовало естественно надлежащее возмездие. Воздаяние не вымышляется при каждом случае, как думают некоторые, не знающие закона духовного. Ведая его отчасти, мы должны быть убеждены в том, что, возненавидев кого-либо из единоверных, как злого, и сами будем отвергнуты Богом, как злые, — не приняв покаяния от ближнего, как от грешника, будем и сами отвергнуты, как грешники, — не простив ближнему согрешений, ниже сами получим прощение. Объявляя этот закон, законодатель Христос говорил: не судите и не судят вам: не осуждайте, и не осудими будете: отпущайте, и отпустится вам [715]. Закон этот ведал святой Павел и сказал, не присовокупив никакой {стр. 178} оговорки: судяй иного, себе осуждавши [716]. Закон этот ведал Пророк и возопил к Богу: Ты воздаси комуждо по делом его [717]. Другой Пророк возвещает от лица Божия: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь [718]. Но зачем исчислять Писания, когда всем Божественным Писанием, и Ветхим и Новым, в особенности же великим Псалмопевцем, излагается этот закон со всею ясностию, чтоб мы, познав его духовное значение и таинственный устав, страшились во всяком случае отступления от него и старались любить братию не только по наружности, но и в сердце? Этот закон — не закон Моисеев, судивший одно видимое: этот закон духовен; им обличается и тайное. И Моисеев закон дан Богом на известное, определенное время; но он пополнен законом духовным, то есть благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Который сказал: не приидох разорити закон, но исполнити [719]. На этом основании подобает во всяком деле, сказав однажды должное, не продолжать далее прекословия, но прощать тому, кого признаем обидевшим нас, какою бы ни была обида, справедливою или несправедливою. Да ведаем, что возмездие за прощение обид больше возмездия за всякую другую добродетель. Так как мы не можем свободно поступать по предложенному направлению, чему служит причиною преобладание над нами греха, допущенное прежним образом жизни, то мы должны молить Бога, содействуя молитве бдениями и прочими подвигами и лишениями, чтоб получить от Бога милость и принять такую силу. О, возлюбленная душа! во всяком времени, месте и деле будем твердо держаться одной цели, чтоб нам, подвергаясь различным обидам от человеков, радоваться, а не скорбеть, — радоваться не просто, не бессмысленно: радоваться на том основании, что обретаем благоприятный случай к получению прощения в наших согрешениях, прощая ближнему. В этом заключается разум истины. Он обильнее всякого иного ведения: из него можем умолять Бога, наверно зная, что будем услышаны; он плод веры и доказательство веры во Христа; посредством его можем взять крест свой и последовать Христу; он — родитель первых и великих заповедей; при посредстве его можем любить Бога от всего сердца и ближнего, как самого себя; для снискания его мы должны возложить {стр. 179} на себя пост, бдение и прочие подвиги и лишения, чтоб сердце и внутреннее расположение наше отверзлись, приняли его в себя, и уже не извергали. Тогда за прощение ближнему согрешений его усмотрим в себе действие благодати, таинственно данной нам Святым Крещением: она будет действовать в нас уже не неприметно для нас, но со всею очевидностию, вполне ощутительно».
«Противодействуют этой добродетели две страсти: тщеславие и сластолюбие. От них должно сперва отречься в духе своем: тогда приобретается эта добродетель. Душа! произвольно предавши себя этим двум страстям, никого не обвиняй: ни Адама, ни сатану, ни человеков; но вступи в борьбу с волею твоею, и не пренебреги этою борьбою. Она внутренняя и междоусобная. В ней боремся не с братиею нашею: боремся сами с собою. В ней Споборник у нас — один, Споборник непобедимый, от Которого ничто не может укрыться: Христос, таинственно насажденный в нас Крещением. Он укрепляет нас, если мы соблюдаем заповеди Его по силе нашей. Борются же против нас, как я уже сказал, расположение к наслаждению, которым заражено наше тело, и тщеславие, которое обладает и мною и тобою. Эти две страсти прельстили Еву и обольстили Адама: сластолюбием представлено древо яко добро в снедь, и красно есть, еже разумети [720]; тщеславием же произнесено: будете яко бози, ведяще доброе и лукавое [721]. Первозданные Адам и Ева устыдились друг друга, увидев себя нагими; так и мы, утратив непорочность незлобия в духе, стыдимся друг друга в совести. Тогда сшиваем себе одежду из листьев смоковницы: облекаясь пустыми словами и образами лживого словооправдания. В противоположность мягкой одежде из листьев, Господь устраивает нам суровую одежду из кож, знаменующую жительство подвижническое, и говорит: в терпении вашем стяжите души ваши [722]. Он преподает наставление, соответственное данной одежде: обретый душу свою в злопомнении или в каком другом грехе, погубит ю: а иже погубит душу свою, не дозволяя ей ни злопомнения, никакого другого греха, в живот вечный сохранит ю» [723].
