Святой преподобный Ефрем Сирин - Святой преподобный Ефрем Сирин. Творения. Том 3
Один находит себе наслаждение в насыщении и пьянстве, но не терпит блуда; другой предается кичливости, но гнушается татьбой.
Иной попускает господствовать над ним сребролюбию, но презирает плотскую похоть. Кого услаждают людские похвалы, а кого — всякого рода забавы.
Иные жаждут вина, другие — удовлетворения их гордости. Иной далек от непотребства, но в душе у него — наклонность к осмеянию.
Один услаждается злословием, другой — дарами; иной занят спорами, другой — пересудами.
Иной выше одного какого-либо греха, но совершенно погряз в другом; свободен от одной нечистоты, но весь покрыт другою скверной; избежал сети, но впал в ров.
Так, ряд грехов чрезмерно велик; понемногу и по частям берут себе люди из этого необъятного множества, — но в малом вкушается многое.
Если лукавый связывает человека вожделениями, то связывает именно тем самым, чем человек услаждается, чтобы приятны были ему узы его и, услаждаясь узами, не свергал их с себя.
Связанный склонностью своей к наслаждению навсегда остается в этих узах. И налагающий на нас узы очень знает, как и чем связать нас.
Известно ему, что если наложить на нас узы, которые неприятны нам, то дух человеческий немедленно расторгнет и свергнет с себя такие узы.
Поэтому каждого связывает той похотью, которая услаждает его. Впрочем, свободная воля наша всегда может освободиться от этих уз.
Отовсюду опутаны мы узами и оковами, но и связанные услаждаемся тем, заключенные в узы гордимся ими.
Кто связан завистью, но не носит на себе уз блуда, тот, по безрассудству своему, почитает себя от всего свободным.
Кто связан склонностью к насмешкам, но не склонен к татьбе, тот думает о себе, что не связан он ничем. Каждый забывает о своих узах, не чувствует на себе оков.
Каждый подобен упившемуся, который, если и связан, не чувствует, что связан. Забывает он об узах в упоении, не чувствует, что на нем оковы.
Спроси же сам себя или позволь спросить тебя о твоих узах и оковах. Если узы крепки, то можешь ли пренебрегать ими? А если слабы, то где твоя мощная сила?
Весьма стыдно тебе перед свидетелями борьбы, если крепкие силы твои изнемогают в слабых узах. На ком твердые оковы, тот, хотя и горько ему, может еще извиниться несколько тем, что трудно ему освободиться от оков.
А кто связан как бы паутиной — и не имеет сил разорвать свои узы, тому всего стыднее, что такие слабые узы держат его в неволе.
И этот бессильный смеется еще над тем, кто носит на себе тяжкие узы; а между тем, сам он совершенно гибнет от такого порока, который в собственных его глазах представляется незначительным.
Если и он носит на себе крепкие оковы, то не должен смеяться над другими узниками. А если, напротив того, оковы его слабы, то сам заслуживает от всех посмеяния.
Все мы посмеваемся (насмехаемся) друг над другом, а лукавый посмевается (издевается) над всеми нами. Он налагает на нас оковы и возбуждает в нас смех, желая тем уверить нас, что нет на нас оков его.
Опутывает нас узами и приводит в упоение, желая оставить нас в ложной уверенности, что и не связывал нас. Всякий, заключенный в узы, знает, что он — узник, и всякий скованный чувствует на себе оковы; но окованный дух не ощущает на себе оков. О, как хитер опутывающий нас своими узами! Мы не чувствуем, как опутаны ими. О, как искусен налагающий на нас оковы! Мы и не примечаем, что заключены в оковы.
Приятны нам стрелы его, когда умерщвляет ими душу; связанный и окованный грешник безмолвствует и остается спокойным.
Какое тонкое лукавство у нашего противника, налагающего на нас узы! Вместе и связаны мы — и свободны. Вдали от истины удерживается узами дух наш, но как ничем не связанный свободно стремится к пороку.
Связан он для любви, но не связан для ненависти. Связан и встречает препятствия делать доброе, но беспрепятственно делает худое.
Эти узы, какие носим на себе, так же хитры и лукавы, как и наложивший их на нас: дают нам свободу идти ко лжи, но препятствуют приближаться к истине; позволяют поспешать к шуией части, но не допускают к части десной.
Блажен, кто удерживает душу свою от части шуией, кто в малом и в великом отвращается от нее духом своим! Господь десной части призовет его на десную сторону со всеми принадлежащими к ней.
Десная и шуяя сторона, братия, имеют для нас многотаинственное значение. Кто принадлежит к десной стороне, тот не переходит на сторону шуюю, как скоро стал одесную Господа.
И ты удаляйся и бегай от беззаконий, которые ведут на сторону шуюю. Если же уклонишься на шуюю сторону, то легко может случиться, что и на Суде будешь на стороне шуиих.
Сатана никогда не бывает на стороне десной, поэтому всякое преступление, хотя бы оно и маловажно было в глазах твоих, ведет тебя на сторону шуюю.
На той стороне и большие, и малые грехи; если одному греху дозволишь перевести себя туда, то весь ты уже там.
Принадлежащие к стороне десных благоразумны: они во всем остерегаются стороны шуией, ибо при всяком случае легко увлекается туда сердце простое.
Лукавый не ставит себе в труд опутывать нас различными пороками; он рад, если свяжет нас чем бы то ни было.
Но как он изыскивает все способы наложить на каждого иго свое, так и Бог всякими способами налагает на всякого человека Свое иго.
Бог взвешивает и разделяет бремена, размеряет и распределяет долготу пути, чтобы каждый нес, что по силам ему, и шел с тем бременем, пока может.
Когда надлежало построить скинии, и богатым и бедным повелел Бог делать на это вклады, что служило к их же спасению. Каждый обязан был принести дар по мере своей возможности. Кто приносил золото, кто — серебро, кто — драгоценные камни, кто — жемчуг. Бедные приносили — кто волосы, а кто выделанную кожу.
Богатые жены давали виссон, а вдовы — крашеную пряжу. Так и богатые, и бедные украшали святую скинию: все содействовали её украшению, и все украсились ею. Дары, приносимые Богу, пока устраивалась скиния, подобны были дарам, какие приносились по её устроении.
Так принимал Бог обеты богатых и бедных, грешных и праведных, чтобы показать, что как из сокровищниц их Он принял всякого рода украшения и драгоценности, так и из духовных их сокровищниц приемлет от них посты, подобно богатствам, а молитвы — подобно дарам их.
В дарах земных показал образ приношений духовных, чтобы людей простых посредством видимого возвести к невидимому.
Богатый приносил тельца, а бедный — птенца голубиного; и Бог так взвешивал и сравнивал тот и другой дар, что и значительнейший дар ценим был менее маловажного, если первый приносился человеком, уступавшим в святости принесшему бедный дар.
Поэтому дародатели сами от себя сообщают цену дарам своим; чем менее добродетелен человек, приносящий дар, тем менее ценится его жертва, хотя бы сама по себе была она и драгоценна.
Христос оценил лепту вдовицы ценой её сердца: талант богатого, по причине порочной его жизни, утратил свою цену, а лепты вдовицы, по причине добродетельной её жизни, стали многоценными.
Как Бог всеми возможными средствами ведет нас к жизни, так сатана употребляет все способы, чтобы умертвить нас.
Как две лепты могли даровать душе спасение, так два злоречивых слова могут погубить душу.
Как разбойник за одно слово исповедания улучил жизнь, так злоречивый за одно же слово может утратить жизнь.
За одно злоречивое слово Мариам стала прокаженной, как снег. Мариам была пророчица — и поражена проказой; а если бы другая произнесла такое злоречивое слово, то для нее было бы мало и геенны.
Мариам говорила смело, потому что через нее говорил Бог; однако утратила право свое, потому что выразилась злоречиво. Если кто и справедливо злословит, то правда его будет неправдой.
Открыто делай выговор, но не поражай тайно. Отринется правда твоя, если примешана к ней будет злонамеренность.
Неблагопотребным делается девство, если примешивается к нему нечистота; неблагопотребной делается чистота, если вкрадывается вожделение.
Неблагопотребной делается вера, если обращается к волхвованию; неблагопотребным делается единомыслие, если вкрадывается раздор. Неблагопотребной делается щедрость, если примешивается к ней гордость; неблагопотребной делается молитва, если соединено с ней высокомерие.
Неблагопотребен и пост, если при нем скрывается в сердце ненависть; неблагопотребна и чистая любовь, если возмущена ревностью. Вникай в то, что видишь в вещах естественных, и отсюда учись уразумевать, чему учит Писание. Прекрасна истина, но и она делается безобразной, если прикрывает собой обман.
Пища делается убийственной, если сокрыт в ней смертоносный яд; нечистым делается для нас чистое мясо, как скоро осквернено лукавым духом (то есть принесением в жертву лукавому духу).
Из этих видимых вещей должны мы уразумевать невидимое. Если неблагопотребным делается видимое, то это знак, что таковым же будет и невидимое, подразумеваемое.
